какая будет у Кирки физиономия, когда он увидит, что материала для его газеты нет! Сейчас позвоню Артамонову.
7 ч а с о в 15 м и н у т.
Ура! План созрел! Артамонов две минуты хохотал по телефону. Сейчас побегу к Сережке Бодрову сообщить ему наш адский замысел.
26 ф е в р а л я.
Сегодня вышел новый номер 'Крокодиленка'. На нем вместо рисунка я увидел свой карандаш, исписанный формулами. Он был прикреплен к бумаге ниточками.
Под этим карандашом было написано:
'По самым скромным подсчетам, Сеня Ложечкин затратил на эту ювелирную работу не меньше трех часов.
Не лучше ли было бы затратить один час и честно выучить формулы?'
Ничего, Кирочка! Последний раз вы торжествуете. Вы и не знаете, какие тучи собираются на вашем горизонте. Вы и не знаете, что вчера вечером Артамонов целый час объяснял нам с Бодровым алгебру, а потом мы еще час гоняли его по географии. И вы пока еще не заметили, что Бодров, Артамонов и Ложечкин сидели сегодня на уроках, словно в рот воды набрав. Вы не заметили, что Артамонов на переменах никому не подставил ножку, никого не щелкнул по затылку. Ничего. Скоро заметите!
Оказывается, не так уж трудно молчать, если с тобой не заговаривают.
28 ф е в р а л я.
Вчера не писал в дневник: сидел над алгеброй. Все эти дни в классе мертвая тишина. Кира с Валеркой удивленно поглядывают на нас, мы молчим и ехидно улыбаемся.
Артамонова вызвала к доске географичка. Редактор и художник насторожились было и приготовили карандаши, надеясь получить материал для фельетона о плохом знании географии, но они просчитались: Артамонову поставили четверку.
Сегодня после уроков Кирилл с Валеркой не пошли в пионерскую комнату делать свою газету. Представляю себе, как они скучают!
29 ф е в р а л я.
'Крокодиленок' не вышел!!!
В коридоре уже не видно было толпы смеющихся ребят, и никто не качал редактора и художника!
Я ответил по алгебре на пятерку (интересный все-таки этот предмет!), а Бодров - на тройку.
Во время большой перемены безработные члены редколлегии слонялись по коридору с унылыми лицами, а мы с Артамоновым ходили следом за ними и подтрунивали:
- Уважаемые сверхталантливые редакторы! - говорил я. - Позвольте узнать, почему не выходит ваша великолепная сатирическая газета? Материала не хватает? Все хулиганы и лентяи забастовали? Ах, какое безобразие!
- Вы дайте объявление, - советовал Артамонов, - так, мол, и так. 'Каждый желающий читать сатирическую газету должен хотя бы раз в месяц получить двойку и нарушить дисциплину'.
- Вы установите премию для двоечников, - предлагал я. - Или платите по таксе: за двойку - по гривеннику, а за болтовню на уроке - по пятаку.
1 м а р т а.
Спешу записать сегодняшний день. Важные события!
После уроков в класс вошел Игорь и сказал:
- Внимание! Прошу не расходиться. Вчера вечером состоялось заседание совета дружины. Сейчас председатель совета отряда Лева Курочкин прочтет вам постановление, вынесенное на этом заседании.
Лева поднялся на кафедру и стал читать:
- 'Совет дружины отмечает, что шестой класс 'Б', всегда считавшийся одним из лучших классов в школе, за последнее время добился еще больших успехов. За последнее время ученики этого класса не имели ни одного замечания по дисциплине и полностью ликвидировали плохие отметки...'
- Ура! - закричал Артамонов.
- Ура-а! - закричал весь класс, и я в том числе.
Я всегда был уверен, что наш класс самый способный, самый дружный во всей школе.
Лева подождал, пока мы утихнем, и продолжал:
- '...Совет дружины считает, что успехам класса немало способствовала сатирическая газета 'Крокодиленок', которая мужественно и невзирая на лица боролась с недостатками в классе и добилась того, что даже самые разболтанные ребята исправились и перестали тянуть класс назад...'
Мы с Бодровым и Артамоновым переглянулись и сразу помрачнели, а Лева повысил голос и продолжал:
- '...Совет дружины постановляет: Первое. Вынести благодарность редактору газеты 'Крокодиленок' - пионеру четвертого отряда Кириллу Замятину и художнику 'Крокодиленка' - пионеру того же отряда Валерию Пеликанову. Второе. Расширить поле деятельности 'Крокодиленка', реорганизовав его из отрядной сатирической газеты в сатирическую газету дружины'.
Лева сбежал с кафедры и сел на свое место.
Все закричали 'ура' в честь 'Крокодиленка'.
Даже Бодров почему-то закричал 'ура'.
Не кричали только мы с Михаилом.
Игорь переглянулся с редактором и поднял руку:
- Тихо!.. Тишина! Сейчас на ваших глазах будет выпущен экстренный и последний выпуск отрядного 'Крокодиленка'. Прошу сидеть совершенно тихо и не мешать редакции в ее ответственной работе... Товарищи редакторы, пожалуйста!
Ясно было, что они обо всем условились заранее, но о чем - никто не знал. Весь класс притих. Со своего места поднялся Валерка, взошел на кафедру и, ни слова не говоря, стал рисовать мелом на доске заголовок 'Крокодиленка'. Внизу он приписал: 'Экстренный выпуск'. Окончив свою работу, художник по-прежнему молча сел на свое место, а к доске отправился редактор и начал писать заметку. И, по мере того как он писал, весь класс хором по слогам читал написанное:
- 'О-чень при-ят-но, что Ар-та-мо-нов, Бод-ров и Ло-жеч-кин под-тя-ну-лись. К со-жа-ле-ни-ю, хо-дят слу-хи, что о-ни ис-пра-ви-лись лишь для то-го, что-бы на-со-лить 'Кро-ко-ди-лен-ку'. Так ли это?'
Редактор кончил писать и вернулся за парту. Все ребята смеялись и весело поглядывали на нас, а мы сидели красные и не знали - злиться нам или тоже смеяться.
- Ну! Редакция ждет ответа на эту корреспонденцию, - сказал Игорь.
Миша Артамонов встал, смущенно улыбаясь подошел к доске и написал:
'Критику считаем справедливой.
М. А р т а м о н о в'.
Мы с Бодровым тоже встали и пошли расписываться...
Кончаю писать. Через полчаса идем с Кириллом в кино.
