знаете, какой Митя деликатный; скорей все мне отдаст, чем от меня возьмет. Недавно завелись у него какие-то десять рублей, он принес: 'нате, говорит, маменька, Любе платье сделайте'. Теперь вот, верно, об уроках хлопочет... Всем хорош, только одно: совсем он тюлень какой-то, и нет у него никакой амбиции, как у других. Точно ничего он и не хочет!.. Я иной раз дивлюсь даже...
- Да, мальчик он добрый! - согласился старик. - Не эгоист, как бывают другие дети.
Кто эти 'другие', старик не прибавил, а полковница благоразумно сделала вид, что не слыхала последних слов.
Разговор перешел на другие предметы, и адмирал, между прочим, поднял вопрос о даче.
- Какая дача! - воскликнула Марья Ивановна.
- Разве Федя не догадался об этом? Он, слава богу, получает - шутка сказать - три тысячи жалованья, один, и его не разорило бы прислать каких-нибудь сто рублей, чтобы мать и маленькая сестра отдохнули летом.
- Он предлагал, братец, он предлагал! - с внезапной быстротой возразила Марья Ивановна, - еще на днях писал об этом.
Несмотря на похвальбу полковницы своими дипломатическими способностями, только что сказанная в защиту сына ложь была заметна. И торопливость, с которой она тотчас же отвела взгляд с брата на самовар, и какая-то неестественная быстрота ее возражения выдавали ее совсем. Однако адмирал, в свою очередь, сделал вид, что не заметил смущения сестры, и, помолчав, проговорил:
- Нынешним летом и я собираюсь, сестра, на дачу!
- Вы? - изумилась Марья Ивановна, хорошо знавшая, что старик терпеть не мог дач и всегда летом оставался в своей квартирке во дворе, в четырнадцатой линии.
- Чему ты удивляешься? Ну да, я! Не все же киснуть в городе. Давеча и доктор советовал; вам, говорит, морской воздух нужен. Вот собираюсь на неделе съездить в Мартышкино посмотреть дачу. Там и воздух, и дачи, говорят, дешевые... Ты ведь жила там?
- Да, там можно дешево найти дачку.
- Но только одному жить скучно. Если бы ты согласилась вместе с Любочкой и Митей, а? Я бы очень был рад.
У полковницы навернулась на глаза жгучая слеза. Но старик опять-таки ничего не заметил и, вставая из-за стола, проговорил:
- Смотри же, сестра, это дело решенное. Переезжайте ко мне на дачу; так и крестнице моей, Любочке, скажи... Надо и мне подышать свежим воздухом. И то по временам так ломит поясницу, так ломит... Эй, Понт, едем на дачу! Слышишь? - весело крикнул старик.
VI
Дня через два, в самый разгар домашних хлопот полковницы, когда она, возвратившись с рынка, стояла посреди гостиной, с засученными рукавами, в переднике, со щеткой в одной руке и тряпкой в другой, только что окончив перемывку цветов, - вслед за звонком, в гостиную вошла элегантно и со вкусом одетая, красивая и изящная молодая женщина, высокая, стройная, резкая брюнетка с матовым цветом нежной кожи, правильными чертами прекрасного, но несколько холодного и безвыразительного лица. Сходство с полковницей невольно бросалось при взгляде на эту даму, но какая разница между матерью и дочерью! Она резко сказывалась в сдержанности и мягкости манер, спокойном, строгом даже, взгляде блестящих черных глаз, в этой выхоленности, свидетельствующей, что мелкие и тяжкие заботы недостаточной жизни незнакомы молодой женщине. Улыбка, появившаяся на ее лице при виде полковницы в таком наряде и вооружении, не скрыла озабоченного выражения ее лица.
- Наденька, это ты! А я думала, кто бы это? - воскликнула полковница, обнимая дочь.
- Вы, маменька, по обыкновению, вечно чиститесь.
- Нельзя же... У меня прислуг нет. Ну, садись, снимай шляпку да рассказывай, что у вас... Все здоровы? Кофе будешь пить?
- Я, маменька, ненадолго. У меня тоже дом на руках! - проговорила она с важностью молодой хозяйки. - Я приехала к вам на минуточку - поговорить о Мите.
- Разве место какое есть? Муж нашел?
- Какое место! Коле, маменька, не до того. Он так занят, так занят!.. Ему теперь дали новое поручение... Его, маменька, выбрали, как лучшего товарища прокурора, и, быть может, даже наверное, карьера его будет блестящая, если только...
Она остановилась на минуту и прибавила с ядовитостью:
- Если только братцу не угодно будет помешать нам!
Братцу! Какому братцу? Полковница ровно ничего не понимала. Она широко раскрыла глаза и даже выпустила незаметно из рук тряпку, которую захватила с собой, присев на стул возле дочери.
- Да говори ты, Наденька, толком. Что это у тебя за манера прежде напугать, а потом сказать, в чем дело? Прежде у тебя этого не было. Верно, от благоверного научилась.
- Я, кажется, маменька, говорю понятно! - усмехнулась чуть-чуть Наденька. - Я говорю о Мите. Точно вы не знаете, за какие хорошие дела он потерял место?
- Что ты врешь, Наденька. За какие дела!.. С ним подлость сделали, он и потерял!
Наденька, не спеша, вынула из кармана своего пальто нумер газеты и проговорила:
- Не хотите ли прочесть, маменька, что пишут в московской газете, серьезной, маменька, газете. Или, позвольте, я сама вам прочту.
Совсем ошалевшая при виде газеты, в которой почему-то пишут о Мите, полковница ничего не сказала, и Наденька твердо и не без чувства прочитала следующий параграф:
'Нам сообщают из верного источника, что на днях, в правлении такой-то дороги, служащие, возмущенные безнравственными мнениями одного из своих сослуживцев, не окончившего нигде курса молодого человека К., тотчас же решили исключить его из своей среды и подали заявление начальству, что они не желают служить вместе с таким господином. Молодого человека немедленно уволили, но почему-то дело это не получило дальнейшего хода. Во всяком случае, честь и слава товарищам, не остановившимся перед честным исполнением своей патриотической обязанности из страха перед петербургским либерализмом, мишура которого, к несчастью, ослепляет наши глаза. Если б все поступали по примеру служащих *** правления, давно бы зло было сметено с лица русской земли'.
Полковница выслушала и остолбенела от изумления.
- Когда я прочла это, маменька, мне чуть не сделалось дурно... Вы тогда иначе рассказывали...
- И ты веришь газете, а не веришь брату!? - воскликнула мать. - Все, что здесь написано, все это вот что... тьфу, тьфу и тьфу!
С этими словами полковница даже забыла, что пол уже вычищен, вырвала из рук дочери газету и, бросая ее на пол, плюнула три раза.
- Ах, маменька, какая вы, право... Ведь нет дыма без огня! Даже и то, что Митя высказывал, очень не рекомендует его... Не перебивайте меня: дайте мне досказать, маменька, пожалуйста. Я приехала к вам не для ссоры, а чтоб поговорить с вами, как дочь, как друг... Мне, конечно, жаль Митю, как брата, но, с другой стороны, за что его жалеть, если он всех нас не жалеет? Вообще Митя странно себя ведет: не окончил курса, был в деревне учителем, менял места, преднамеренно избегает положения, которое необходимо иметь каждому честному и порядочному человеку... одним словом...
У полковницы давно клокотало в груди, но она сдерживала себя, желая выслушать до конца. Наденька продолжала:
- И вы, маменька, уж извините, слишком доверчивы. Станет вам Митя открываться, как же! Он, быть может, мало ли с кем видится, мало ли что замышляет!.. Ему терять нечего, а нам с мужем... И теперь! Могут узнать, что брат жены товарища прокурора исключен за предосудительные взгляды. Очень приятно!.. Вы хорошо бы сделали, маменька, если б поговорили с Митей, чтоб он, знаете ли, лучше куда-нибудь уехал отсюда... мы бываем у вас... вы понимаете, маменька, наше положение?.. И, наконец, мало ли что может случиться! Ни за кого нельзя ручаться... Для таких людей нет ничего святого, маменька... К сожалению, и за брата нельзя ручаться... Он всегда...
- Это ты что? Мужнины слова повторяешь! - не могла уже более слушать полковница. - Такой подлости сама ты не выдумала бы... И ты смела приехать ко мне предлагать выгнать Митю?.. - проговорила, задыхаясь, полковница.
- Я, маменька, не маленькая, понимаю вещи... Я ничего не предлагаю, но только приехала сказать, что
