Все мужчины, находившиеся в баре, разом вздохнули, когда она села, скрестив ноги и совершенно позабыв, что вместо обычной, скромной одежды на ней узкая, короткая юбка.
– Я пойду помою руки и по дороге закажу что-нибудь поесть, – бросил ее спутник.
– О, – тихо сказала девушка, почувствовав, что начинает нервничать. – Не оставляйте меня. Я чувствую себя экспонатом на выставке.
Он презрительно хмыкнул.
– Одеваясь подобным образом, вы вынуждаете людей разглядывать вас, – сказал Дэкс безжалостно. – К тому же я не могу есть, пока не помою руки.
Мэдди наблюдала, как он шагает к стойке.
Несколькими минутами позже дверь из мужской комнаты открылась, и она сделала вид, что внимательно изучает книгу.
Девушка услышала звук шагов, скрип стула, придвигаемого к столу. Она продолжала читать, рассеянно теребя волосы, пока не почувствовала, что взгляды всех мужчин устремлены на нее.
– Вы нарочно провоцируете их? – пробормотал Дэкс раздраженно.
– Конечно, не нарочно. Это получается естественно, – кокетливо ответила она.
Он презрительно посмотрел на нее.
– И цвет ваших волос – тоже естественный?
Она улыбнулась.
– А мне идет такой цвет?
И, к своему изумлению, обнаружила, что, затаив дыхание, ожидает ответа.
– Блондинкой вы были бы куда привлекательней.
Боже, да это же ее натуральный цвет! В отместку за его прямолинейность Мэдди спросила:
– Почему вы не следите за своей внешностью?
Он нахмурился.
– Времени не хватает. Сегодня закончил работу, поехал в Фару, заехал на стройку, а потом в аэропорт.
– Вы могли бы поставить будильник на более раннее время, – сказала она.
– Четыре часа утра и так достаточно рано для меня, – огрызнулся Дэкс.
– Четыре!.. – негодуя, воскликнула она, возмущенная деспотичным отношением Фицджералдов к служащим. – Я поговорю с Дэкстером и потребую, чтобы он перестал вас эксплуатировать.
– Даром потратите время. Я должен справляться с работой.
Мэдди была тронута. Ей представилась семья, которую он должен прокормить. Темноволосая жена, симпатичная, но измученная, и четверо детей. Возможно, еще овдовевшая мать.
– Ваши сардины.
Бармен поставил перед ними две огромные тарелки с сардинами и маленький штоф бренди.
Ее спутник уткнулся в тарелку с рыбой.
Мэдди сочувственно наблюдала, как он со зверским видом расправлялся с сардиной. Потом подумала о чем-то и загрустила.
В конце концов она тоже взялась за рыбу, решив отбросить печальные мысли.
– В чем дело? – спросил он.
– Все в порядке, – пробормотала она, разжевывая сухой хлеб.
Погрубевший от работы большой палец нежно поднял ее подбородок.
– У вас влажные ресницы, – заметил он.
– Я просто подумала о грустном. Мои родители погибли здесь.
Его рука освободила ее подбородок, он помрачнел, и складки у скул стали еще глубже.
– Поэтому вы уехали в Англию? – спросил он.
– Мы с дедушкой спаслись бегством на буксире, – призналась она.
– Воспоминания расстроили вас.
– Лишь на секунду. Все в порядке. Я не думала, что возвращение сюда так обострит мои эмоции.
– Жизнь сущий ад, даже если не ворошить тяжелые мысли, – пробормотал он.
Тоска и подавленность слышались в его словах.
– Расскажите мне, почему ваша жизнь столь ужасна, и, возможно, я смогу что-то сделать для вас, – предложила Мэдди, наклоняясь к нему.
Когда он нахмурился и посмотрел на нее, сузив глаза, она поняла, что совершила ошибку. Новая Мэдди не должна проявлять свои истинные чувства, она вообще не умеет сочувствовать, и ее сердце невозможно затронуть ничем.
Сочувствие, проявленное ею, ставило под угрозу тщательно продуманный имидж. Девушка поняла, что план может рухнуть еще до того, как она встретится с Дэкстером.
Необходимо срочно сделать что-нибудь экстравагантное. К счастью, кто-то заиграл на расстроенном пианино.
Она вздохнула с облегчением. Да. Это то, что надо. Конечно, это был не канкан, но что-то похожее. Она одарила его соблазнительной улыбкой.
– Вы удивлены. Но мне нравится, что я умею манипулировать мужчинами и обводить их вокруг пальца, – промурлыкала она. – Я обработаю Дэкстера, и вы получите то, что вам нужно. Подумайте над моим предложением. А теперь я хочу танцевать.
Она соскочила со стула и начала танцевать сальсу, задавая пианисту необходимый ритм. Она тысячу раз видела по телевизору, как это делается, и подумала, что у нее неплохо получается.
Того же мнения были и жители деревни. Вскоре она кружилась в танце то с одним, то с другим мужчиной. Время от времени она поглядывала на своего спутника, но было непонятно, какое впечатление произвел на него ее танец.
Мэдди видела, что, несмотря на выпитое им бренди, водитель был абсолютно трезв. Он резко вскинул голову и встал. Не оглядываясь и не обращая внимания, идет она за ним или нет, он с безразличным видом направился к выходу.
Запыхавшись, Мэдди бросилась за ним.
– Подождите! – воскликнула девушка, испугавшись, что он уедет без нее. – Я всего лишь развлекалась, – оправдывалась она, догоняя его.
– Делайте это в свое личное время, – огрызнулся он, садясь в машину.
– Все испортил, – проворчала она, продолжая играть свою роль.
Он выглядел разозленным и резко бросил:
– Помимо развлечений, в жизни есть более важные вещи.
Возможно, прежняя Мэдди и согласилась бы. Но теперь она знала, что веселье – неотъемлемая часть жизни. Без смеха и удовольствия мир был бы темным и тоскливым.
Пока Мэдди танцевала, она видела только смеющихся людей – иногда смеялись над ней, иногда вместе с ней. Это не имело значения. Важно было то, что она окружена веселыми людьми.
Что толку говорить об этом своему мрачному спутнику! У него, очевидно, проблемы, которыми он не хотел делиться.
Между ними воцарилось молчание, и вскоре Мэдди задремала. Когда она проснулась, дорожный знак указывал, что они проехали Луз и свернули на узкую, незнакомую ей дорогу.
Мэдди нахмурилась.
– Эта дорога не ведет в Куинту, – сказала она.
– Нет.
Мэдди рассердилась. Прекрасно, что он такой сильный и молчаливый, но, в конце концов, это действует на нервы.
– Ну и куда вы меня везете? – спросила она строго.
– Отель «Катерина».
– Я не могу позволить себе отель! – сказала она тревожно.
– Настолько бедны? – Он насмешливо посмотрел на нее.
– Не позволяйте внешнему блеску одурачить вас, – вздохнула она. – За этим блеском скрывается женщина, которая еле сводит концы с концами. – Ее голос дрожал. Скудные средства, которыми она
