надеяться, что сейчас они выступят единым фронтом. Их быстро разъединили – слишком многие хотели поговорить с ними, чтобы они могли оставаться вдвоем, – но он видел, что люди общаются с ней легко, смеются ее шуткам, радуются ее присутствию.
Как и он. Было в ней нечто, чему не научишься при всем старании. Живой интерес к каждому человеку. То, чего не подделаешь.
– Какая милая женщина, – сказал ему старик, оказавшийся рядом. Ник понял, что смотрит на Роз дольше, чем намеревался. Хотя почему бы и нет? Фермер тоже на нее смотрел, и на его лице отражалось то же одобрение, что чувствовал Ник.
– Она куда привлекательнее своей сестры, – продолжил между тем фермер, и Ник разом очнулся. Вот с чем они пока не сталкивались. Их эскорт исчез. Есть силы, которым происходящее вряд ли понравится. Что они предпримут?
– Простите… – к нему обращался молодой человек, приехавший на подержанном мотороллере. На шее у него висела камера. Стоящая рядом с ним женщина пристально смотрела на Ника. – Нам позвонили, – сказал молодой человек, – и сказали, что вы, здесь.
– Ли с друзьями выпускает газету, – объяснил старик.
– Нелегально, – добавил кто-то еще. – Правительство не может ее закрыть, потому что они не зарегистрированы. Она выходит раз в месяц на двух-четырех страницах.
– С новостями, о которых нас ставить в известность не хотят, – уточнил третий собеседник.
У них с Роз взяли интервью, работая очень профессионально, с точки зрения Ника. Он вдруг понял, что симпатизирует целям этих людей. Журналистка больше всего интересовалась ими как шансом улучшить жизнь населения страны. По мере того, как задавались новые вопросы, шум вокруг стихал. Кто-то дал знак музыкантам отложить инструменты. Все прислушивались к их ответам. Когда Ник описал изменения в Альп- д'Азур и Альп-д'Эстелла – соседних с ними странах – и выразил надежду, что то же самое можно сделать здесь, толпа одобрительно загудела.
Наконец, журналистка убрала свой блокнот, кивком дав понять, что интервью окончено. Настала очередь фотографа.
– Потанцуйте, – предложил кто-то. – Выйдет отличный снимок.
Музыканты послушно начали играть снова, но не народную мелодию, как до того. На сей раз они заиграли медленный вальс, чтобы фотограф мог поймать танцующих в кадр.
Роз снова оказалась в его объятиях.
– Мы неплохо продвинулись, – прошептал он в ее волосы, ведя ее по покрытой травой танцплощадке. Больше никто не танцевал – все смотрели на них.
– Я знаю, – сказала Роз, но голос ее звучал неуверенно.
– Есть проблемы?
– Я просто подумала… Такое ощущение, что это обман.
– Что?
– Скажем то, что мы тут танцуем вместе…
Он сбился с такта. Парень с камерой бегал вокруг, снимая со всех сторон.
– По мне, так все нормально, – осторожно заметил Ник. – Ты неплохо танцуешь.
– Спасибо, – ответила Роз, но не улыбнулась.
– Так в чем обман?
– Ни в чем.
– Но ты только что сказала…
– Я знаю, что я сказала, – огрызнулась она.
– Роз…
– Да?
– Уверен, ничего дурного мы не делаем.
– Ты вообще ничего не делаешь, – сердито сказала она. – В этом вся беда.
Они помолчали.
– У тебя здорово выходит, – напряженно произнесла наконец она.
– Танцевать?
– Вести политические игры.
– Я то же самое подумал о тебе.
– Но ты просто виртуоз. Сразу видно профессионала. Я только не пойму, насколько это правда.
– В каком смысле?
– Мне пришло в голову, что я совершенно не знаю, кто ты. Как мебель с покрытием из шпона. Снаружи блестит и сверкает, а внутри что?
– Все проедено червями, вероятно, – поторопился подсказать Ник.
– Нет, не думаю. Но у тебя все получается так… гладко.
– Тебя это беспокоит?
– Видишь ли, я нахожу тебя невероятно привлекательным.
Разговор явно мешал танцу. Он снова споткнулся.
– Следи, куда ступаешь, – добродушно посоветовала она. – Фотограф отслеживает каждый шаг.
– Никогда раньше мне не говорили…
– Что ты невероятно привлекателен? Трудно поверить.
Он обнаружил, что улыбается в ответ на ее смех.
– Это мужская линия поведения.
– Способ кого-нибудь подцепить, – согласилась она. – Потому я и решила, что обязана это сказать.
– Пытаешься меня подцепить?
– Напротив. – Они проплыли мимо фотографа, и она широко улыбнулась прямо в объектив. – Это просто пришло мне в голову в процессе наблюдений за тобой.
– За тем, как я танцую?
– За тем, как ты общаешься с людьми. Заставляешь их тебе улыбаться. Думать, что ты искренен с ними и готов блюсти их интересы.
– Это проблема? – осторожно спросил он.
– Да.
– Не хочешь объяснить, почему?
– Потому что я начинаю верить тебе. А то, что ты хорошо танцуешь, усугубляет проблему.
– Ты хотела бы, чтоб я плохо танцевал?
– Не знаю, чего бы я хотела. Знаю лишь, что нас вынудили изображать пару, и это меня пугает. Ты-то привык встречаться с женщинами, а я…
– Похоже, я утратил нить беседы, – сказал Ник, и она явно рассердилась. Как можно вести столь личный разговор перед такой большой аудиторией, было выше его понимания. Роз говорила, словно они были совсем одни. Словно сказанное требовалось донести до него незамедлительно.
– Макса я встретила на втором году учебы, в двадцать лет. Он был вторым моим бойфрендом. До него у меня был парень по имени Роберт, в которого я влюбилась из-за его замечательных спортивных достижений. Вот вся история моих увлечений, такая короткая, что рассказ о ней уместится на почтовой марке.
– Все равно я не пойму.
– Что тебе понимать? Я только хочу объяснить, что не интересуюсь никакими личными отношениями. Так что, даже если я смеюсь твоим словам и нахожу тебя привлекательным, тебе следует вовремя притормаживать. Если надо, можешь использовать ведро холодной воды, только не дай нам зайти далеко.
– Ладно, – тупо согласился Ник.
– Повторю еще раз: я хочу свободы. По крайней мере на ближайшие пять лет. Абсолютной свободы.
– Я усвоил.
– Отлично.
– Никаких заигрываний.
