И я молчал. Прошагал ко второму креслу, плюхнулся в него. Пододвинул к себе ее чашку с кофе, отхлебнул. На женщину старался не смотреть.
Шрагина отложила журнал, встала с кресла и, обойдя мое, перегнувшись через спинку, сзади обняла меня. Потерлась щекой об ухо, овеяла запахом губной карамели, шепнула:
— Почему ты молчишь?
— Советую тебе присесть, — сказал я.
Она замерла. Потом послушно вернулась на свое место. Выжидательно уставилась на меня.
— Твой муж… — начал я. И осекся. Оказывается, слухи не лгали: произнести это было непросто.
— Не пришел? — не утерпела, подсказала она.
— Умер, — бухнул я. И сам испугался этого короткого слова. Испуганно взглянул на нее.
— Как? — Зрачки Шрагиной расширились.
— Его убили. Когда я пришел, он был уже… — Я поспешил сразу выплеснуть все. Чтобы не тянуть жилы. Ни из нее, ни из себя.
Был уверен, что без мало-мальской истерики не обойдется. Причем искренней. Не мог, по моему разумению, один человек сдержанно принять внезапное известие о смерти другого, близкого ему.
Я ошибся. Истерики не произошло.
Шрагина выдержала очень долгую паузу, в течение которой исследующим взглядом буравила меня. Потом глаза ее недобро сузились, и она спокойно произнесла:
— Не думала, что ты на такое способен.
ГЛАВА 11
— Шутишь? — спросил я, хотя сразу понял: не шутит. И впрямь допускает мысль, что мог совершить убийство.
— Зачем ты это сделал? — спросила она. И закрыла глаза. Словно смысл случившегося только теперь дошел до нее.
— Что? — Я занервничал.
— Зачем убил его?
— Что ты несешь? — возмутился я. — Говорю же, когда пришел…
— Что мне теперь делать? — спросила она жалобно. Что посоветовать, не знал.
— Это конец… — Вид у нее действительно был обреченный.
Я промолчал. Кажется, истерика всего лишь сместилась во времени.
— Зачем тебе надо было его убивать?… — недоумевала она.
— Послушай… — Я не знал, злиться или утешать ее. — Успокойся и возьми себя в руки. И подумай, что ты говоришь.
Вдруг она разжала веки. Внезапно, словно расколдованная. Испепеляюще глядя в меня, заговорила. Презрительно, зло:
— Убил его ты. Решил забрать все деньги, так?
— Не так, — сказал я, но она не слушала.
— Ради лишних пятнадцати тысяч ты смог убить человека.
— Бред…
— Но ты дурак. Потому что потерял больше. Ты даже не знаешь, сколько потеряешь…
Несмотря на то что терять мне уже было нечего, угрожающие нотки в ее голосе обеспокоили.
— Ты отдашь мне эти тридцать тысяч.
— Принести воды? — спросил я.
— Это не все. Ты выложишь и остальное.
— Что выложу? — не понял я.
— Остальные семьдесят тысяч.
Кажется, на почве стресса она ополоумела. Но странно, что ее беспокоят только деньги. Ведь она теперь — состоятельная вдова.
— Я тебя понимаю, — изо всех сил спокойно заметил я. — Но ты ошибаешься. Убил — не я. Но догадываюсь, кто это сделал.
— Кто? — В тоне вопроса не прозвучало и нотки доверия.
— Котя.
— Ты все-таки дурак, — заключила она. — Нашел на кого свалить. На этого трусливого сморчка…
— Мне и самому странно, — согласился я. — Но я видел, как он удирал из гостиницы. И «дипломат» был при нем.
— Думаешь, поверю?… — Она смотрела на меня насмешливо.
Меня осенило: не действуют ли они сообща? Она и Котя. Какая ей разница, с кем делить деньги. Так она избавилась от мужа, получила состояние и рассчитывает поиметь кое-что и с меня.
Следующие ее реплики подтвердили догадку.
— Где деньги? — спросила она ужасающе спокойно.
— Думаю, у Коти.
— Для начала отдашь эти тридцать тысяч…
— Я понял, — договорил я за нее. — Потом остальные семьдесят.
— Думаешь, шучу?
— Думаю, бредишь. Только как-то странно для любящей жены, потерявшей кормильца.
— Знаешь, что будет, если не получу денег?
— Знаю. Заявишь, что я добивался тебя и грозился убить супруга. Так?
— Так.
— Пошла вон, — сказал я.
Брови ее удивленно поползли вверх.
— Это — туда. — Я указал глазами на дверь. Она нервно вскочила, скинула халат. Начала суетливо облачаться в свои вещи. Ее фотомодельное обнажившееся тело, совершающее нервозно-стремительные движения, смотрелось очень эротично. Несмотря на многочисленные тормозящие факторы, присутствующие в данный момент, я почувствовал возбуждение. Досадливо поморщившись на неуместный выброс гормонов, отвернулся.
Ориентировался на звуки. Слышал шелест капрона чулок, щелканье креплений подтяжек, синтетический треск блузки. Наконец, удаляющееся цоканье каблучков.
— Оставь ключ, — не оборачиваясь, сказал я. Каблучки процокали назад, в комнату. Ключ звякнул о полировку стола. И все стихло.
Я подождал чуток, потом обернулся. Шрагина стояла по ту сторону стола. Странно, печально рассматривала меня.
— Иди уже с богом, — сказал я, вновь отворачиваясь. Каблучки пару раз стукнули. В мою сторону. Я почувствовал ее руки, прикоснувшиеся к моей спине. За ними притулилась и вся Шрагина. Притулившись, задумчиво произнесла:
— Это сделал не ты.
— С тобой не соскучишься, — отозвался я. — Почему не я?
— Ты бы меня не отпустил. Я хмыкнул, повернулся к ней:
— В смысле, сейчас убил бы и тебя?
— Конечно.
— Сдуреть можно, — только и сказал я. — За кого ты меня держала?
— Прости, — попросила она. И прикоснулась руками к моей груди.
— Кому от этого будет легче?
— Мне. Я хочу, чтобы мы опять были вместе.
— Этого не обещаю.
— Конечно. Ты не можешь этого хотеть. Но ты нужен мне. Мне совсем не на кого положиться.
