поэтому настоятельно прошу вас больше не появляться в Шармет.
Несколько дней спустя она поехала в Экс; она осталась очень довольна поведением г-на де Рюпера. Г- жа де Ларсе и ее новые друзья, пользуясь хорошей погодой, предпринимали прогулки в окрестностях Экса. На одном из пикников, устроенном ими в От-Комб (аббатство, расположенное по другую сторону озера Бурже, против Экса, своего рода Сен-Дени[8] савойских герцогов), г-н де Рюпер, который, руководствуясь наставлениями, полученными от Минны, не старался быть принятым в круг друзей г-жи де Ларсе, устроил так, что все заметили, как он бродит по лесу, окружающему От-Комб. Друзья г-жи де Ларсе с большим жаром начали обсуждать проявления робости у человека, известного всем своей дерзостью. Все единодушно решили, что граф воспылал страстью к г-же де Ларсе. Дюбуа передал Минне, что его господин пребывает в мрачной меланхолии.
— Он жалеет о том, что лишился приятного общества, а кроме того, у него появилась еще другая причина для огорчения. Кто бы мог подумать, что такой разумный человек ревнует к графу де Рюперу!
Эта ревность весьма забавляла графа.
— Разрешите мне, — сказал он фрейлейн фон Вангель, — подстроить так, чтобы этот бедняга де Ларсе перехватил мое любовное послание к его жене. Как смешны будут ее уверения в противном, если он решится заговорить с ней об этом!
— Я согласна, — сказала Минна, — но только не вздумайте, — добавила она резко, — затеять дуэль с господином де Ларсе; если он будет убит, я никогда не выйду за вас замуж.
Она тотчас же пожалела, что говорила с графом так сурово, и постаралась загладить это, но убедилась, что г-н де Рюпер даже не почувствовал жестокости ее слов; это еще больше отдалило ее от него.
Г-н де Рюпер рассказал ей, что г-жа де Ларсе оказалась, быть может, не совсем нечувствительной к его ухаживанию, но, чтобы позабавиться, он, усердно волочась за нею при всех, говорит с ней наедине только о самых безразличных вещах и самым равнодушным тоном.
Минна одобрила его образ действий. По своему характеру, который, несмотря на некоторое внешнее благоразумие, отличался свойствами как раз противоположными, она не умела презирать наполовину. Она без обиняков попросила у графа де Рюпера совета относительно вложения крупной суммы во французскую ренту и дала ему прочесть письма своего кенигсбергского поверенного и своего парижского банкира. Она убедилась, что эти письма удержали графа от вопроса, который она не хотела бы услышать из его уст: каковы ее отношения с господином де Ларсе?
«Какая разница между ними! — подумала она в то время, как г-н де Рюпер пространно излагал свои соображения насчет помещения денег. — А ведь есть люди, которые утверждают, что граф умнее и любезнее, чем Альфред! Нация грубых людей! Нация водевилистов! Я предпочла бы жить среди моих славных немцев с их тяжеловесным добродушием, если бы не печальная необходимость появляться при дворе и выйти замуж за любимого адъютанта великого герцога!»
Дюбуа сообщил ей, что Альфред перехватил странное письмо, написанное графом де Рюпером г-же де Ларсе. Альфред показал его своей жене, которая стала уверять, что это всего лишь скверная шутка. Минна не в силах была преодолеть свое беспокойство: граф де Рюпер мог играть любые роли, за исключением роли человека, терпеливо сносящего оскорбления. Она предложила ему провести неделю в Шамбери; он отнесся к этому предложению без особого восторга.
— Мне приходится совершать странные поступки: я пишу письмо, которое может поставить меня в смешное положение, но по крайней мере я не хочу давать повода думать, будто я прячусь.
— Но мне именно нужно, чтобы вы спрятались, — надменно сказала Минна. — Хотите ли вы отомстить за меня, да или нет? Я вовсе не желаю, чтобы г-жа де Ларсе была обязана мне счастьем стать вдовой!
— Держу пари, вы предпочли бы, наоборот, чтобы ее муж стал вдовцом!
— Какое вам дело до этого? — ответила Минна.
В результате очень резкого разговора граф ушел взбешенный; однако, поразмыслив, он решил, что клевета, которой он страшился, его не коснется. Тщеславие напомнило ему, что его храбрость всем известна. Одним шагом он мог исправить все сумасбродства своей молодости и мгновенно завоевать блестящее положение в парижском обществе, — ради этого, пожалуй, стоило воздержаться от дуэли.
Г-н де Рюпер был первый, кого Минна увидела в Шармет на следующий день по возвращении из Экса; она обрадовалась ему; но в тот же вечер ее спокойствие было снова нарушено: пришел г-н де Ларсе.
— Я не хочу подыскивать ни предлогов, ни извинения, — сказал он просто. — Я не могу жить, не видя вас, а сегодня уже две недели, как я вас не видел.
Минна тоже считала дни; никогда еще ее не тянуло к Альфреду с такой силой, как сейчас, но она боялась, как бы у него не вышло дуэли с графом. Она старалась выпытать у него какие-нибудь сведения о перехваченном письме; он ничего не сказал, хотя был явно озабочен.
— У меня большое огорчение, — признался он наконец. — Оно не касается ни моего положения, ни денег, и единственный результат постигшей меня неприятности — это то, что моя страстная дружба к вам возросла еще больше. Меня приводит в отчаяние, что сознание долга не имеет больше власти над моим сердцем: я не могу жить без вас.
— И я никогда не смогу жить без вас, — ответила Минна, беря его руку и осыпая ее поцелуями, но в то же время защищаясь от его объятий. — Думайте только о том, чтобы сохранить свою жизнь, потому что я ни на час не переживу вас.
— Ах, вы знаете все! — сказал Альфред, делая над собой усилие, чтобы не продолжать разговора.
На следующий день после возвращения в Экс г-н де Ларсе получил еще одно анонимное письмо, в котором ему сообщали, что, пока он был в горах (на самом деле он был в Шамбери), его жена принимала у себя г-на де Рюпера. Письмо кончалось следующими словами:
«Сегодня в полночь снова ожидается посещение господина де Рюпера... Я знаю, что не могу внушить вам доверия, но прошу вас, не действуйте опрометчиво. Дайте волю своему гневу лишь в том случае, если вы собственными глазами удостоверитесь, что для этого есть основания. Если я ошибаюсь и ввожу вас в заблуждение, все ограничится тем, что вы проведете одну ночь где-нибудь в потайном месте возле спальни госпожи де Ларсе».
Это письмо сильно смутило Альфреда. Вслед за тем он получил несколько строчек от Аникен:
«Мы прибыли в Экс, госпожа Крамер ушла к себе в комнату; я свободна, приходите».
Г-н де Ларсе решил, что до того, как он устроит засаду около дома, он успеет еще побыть минут десять с Аникен. Он пришел к ней крайне взволнованный. Приближалась ночь, которая должна была быть решающей как для Минны, так и для него; но Минна была спокойна. На все возражения, которые выставлял ее разум, она отвечала одним словом: «смерть».
— Вы молчите, — сказала Минна г-ну де Ларсе, — с вами происходит что-то странное; вам не следовало огорчать меня, явившись в таком состоянии, но раз уж вы пришли, я хочу, чтобы вы оставались со мной весь вечер.
Против ожидания Альфред сразу согласился; в решительных обстоятельствах сильные натуры создают вокруг себя атмосферу великодушия, иначе говоря — счастья.
— Я собираюсь заняться дурацким ремеслом мужа, — открылся ей, наконец, Альфред. — Я решил спрятаться у себя в саду, это наименее постыдный способ выйти из позорного положения, в которое меня поставило анонимное письмо.
И Альфред дал Минне прочесть его.
— Какое право вы имеете позорить госпожу де Ларсе? — воскликнула Минна. — Разве вы не находитесь фактически в разводе? Вы покинули ее и отказались от всяких прав на ее сердце; вы бездушно предоставили ее одиночеству и связанной с ним скуке, столь естественной для молодой тридцатилетней женщины, богатой и никогда не знавшей горя. Неужели она не вправе иметь возле себя человека, который развлекал бы ее? И вы говорите мне, что любите меня, вы, более преступный, чем она, ибо вы первый нарушили узы, связывающие вас! Безумец, вы хотели обречь ее на вечную скуку!
Этот образ мыслей был слишком возвышен для Альфреда, но тон, каким Минна произнесла эти слова, вдохнул в него силу. Он сам удивлялся власти, которую она имела над ним; он был очарован ею.
