Ни свету мы не отданы, ни мгле.
Пускай рядят хоть в шутовской колпак —
Пророк, а не беглец — наш каждый шаг.
Что под ногой? Пустыни сон глубокий?
Листва, присоленная ноябрем?
Все в разум свой мы с жадностью вберем,
Все превратится в кованые строки.
1973 Петербург, Вена, Рим.
II. СОЛЬ ВАРЯЖСКИХ ВОЛН
* * *
Червленые щиты вдоль борта корабля.
В холщовый парус бьет звон Киевской Софии,
И Новгородская слышна до Византии...
Гуденьем трех Софий озвучена земля.
Ни половецкий свист, ни дикие поля
Не в силах поглотить их голоса живые,
Пока норманнский меч не позабыт Россией —
Волосяной аркан — не мертвая петля!
Псковская звонница не станет минаретом,
И Дао никогда не слиться с Параклетом.
Русь Европейскую — Московской не зови:
Да, мы изнемогли под тяжестью тумана,
Да, мы еще несем проклятье Чингиз-хана,
Но соль варяжских волн гудит у нас в крови!
ПСКОВ
Но вот и Новгорода младший брат.
Довмонтовой стены тяжелый камень.
Высоких контрфорсов мощный ряд,
Что держит многотонными руками
Массив стены, с которой не палят
Уж двести с лишним лет... (Тогда войсками
Был полон город, и последний гром
Здесь грохотал, разбуженный Петром.).
Взгляни с верхушки круглой Кутекромы
На ижицу сливающихся рек,
Забудь про стены, храмы и хоромы,
Запомни только плавных вод разбег,
Да там лесов зубчатые изломы,
Которые и наш неровный век
Переживут... Но сосны-великаны
Не знают ближних леспромхозов планы!
Слияние Великой и Псковы
Заполнено сиренью и церквами,
И тишиной, и уханьем совы,
Живущей до сих пор между зубцами...
Собора шлемовидные главы
Слегка фосфоресцируют ночами,
И город от Поганкиных палат
До Запсковья молчанием объят.
Клубком свернулась ночь в начале лета
И спит в глазницах звонницы пустой,
Пока ее трехглазые рассветы
Не выметут лучистою метлой
Из трех беленых арок. Три кометы
На миг хвосты расстелют над росой...
Смотри восход — сквозь звонницу! Такого
Нигде ты не увидишь, кроме Пскова.
СЛЕДЫ НА СНЕГУ
(Псков 1970)
