сиденье, провожая меня взглядом. Он не понимал, почему я не еду с ним.
Фостер обошел машину; тяжело пыхтя, уселся за руль.
Я не видела, как он уехал. Бросилась в свою комнату, упала на постель и разрыдалась.
Глава семнадцатая
Доктор Питерс заканчивал прием. Под деревьями, где я стояла, был темно, однако глаза постепенно привыкли к сгущавшемуся полумраку. Из дверей дома один за другим вышли четыре посетителя; последней, пятой была молодая женщина с ребенком. Свет в приемной погас. Выждав для уверенности еще четверть часа, я перешла дорогу и постучала в дверь. Никакого ответа. Может быть, меня не услышали?
В этот момент свет снова зажегся, щелкнул замок.
— Доктор Питерс… — пролепетала я.
Ничем не выдавая своего удивления, он буднично, словно давно ожидал моего прихода, произнес:
— Пожалуйста, пожалуйста, проходите, мисс Томас.
Через приемную мы прошли в рабочий кабинет. Меня била нервная дрожь, однако я быстро успокоилась, опустившись в массивное кресло перед письменным столом. Что поделать; последние два года я чувствовала себя гораздо увереннее в кабинетах врачей, нежели в обычных домах.
Доктор Питерс сел напротив, внимательно оглядел меня, но не стал задавать никаких вопросов.
— Простите, если я причиняю вам беспокойство, доктор. Я не знаю, что делать… Наверное, вам следует направить меня в клинику.
Мои слова, казалось, нисколько его не удивили.
— Что заставляет вас так думать?
— Я не могу больше оставаться у Фармеров. Мэри совсем больна, а Пит… — спокойствие оказалось обманчивым; помимо моей воли голос снова сорвался. Из горла вырвался сдавленный крик. Прошла целая вечность, прежде чем я смогла продолжать. — Пит не сможет противостоять старухе. Она сломает его. И Дэйва Эндрюса тоже. И вас, доктор. Она расправится со всеми, кто на моей стороне. Я знаю… Это она убила Сэма…
— Каким образом? — спокойный голос Питерса доносился словно сквозь пелену.
— Не знаю. Я так любила его. — Я заплакала. — Теперь его нет в живых… Сделайте мне укол, пожалуйста. Я забыла взять таблетки…
Он встал и подошел к стеклянному шкафчику. Глядя ему в спину, я продолжала говорить, сбивчиво, нервно:
— Ее рассердило то, что я посмела уйти из «Хогенциннена», да еще прихватила с собой Барона. С Бароном она уже расправилась, и это только начало. Теперь она будет убирать всех, кто пытается мне помочь. Вы ведь совсем не знаете ее. Благодаря ей я потеряла всех, кого когда-то любила. Сначала это был маленький пони. Потом Сэм. Мать, отец. Сегодня — моя собака. И меня она тоже растопчет, я ничего не смогу сделать. Наверное, будет лучше, если вы отправите меня в клинику, как она хочет. Там я, по крайней мере, не буду ни о чем беспокоиться…
Задохнувшись рыданиями, я замолкла. Словно в тумане я чувствовала, как мне заворачивают рукав, потом легкий укол.
— Сейчас вам станет лучше, Морин. Вы позволите мне называть вас по имени? — он вложил в мои пальцы кусочек ваты, прижал к предплечью, куда был сделан укол.
Медленно возвращалось ощущение действительности. Через некоторое время я совсем успокоилась. Мир вокруг стал четким и ясным. Доктор Питерс сидел за своим столом и терпеливо ждал.
— Барон… — прошептала я.
— С ним что-то произошло?
— Его забрал шериф Фостер. Сегодня после обеда. Сказал, что Барон представляет опасность, может кого-нибудь укусить, и его должен осмотреть ветеринар в Гейнсвилле. Разумеется, это желание бабушки.
— Ветеринар просто обследует его, убедится, что собака здорова, и Фостер привезет Барона обратно.
Я покачала головой.
— Вы ошибаетесь. Насколько я понимаю, шериф вообще не собирался везти его в Гейнсвилл.
— Неужели? Может быть, имеет смысл позвонить Фостеру?
— Бесполезно…
Не обращая внимания на мои протесты, доктор Питерс поднял телефонную трубку.
— Соедините меня с шерифом, Кора. Нет-нет, ничего серьезного. Да, пожалуйста, если он дома.
Послышались длинные гудки, затем в мембране проскрежетал мужской голос: «Алло, Фостер слушает».
— Питерс. Добрый вечер, шериф. Меня интересует, какое заключение дал ветеринар по поводу собаки, принадлежащей мисс Томас…
Я не могла разобрать, что ответил Фостер, но этого и не требовалось. Все сказанное можно было прочесть на лице доктора Питерса. Его брови сдвинулись к переносице, рука, державшая трубку, напряглась — Алло, — донесся до меня голос шерифа, — алло, вы меня слушаете?
Доктор Питерс, не отвечая, повесил трубку, вытер лоб тыльной стороной ладони, откашлялся и наконец медленно произнес:
— Вы были правы, Морин. Этот кретин утверждает, что собака бросилась на него, и ему пришлось ее застрелить. В целях самообороны.
У меня перехватило дыхание. Хотя я уже знала, что Барон обречен с того момента как оказался в машине Фостера, только сейчас пришло ясное осознание того, что один из моих друзей мертв; Непоправимое произошло вновь. Казалось, я должна была разрыдаться, но слез не было. Я сидела как каменная.
— Дорогая бабушка всегда доводит задуманное до конца. Барон сильно мешал ей.
— Как и Сэм?
Я недоумевающе взглянула на доктора.
— Сэм? При чем тут Сэм?
— Вы сами с этого начали, Морин. Первые ваши слова были, что миссис Томас уберет Барона с дороги, как и Сэма. Что вы под этим подразумевали?
В растерянности я покачала головой.
— Не знаю. Не верится, что я могла сказать такое. Кажется, у меня совсем не осталось ни сил, ни желания бороться. Лучше всего оказаться в привычной обстановке. В клинике.
— Вы действительно хотите этого? Совершенно искренне?
— Увы, нет, — ответ получился простым. Гораздо проще, чем я ожидала.
Он с видимым облегчением откинулся на спинку стула.
— Но почему, почему вы так твердо уверены, что бабушка поставила перед собой цель уничтожить вас? Лишить вас всего, что вам дорого?
— Вы думаете, к амнезии прибавилась и мания преследования? — я с горечью усмехнулась.
Он протестующе поднял руку:
— Эти слова произнесли вы, Морин — не я. Я только задал вопрос.
Раскрыв на коленях сумочку, я достала сигареты, закурила. Мысли медленно, словно облака дыма, проплывали в голове. Можно ли было объяснить с точки зрения логики то, что терзало меня уже несколько лет?
— Ненависть. — Разгадка пришла сама собой. — Мотив всех ее поступков — ненависть. Может быть,
