его внимание не отвлекал мятеж в Ионии, поднятый Аристагором и Гистиэем.
Ионийский мятеж отсрочил на некоторое время осуществление планов Дария по завоеванию Греции, но эта отсрочка способствовала в конечном счете тому, что вторжение на землю Эллады стало неизбежным, поскольку Афины – в то время один из главных и могущественных греческих городов – были причастны к мятежу. Афиняне направили в помощь Аристагору и Гистиэю войска, и объединенными силами греки взяли штурмом и сожгли город Сарды. Когда об этом узнал Дарий, его обуял гнев, ведь афиняне осмелились вторгнуться в его владения, помогли мятежникам и разорили один из его самых крупных городов. Дарий, как утверждают, велел каждый день вызывать к себе раба, который провозглашал: «Помни об афинянах!»
Дарию благоприятствовало то обстоятельство, что среди греческих государств не было единства, не было единого командования вооруженными силами этих государств на суше и на море. С другой стороны, несколько городов с прилегающей территорией формировали множество отдельных государств, более или менее связанных в конфедерации или союзы, но остающихся независимыми и даже враждебными друг к другу. Далее, помимо споров между государствами, существовали противоречия в них самих. В них происходило противоборство за преобладание монархических или демократических принципов государственного устройства. В разных городах приходили к власти деспотические военные правители, и, после того как они правили некоторое время своими подданными железной рукой, народ восставал и свергал их с тронов. Такие восстания происходили постоянно, часто в сопровождении удивительных и романтических поступков, которые обнаруживали в тех, кто их совершал, поразительное сочетание сообразительности и проницательности с наивностью и безрассудством, столь характерными для того времени.
Неудивительно, что греческое население часто восставало против этих деспотов. Подобные правители использовали свою власть, когда к этому побуждали их интересы и страсти, в крайне тиранической и жестокой форме. Говорят, один из них, царь Коринфа по имени Периандер, послал по одному поводу гонца в соседнее царство, с которым он постепенно наладил дружественные отношения, дабы выяснить, какими средствами он мог бы упрочить свое правление. Соседний царь не дал прямого ответа на вопрос, но повел гонца в свой сад, разговаривая с ним о том о сем. Наконец они вышли к пшеничному полю, и, проходя через него, царь стал отсекать мечом колосья пшеницы, возвышавшиеся над остальными. Через некоторое время он вернулся во дворец и отпустил гонца, так и не сказав, что делать Периандеру. Гонец вернулся к своему государю и рассказал обо всем, что с ним случилось. «Понимаю, в чем дело, – сказал Периандер. – Нужно изобрести способ ликвидировать тех, кто возвышается над горожанами благодаря своим талантам, влиянию или власти». Он немедленно приступил к действиям в соответствии с этой рекомендацией. Кто бы из жителей Коринфа ни отличился, его ждала смерть. Многие были изгнаны, другие убиты, третьи лишены своего влияния путем конфискации их имущества. Жизнь и судьба горожан целиком находились во власти деспота.
У этого самого Периандера была жена по имени Мелисса. О ней рассказывают весьма необычную историю, которая, хотя и похожа на легенду, несомненно, имеет реальную основу. Когда Мелисса умерла, ее похоронили, но по какой-то причине забыли сжечь, как требовал обычай, одежду. Среди оракулов Греции был и такой, с которым можно было посовещаться относительно отошедших душ. Его называли оракулом мертвых. Периандеру, разыскивавшему потерянную драгоценность, случилось однажды послать гонца к оракулу, чтобы вызвать дух Мелиссы и спросить у него о пропаже. Дух явился, но отказался сказать, где утерянная вещь, произнеся: «Мне холодно, холодно. Я раздет, и мне холодно. Мою одежду не сожгли. Я раздет, и мне холодно».
Когда об этом сообщили Переандеру, он решил принести разобиженному духу большую жертву, которая могла бы его умилостивить. Он пригласил в храм на театральное представление женщин Коринфа, и, когда те собрались, стражники окружили женщин, сорвали с них большую часть облачений и отпустили. Затем отнятую одежду сожгли в качестве искупительного подношения в сопровождении заклинаний, обращенных к тени Мелиссы.
Предание добавляет, что, когда к оракулу мертвых снова был отправлен гонец, дух Мелиссы, теперь одетый и умиротворенный, ответил на просьбу Периандера сообщить, где следует искать утерянную драгоценность.
Грубое насилие, к которому прибег в данном случае Периандер, было продиктовано отнюдь не желанием оскорбить и унизить женщин Коринфа; этот случай показывает, до какой крайности абсолютного своеволия доходила верховная власть древних деспотов.
Однако следует отдать справедливость этим своевольным тиранам. Они нередко проявляли сочувствие и доброту, причем иногда в довольно своеобразной форме. Например, в одном из городов возвысилась семья и прочно заняла место городской аристократии, стараясь поддерживать свой статус из поколения в поколение, заключая брак только в семейном кругу. В конце концов в одной из этих семей выросла девушка по имени Лабда, инвалид с рождения, и по причине ее дефектов ни один из знатных мужчин не хотел на ней жениться. Однако девушку взял в жены обычный человек по имени Этион. Однажды Этион сходил в Дельфы посовещаться с оракулом. Когда он входил в храм, его подозвала пифия и сообщила, что Лабда родит ребенка, который освободит страну от тиранов и узурпаторов. Аристократы, узнав об этом, решили предотвратить осуществление пророчества, уничтожив младенца после рождения. Они выбрали десять человек из своего круга, которым было поручено прийти в дом Этиона и убить младенца. Заговорщики решили убить его следующим способом: придя в дом, они попросят показать им младенца, затем тот, кому будет передан младенец, бросит его с размаху на каменный пол, и ребенок умрет.
Заговорщики пришли в дом Этиона, лицемерно справились о здоровье матери и пожелали увидеть младенца. Его принесли к ним. Мать вручила свое чадо одному из заговорщиков, младенец с улыбкой смотрел ему в лицо. Тот пожалел младенца и передал его в руки соседа, тот, в свою очередь, другому и т. д. Ни один из них не решился убить младенца, они вернули его матери и ушли.
Далее, как свидетельствует предание, заговорщики, дойдя до ворот, остановились и стали осыпать друг друга упреками. Они вернулись в дом с намерением любым путем осуществить задуманное. Но тем временем Лабду встревожило необычное поведение гостей, она подслушала их разговор у ворот. Женщина поспешно спрятала дитя в амбарном зерне. Заговорщики, обыскав дом и не найдя младенца, прекратили поиски, полагая, что его унесли из дома. Они вернулись домой и, не решившись признаться в малодушии в критический момент, договорились сказать, что младенец уничтожен. Младенец, однако, остался в живых. Он вырос и во исполнение предсказания оракула возглавил восстание против аристократии, лишил ее власти и стал править вместо нее.
Одним из самых одиозных и жестоких тиранов, о которых шла речь, был Гиппий из Афин. Его отца, Писистрата, ненавидели за жестокость и преступления. Когда он умер, оставив после себя двух сыновей, Гиппия и Гиппарха, был организован заговор с целью их убийства и прекращения династии. Гиппарха убили, но Гиппий избежал гибели и стал править единолично, причем жестоко и деспотично, отчасти поддавшись чувству мести, а отчасти потому, что считал устрашение людей средством сохранения своей власти. Один из заговорщиков, который убил брата Гиппия, обвинил ближайших друзей тирана в том, что они помогали ему в убийстве, стремясь отомстить тирану. Гиппий, услышав обвинения, обезумел. Он предал смерти всех, кого назвал заговорщик, приспешники его убивали правых и виноватых скопом. Столь неразборчивая жестокость объединила против тирана всех афинян, началось всеобщее восстание, и он был свергнут. Гиппий бежал в Сарды и там оказывал услуги Артаферну. Он вызвался стать проводником персидских войск в Греции и помочь им завоевать страну при условии, что в случае успеха персы сделают его губернатором Афин. Артаферн сообщил об этом предложении Дарию, и оно было с удовлетворением принято.
Кроме внутренних противоречий между народами и правителями нескольких греческих государств, существовало соперничество между государствами, которым Дарий надеялся воспользоваться при завоевании страны. В частности, война между Афинами и островом Эгина могла бы облегчить Дарию захват Афин. Эгина был большим островом близ Афин с довольно значительным населением. Рассказывая о причинах конфликта между двумя государствами, греческие историки приводят следующую поразительную историю.
Эгина располагается в центре залива к юго-западу от Афин. На другой стороне залива, напротив Афин, у самого берега находился город, называвшийся Эпидавр. Одно время эпидавряне переживали голод и
