Глава 2. Подстава
Заместитель директора по воспитательной работе был человеком солидным, «правильным» и… тупым. Звали его Геннадий Олегович Блинов. Учащиеся интерната придумали ему прозвище «Гоблин». Это не только из-за имени, отчества и фамилии. Это, скорее, потому что они его, мягко говоря, не любили.
Именно из-за тупости Блинов никогда не сомневался в своей правоте. Он считал, что ученики должны безропотно исполнять все его приказания. Неповиновения он не терпел. Ну и что с того, что эти приказания бывают дурацкими, а глупость Блинова доходит порой до степени идиотизма?
Вовку Блинов невзлюбил, как только он появился в интернате. Это потому что он отказался быть «тайным агентом», а проще, доносчиком. Геннадий Олегович хотел, заставить его доносить обо всём, что говорят ребята, что они делают. Вовка отказался — наотрез. Вот тогда-то и начались придирки.
Гоблин всегда мог найти повод придраться. Он старался показать, что Вовка чуть ли не преступник, что ему одна дорога — в тюрьму. Поводом могло послужить что угодно: не так взглянул, не так понял, не то ответил, не с той ноги встал. Да чего там перечислять? Ведь у нас часто бывает, что кто главнее — всегда прав, а остальные — дураки. Есть такое слово в русском языке — «самодур». Так вот, это слово вполне подходило к Блинову.
А началось история, о которой я хочу вам рассказать, вот с чего. У Антонины Александровны — учительницы младших классов — пропала сумочка. В пропавшей сумочке были деньги, которые она копила на ремонт домика в деревне. Кроме тех денег, там была только что полученная зарплата.
На следующее утро к Вовке подбежала Нинка Голубева. Она сообщила, что под матрасом его кровати нашли украденную сумку.
— Какую сумку? Под каким матрасом? — опешил Вовка.
— Да брось прикидываться. Ту сумку, которую ты украл у Антонины Александровны.
— Я?! Украл?! Да ещё у Антонины Александровны?! — Это был шок. Вовка ни за что не мог бы украсть. Он бы и жить после этого не смог.
Вовке опять вспомнилась мама. Он вспомнил, как она не любила нечестных людей. Вовка — так их вообще ненавидел. Он ненавидел тех, кто может украсть, или ещё чем-нибудь принести человеку горе. Мама всегда ставила в пример отца. Она много о нём рассказывала.
Вовкин отец был следователем. Он расследовал разные преступления. Он никогда не отступал и доводил дело до конца. Ему часто пытались помешать, требовали закрыть дело, угрожали. Особенно трудно было вести дело, когда среди преступников попадались важные чиновники. Но отец был человеком чести и не прогибался. Вот поэтому его и убили…
Отца Вовка почти не помнил. Отец погиб семь лет назад. Вовке было тогда всего три года. В памяти остались только обрывки воспоминаний. Вовка помнил, как они втроём — он, мама и папа — ехали в машине, гуляли в лесу, ездили на дачу. Он вспомнил, как высоко казалось ему, когда папа поднимал его на руки. Вспомнил ещё фотографии, на которых они были все вместе и которые куда-то пропали, когда умерла мама…
…Воспоминания прервались криком Гоблина:
— Вот он голубчик! Полюбуйтесь на этого негодяя! Ну, ворюга, где деньги?!
— Какие деньги?
— Те, что были в украденной тобой сумке, и не смей отпираться!
— Не крал я никаких сумок.
— Я велел не отпираться! Все видели, что вот эта сумка лежала у тебя под матрасом! Как она там оказалась, если ты, гадёныш, её не крал?! Может я её тебе под матрас положил?
Какая-то буря поднялась в душе. С Вовкой такого ещё не было. Он и раньше не любил Гоблина. Хотя, кто из воспитанников его любил? Даже физрук Евгений Иванович недолюбливал Блинова. Но такой ненависти, как сейчас, Вовка никогда, ни к кому не испытывал. Он готов был вцепиться в Гоблина, рвать, царапать, кусать его зубами, как хищник.
— Может и ты!!! — закричал он. — Потому что ты гад, фашист!!!
На мгновение наступила мёртвая тишина. Все просто обалдели от «такой дерзости». Только Антонина Александровна сказала очень тихо:
— Вова, я от тебя этого не ожидала. Разве я тебе сделала чего-нибудь плохого? Я же всегда ко всем относилась по-доброму, и к тебе. А ты так со мной поступил.
— Я не крал, Антонина Александровна, — сказал Вовка. — Я не вор и никогда им не стану, хоть кое- кому и хочется показать, что я вор.
— Вот видите, Антонина Александровна, к чему приводит ваш либерализм! — кричал Блинов. — Я сколько раз Вам объяснял, уважаемая Антонина Александровна, что с этими мерзавцами нужно быть жёстче!
— Ты сам мерзавец! — закричал Вовка и заревел от обиды. Снова наступила тишина.
Этот разговор слышали все: и учителя, и воспитанники интерната. Все видели, как «взвился» Геннадий Олегович, как он орал, брызгая слюнями. Он готов был убить Вовку, и, наверное, так бы и сделал, останься они один на один. Потом, «спустив пар», он сказал:
— Сегодня за свой мерзкий поступок и за грубость по отношению ко мне ты лишаешься завтрака, обеда и ужина! Но это ещё не всё! Когда все позавтракают, мы соберём линейку. Ты, стоя передо мной на коленях, извинишься за нанесённые оскорбления! И добровольно! Слышишь?! Добровольно, сознаешься в своём ужасном поступке! И в том, что деньги ты потратил на сигареты и пиво!
— Геннадий Олегович, — робко произнесла Антонина Александровна, — может, следует разобраться? Вдруг это и правда — не он.
— Вы с ума сошли, Антонина Александровна! В чём тут разбираться?! Что тут не ясного?!
— Я не буду сознаваться в том, чего не делал! — закричал Вовка.
— Будешь, ещё как будешь! — прорычал Гоблин. — Только не в том, чего ты, якобы, не делал, а в том, что ты совершил!
— Посмотрим!
…Не было никакой линейки, потому что когда закончился завтрак, и ребят собрали во дворе, Вовка сорвался с крыши.
Глава 3. Главный Хранитель
— Пошли, — сказал мальчишка, — Учитель ждёт.
— Я не хочу никуда идти, — еле слышно ответил Вовка.
— Придётся, хочешь ты, или нет.
И Вовка понял, что придётся. Мальчишка пошёл к башне. Вовка поплёлся следом. Только тут он увидел внизу башни дверь. Когда они приблизились, дверь, неожиданно, открылась сама собой. За дверью оказалась железная винтовая лестница, ведущая наверх. Мальчишка стал подниматься по лестнице, а Вовка с обречённым видом поплёлся следом.
Комната, в которую они вошли, сильно удивила. Она была похожа на жилище алхимика из кино про средние века. Старинная мебель. На массивных дубовых столах стоят разные колбы, реторты, какие-то механизмы. Там же, на столах, сложены пожелтевшие от времени свитки. На свитках — надписи, сделанные непонятными знаками. Но, несмотря на древнюю обстановку, было там и кое-что современное — огромный жидкокристаллический экран во всю стену.
Учитель сидел в старинном кресле, больше похожем на трон. Он был похож на древнего алхимика, колдуна или волшебника. Казалось, ему немыслимо много лет, но он вовсе не выглядел дряхлым стариком. Нет, он был стар, но был крепок и полон сил.
Старец, с минуту, молча глядел на Вовку, а потом сказал мальчишке:
— Благодарю тебя, Кирилл. А теперь оставь нас наедине — у нас с Владимиром будет долгий разговор.
— Хорошо, Учитель, — ответил мальчишка и пошёл к двери.
