прикосновений, легких ласк, она жаждала большего.
«Это неправильно! Неправильно! Неправильно!»
Этот внутренний крик прозвучал в ее сознании как гром среди ясного неба. Она не должна делать этого! И не только потому, что еще не готова пересечь черту, но и потому, что только вчера она чувствовала, что Дариус что-то скрывает от нее, хочет ее каким-то образом использовать. Она не может доверять ему! Она должна заставить себя остановиться, прервать этот безумный поцелуй!
Но мироздание оказалось мудрее ее. За их спиной раздалось тихое покашливание, и они отпрянули друг от друга, словно застигнутые врасплох подростки. В проеме двери стояла чуть покрасневшая горничная.
— Простите, что врываюсь, мистер Андреас, но миссис Такер очень настаивала на том, чтобы я немедленно позвала вас. Ваш брат болен.
Глава 5
Дариус и Уитни не заставили девушку повторять дважды, опрометью бросившись в детскую. Рывком распахнув дверь, Дариус первым вбежал в комнату. Джино плакал в своей кроватке, а над ним стояла миссис Такер, расстроенная и не знающая, что предпринять.
Дариус поднял малыша на руки и вгляделся в его заплаканное лицо:
— Что случилось, приятель?
— Я уже позвонила педиатру, — сообщила миссис Такер, заламывая руки. — Он сказал, что скоро будет здесь. Я не смогла уговорить Джино выпить молоко, и он все время плачет. — В голосе бедной женщины был страх. — Я не няня, и моему сыну уже тридцать лет… Я так долго не общалась с детьми и не представляю, что с ним может быть не так.
Уитни, внимательно рассматривающая Джино из-за плеча Дариуса, внезапно попросила:
— Могу я взять его?
Дариус поднял на нее взгляд, но тут же пожалел об этом, потому что его голова сразу наполнилась воспоминаниями об их поцелуе и чуть поутихшее желание вспыхнуло с новой силой. Он нарушил данное себе слово не прикасаться к Уитни, не смог устоять перед соблазном, попробовал на вкус ее нежные, манящие губы. Но сейчас он должен был думать только о Джино.
— Конечно, — кивнул он, осторожно передавая ей ребенка.
Аккуратно придерживая малыша одной рукой, она осторожно приоткрыла ему рот и провела кончиком пальца по деснам:
— По-моему, у него режутся зубки.
Дариус почувствовал злость оттого, что она пытается найти простое объяснение проблеме, которая может оказаться куда более серьезной.
— Я думаю, что нам лучше дождаться диагноза специалиста.
— Конечно, — мягко кивнула она, возвращая ему Джино. — Я лишь имела в виду, что нам не стоит паниковать в ожидании доктора.
Миссис Такер ощутимо расслабилась, услышав ее слова.
— Я должна была об этом подумать, — слабо улыбнулась она. — Но я так давно не имела дела с детьми. Сэр, мы должны как можно скорее нанять опытную няню.
Она тяжело вздохнула, словно ей сложно было прийти в себя и начать дышать ровно.
Глядя на нее, Дариус почувствовал укол вины. Все эти стрессы были слишком большим испытанием для пожилой женщины. Но сейчас все его мысли были заняты Уитни. Ему вдруг стало интересно, откуда она столько знает о детях. Она упоминала, что была замужем, но ни словом не обмолвилась о ребенке. Возможно, после бракоразводного процесса опекуном детей стал отец, и это произошло не просто так. Если в прошлом Уитни скрываются какие-то мрачные секреты, которые сделали ее мужа более достойным кандидатом в опекуны, чем она, он должен как можно скорее узнать об этом, пока она не причинила вреда Джино.
— Я, пожалуй, вернусь на кухню, — извиняющимся тоном, сказала миссис Такер, направляясь к двери.
— Конечно, — кивнул Дариус. — У нас все будет в порядке.
Он был даже рад ее уходу, потому что ему было о чем поговорить с Уитни с глазу на глаз. Со вчерашнего дня он был слишком занят попытками наладить с ней дружеские отношения, что не обратил внимания на странности в ее поведении. Сейчас они должны расставить точки над «i».
Джино немного успокоился, спрятав лицо на груди брата, и маленькое теплое тельце согревало его не только физически. Дариус уже успел полюбить этого малыша. Всего за два дня этот маленький мальчик завоевал его сердце.
Он должен был узнать, какие скелеты скрываются в шкафу второго опекуна его брата. Может быть, его отец и был удовлетворен кандидатурой Уитни, но ведь он не планировал умереть так скоро, а значит, относился к предложению Мисси без должной серьезности. Он дал согласие просто потому, что Уитни была дочерью его старого друга и лучшей подругой Мисси, возможно, он не стал копаться в ее прошлом, хотя по логике вещей обязан был это сделать.
— Вы не собираетесь рассказать мне о том, откуда так много знаете о детях?
Она обернулась и посмотрела на него долгим пронзительным взглядом, но ничего не ответила.
— Вы ведь понимаете, что я могу это выяснить и сам? У женщины, ребенка которой передали под опеку мужа, наверняка есть занятные скелеты в шкафу.
Уитни с трудом втянула воздух сквозь сжатые зубы, не глядя ему в лицо. Черт побери! Если бы он так не нуждался в ее помощи, он бы и раньше заметил странности в ее поведении, не стал бы заглушать свои инстинкты, требовавшие не доверять этой девушке.
— Знаете, можете не отвечать. Идите в свою комнату, возьмите вещи и выметайтесь из моего дома, потому что я собираюсь через суд лишить вас права опеки над Джино! Я больше и близко не подпущу вас к ребенку!
— Не надо!
Она наконец подняла голову, ее глаза были полны боли.
— Почему? Не хотите, чтобы все люди в зале суда услышали, почему вам нельзя находиться рядом с детьми? Почему у вас нет собственных детей?
— Это не то, что вы думаете.
— Неужели? И вы надеетесь, что я вам поверю?
Она должна рассказать ему все. Она должна сделать это сама, чтобы он все понял правильно. Собравшись с духом, она заставила себя произнести:
— У меня была дочь.
Дариус ничего не ответил, только прижал своего братика к груди и отступил от нее на шаг, словно она была чумной или опасной. Ее сердце сжалось от боли.
— Я никогда не причиню вреда Джино.
— Почему я должен в это верить?
— Потому что я не причиняла вреда своей дочери. Это сделал мой муж. — Теперь все ее тело сотрясала крупная дрожь, а по щекам текли слезы, но она продолжала говорить: — Мой муж убил мою дочь.
Дариус замер, не веря своим ушам.
— Он пытался покончить с собой. — Воспоминания о том страшном дне переполнили ее, всепоглощающее чувство вины разрывало ей душу. — Однажды он понял, что может убить себя, просто закрыв гараж и сев в заведенную машину. Никто не знает, специально ли он взял с собой Лайлу или просто забыл, что она сидит в детском кресле на заднем сиденье. — Из последних сил сдерживая рыдания, она продолжала: — Его компания обанкротилась, и хотя деньги для него не имели особого значения, была задета его гордость. Это был уже третий его проект, над ним смеялись его братья, его отец злился, и Берн чувствовал себя пятном на репутации семьи.
