И, конечно, она еще не готова начинать отношения с кем бы то ни было — слишком свежи были раны, оставленные Берном. Она больше не могла доверять людям. Дариус мог быть прекрасным человеком, искренне желающим позаботиться о Джино, но интимные отношения — это нечто совершенно иное. Бог свидетель, она еще не готова к подобному.
Дариус сидел неподвижно, стараясь не обращать внимания на аромат ее духов, щекочущий его ноздри, не думать, является ли ее кожа такой же гладкой и шелковистой, какой она кажется на вид. Не позволяя себе мечтать о еще одном поцелуе. Он пообещал Уитни, что в его компании она сможет чувствовать себя в безопасности, и он собирался сдержать слово.
— Сейчас он должен срыгнуть, — напомнила ему Уитни.
— Конечно, — кивнул Дариус, прижав малыша к себе и осторожно похлопывая его по спинке.
Через секунду его действия возымели ожидаемый эффект.
— Теперь можно укладывать его в кроватку?
— Да, надеюсь, он быстро уснет, или это будет очень длинная ночь, — чуть улыбнулась Уитни. — Но перед этим давайте нанесем на десны немного геля.
Дариус чуть поморщился:
— Простите, я забыл.
— Ничего страшного, вы в этом новичок, а запомнить вам придется немало.
Уитни выдавила немного геля и намазала им распухшие десны Джино.
Когда она закончила, Дариус спросил:
— Теперь я должен положить его в кроватку?
— Будет лучше, если он останется у вас на руках. Укачивайте его, пока он не заснет. Еще вы можете спеть ему колыбельную.
Дариус скривился:
— Не в этой жизни.
— Подождите, вы еще запоете, — рассмеялась Уитни. — Все поют. А пока это сделаю я.
Уитни подошла совсем близко к ним, хоть и не позволяя себе прикоснуться ни к нему, ни к Джино, и тихо запела:
— Тише, тише мой хороший, ты поспи пока.
Твой папа купит тебе птичку-пересмешника…
У нее был очень приятный, нежный голос. Джино с интересом повернулся к ней, хотя было видно, что его веки уже начали тяжелеть.
— Если птичка-пересмешник петь не станет,
Для тебя отец кольцо достанет.
Если в высокой траве потеряешь кольцо,
Папа купит увеличительное стекло…
Словно по волшебству, глаза Джино закрылись, а дыхание стало ровным и глубоким. Голос Уитни стал еще тише, он обволакивал, укачивал.
Песня закончилась, а Дариус, завороженный ее нежным голосом и милым выражением лица, продолжал сидеть, чуть покачивая Джино.
— Он уснул. Спокойной ночи, Дариус, — сказала она и вышла из детской.
— Спокойно ночи, — кивнул он ей вслед, поднимаясь и укладывая малыша в кроватку.
Печаль сдавила его грудь. Он был уверен, что Уитни была замечательной матерью.
* * *
Воскресным утром Дариуса вновь разбудил плач Джино. Он быстро натянул все те же джинсы и свитер, в которых был вчера, и вошел в детскую. Миссис Такер уже заканчивала переодевать малыша, который весело гулил, лежа на пеленальном столике.
— Ему гораздо лучше, — с улыбкой сказала она. — Простите, что не услышала, как он плакал ночью.
— Все в порядке. Мы с Уитни обо всем позаботились.
В этот момент дверь скрипнула, и в комнату вошла Уитни. Все мысли вылетели из головы Дариуса. Он мог думать только о ее пении и о нежном, любящем материнском выражении, которое видел на ее лице. В тот момент он понял, почему Мисси решила сделать именно Уитни опекуном своего маленького сына. Уитни была рождена для того, чтобы быть матерью, и она станет замечательной мамой для Джино. Не заменой, не опекуном, а настоящей мамой.
Точно так же как он станет его настоящим отцом.
Он мог представить их через два-три года, стоящими обнявшись и машущими Джино, который катается на новеньком трехколесном велосипеде.
Дариус помотал головой, стараясь избавиться от картины, возникшей в его воображении. Да, они будут растить этого ребенка вместе, но для этого им совершенно не обязательно обниматься. Надо быть объективным: у них не может быть отношений.
И не следует забывать, что он должен управлять компанией. Непонятно, как втиснуть в его напряженный график Джино, но Дариус не сомневался, что он сможет это сделать — этот мальчик станет семьей, которой ему всегда не хватало. Он и только он, потому что больше ни на кого у Дариуса просто не хватит времени. А значит, он худший кандидат в возлюбленные для Уитни. Теперь, когда он знал о ее прошлом, он понимал, что ей нужен мужчина, который будет любить ее, заботиться о ней, уделять ей все свое время. Определенно, он не мог всего этого ей гарантировать. Он не будет замечать признаков того, что ей грустно, что она хочет поговорить или просто почувствовать его заботу. И это будет ранить ее.
Уитни отвела глаза:
— Доброе утро.
— Доброе утро, — улыбнулась миссис Такер. — Вот бутылочка.
Она повернулась к Уитни, предлагая ей самой покормить Джино.
Увидев, что Уитни колеблется, Дариус быстро подошел к миссис Такер и забрал у нее ребенка:
— Лучше это сделаю я.
Только сейчас он начал понимать, каким мучительным для Уитни должно быть это опекунство. И все же она нашла в себе силы согласиться.
Передав Джино Дариусу, миссис Такер взглянула на наручные часы:
— Если вы не возражаете, я пойду. У нас две новые горничные, и я должна проверить, как они справляются со своей работой.
Проводив экономку взглядом, Дариус с Джино на руках опустился на диван и взял бутылочку. Уитни стояла у дальней стены, рассматривая детские книжки и игрушки, и не произносила ни слова. Дариус тоже не знал, что сказать.
— Что мне делать сейчас? Положить его обратно в кроватку? — спросил он, когда Джино закончил завтракать.
— Он только проснулся, так что пока вряд ли захочет возвращаться в кроватку, — улыбнулась Уитни. — Думаю, можно взять его вниз и немного поиграть с ним.
— Поиграть? Но ведь его десны могут опять заболеть в любой момент.
— Не страшно, все дети проходят через это. А игра поможет ему отвлечься от боли.
Дариус не был уверен, что справится. Да, он уже переодевал и кормил Джино, но сейчас ему предстояло провести все утро с больным ребенком, и он не знал, как себя вести с ним.
— Вы пойдете с нами?
— Конечно, — кивнула Уитни.
Даже сейчас, когда она улыбалась, ее глаза были печальны. Дариус понимал, что, глядя на Джино, она не могла не вспоминать о малышке, которую потеряла.
