Видя ее неожиданное замешательство, Дариус беззвучно застонал. Меньше всего он хотел, чтобы сейчас она подумала, что он несерьезно относится к Джино или своим обязанностям.
— Хотя знаете, не нужно. Я возьму его с собой в спальню.
— И будете обуваться с ребенком на руках? Это будет нелегко, — улыбнулась она, забирая у него Джино. — Идите за ботинками, мы будем ждать вас здесь.
С облегчением вздохнув, он опрометью бросился в свою спальню, натянул носки и ботинки и уже через минуту вновь стоял на пороге детской. Увидев, что Джино с рук Уитни переместился в манеж, он нахмурился:
— Готовы позавтракать?
— Конечно.
Уитни, не поднимая взгляда, взяла на руки Джино и передала его Дариусу.
Он не ожидал, что она посадит Джино в манеж, как только он выйдет из комнаты, но ее нежелание смотреть ему в глаза казалось еще более странным. Прошлой ночью он ушел, отказавшись от возможности поцеловать ее, хотя ее тело буквально молило о поцелуе, и надеялся, что этим он доказал Уитни, что не собирается потакать своему влечению и серьезно относится к обязанностям опекуна. Тем не менее она все еще вела себя очень настороженно.
Уитни, как ни в чем не бывало, первой вышла из комнаты и начала спускаться по лестнице. Дариус шел следом за ней, держа на руках ребенка и глядя на ее прямую спину. Удивительно, как одна женщина могла быть то такой невероятно страстной и притягательной, то обжигающе холодной. Казалось, она умеет полностью отключать свои эмоции.
Возможно, ему следует перенять у нее этот полезный навык, ведь они не хотят, чтобы их взаимное притяжение вылилось в нечто большее.
Завтрак подали на залитой солнцем террасе, по центру которой стоял изящный стол в окружении плетеных кресел. Дариус посадил Джино на стульчик и уже собрался сесть сам, но его остановил предупреждающий голос Уитни:
— Вы забыли застегнуть ремешок. Так мы будем уверены, что этот шустрый мальчик не упадет.
— Готово, — кивнул Дариус.
Даже сейчас Уитни давала ему уроки заботы о ребенке, и Дариус был готов стать самым прилежным учеником. Но для этого он должен уговорить ее переехать сюда надолго, а не просто на пару недель.
В комнату вошел повар с подносом, на котором стояли две ароматные чашки с кофе, и поинтересовался, что бы они хотели съесть на завтрак. Дариус попросил блинчики с джемом, а Уитни — бублик со сливочным сыром.
— Мне принести фруктовое пюре для Джино?
Уитни явно смутилась и кивнула:
— Спасибо. Я совсем забыла, что в этом возрасте малышей уже начинают кормить детскими смесями и пюре. Простите.
— Не переживайте, я вообще не догадывался о том, что дети едят что-то в этом возрасте.
Через минуту повар вернулся с маленькой цветастой тарелочкой и пластиковой ложечкой. Узнав свои личные столовые приборы, Джино радостно заулыбался и захлопал в ладоши. Дариус взял у повара тарелочку и сел поближе к брату:
— Ну что, ты готов, приятель?
Судя по тому, как Джино смотрел на тарелочку, он был готов съесть даже слона. Уитни, наблюдавшая за ними, рассмеялась и сказала:
— Просто положите на ложечку немного пюре и поднесите ее к его губам.
Дариус послушно проделал все, что она велела. Джино жадно съел предложенное и с нетерпением уставился на свою тарелку. После второго захода на лице малыша остались капельки пюре, которые Дариус стер салфеткой. Когда тарелочка наполовину опустела, Джино наскучило есть и он начал пускать пузыри из пюре.
— Раз ты играешь, значит, больше не голоден, — заключил Дариус, ставя тарелочку на стол.
В это время на террасу вошла миссис Такер:
— Повар не хотел подавать завтрак, пока вы заняты с ребенком. Раз вы закончили, я заберу Джино наверх и немного поиграю с ним, а вы пока сможете спокойно поесть.
— Хорошая идея, — благодарно улыбнулся Дариус.
Когда миссис Такер с Джино на руках ушла, воцарилась неловкая тишина.
— Здесь очень красиво, — попыталась завязать разговор Уитни.
Дариус посмотрел на серо-стальные волны океана, лениво облизывающие берег, на голубое небо, по которому холодный ветер нес обрывки облаков, и чуть улыбнулся:
— Да, это так. Я и забыл.
— Вы часто приезжали сюда?
— Да, после того как мне исполнилось восемнадцать.
— У вас такое выражение лица, словно вас заставляли это делать.
Ее проницательность была поразительна.
— Так и есть. Когда мне исполнилось восемнадцать, мой отец дал мне доступ к трастовому фонду на пять миллионов долларов. Он сказал, что эти деньги будут принадлежать мне, но только если я поступлю в престижный колледж и буду работать в «Андреас Холдинг», продолжая его дело. Он ни разу не навестил меня в детстве, не поддерживал отношений с моей матерью, а потом внезапно ворвался в мою жизнь, раздавая команды.
— Мне нравился ваш отец, — сказала Уитни, не поднимая глаз.
— Он многим нравился. Практически всем, за исключением брошенных любовниц и детей.
Он услышал короткий горький смешок и внимательно вгляделся в ее лицо.
— Наверное, это правда.
— Странно, я думал, вы будете защищать его.
— Я уже имела дело с человеком, который словно имел две непохожие личности для частной и общественной жизни, — моего мужа тоже все любили.
Брови Дариуса поползли вверх — он не смог скрыть своего изумления. Она была замужем? Он даже не рассматривал такую возможность, ведь она сохраняла девичью фамилию. Но то, что она была замужем и, возможно, с трудом пережила развод, могло объяснить, почему она относится к нему с такой настороженностью.
Но сейчас в их отношениях наметился явный прогресс: она сама приоткрыла дверь в свое прошлое. Раньше он был так сконцентрирован на ребенке, что не задумывался о том, что ничего не знает о женщине, которую Мисси выбрала в опекуны Джино.
Притворяясь, что поглощен созерцанием своего кофе, он небрежно поинтересовался:
— Все любили вашего мужа, кроме вас?
— О, я любила его больше всех, — горько вздохнула она. — Итак, какие у нас планы на день?
От Дариуса не укрылось то, как резко она сменила тему. Похоже, лимит откровенностей на сегодня исчерпан. Конечно, он хотел больше узнать о ней, но понимал, что сейчас спрашивать о муже больше не стоит, особенно если он хочет убедить Уитни в том, что с ним она может чувствовать себя в безопасности.
— Вообще-то я хотел как можно больше времени проводить с Джино.
Она поставила чашку и изучающе вгляделась в его лицо:
— Так, значит, вы и правда хотите стать для него хорошим отцом?
— Самым лучшим! — кивнул он, но про себя подумал, что неуверен в том, что сможет выполнить это амбициозное обещание. Да, он поклялся себе, что не станет тем вечно отсутствующим, безучастным отцом, каким был Стефан, но тот был единственным отцом, которого он знал, и это была плохая модель для подражания.
Правда, этими соображениями он не собирался делиться с Уитни, ведь она до сих пор оставалась для него практически посторонним человеком. И, вспомнив о том, что, как только речь зашла о чем-то личном, она тут же закрылась в себе, Дариус тоже предпочел сменить тему:
— А какие у вас планы на день?
