Пока Мэган стояла задумавшись, он открыл глаза и застал ее врасплох. Неужели ее лицо выдало ее чувства к нему? Она не хотела давать себе хоть какую-то надежду в отношении такой высокой особы. Он был принцем-регентом, правящим за короля, у него были жена и ребенок. Какие еще причины нужны, чтобы убедиться в недостижимости желаемого! К тому же она не была обделена вниманием мужчин.
Мэган поставила еду на столик.
— Возможно, я приготовила не то, к чему вы привыкли во дворце, ваше высочество, но это не хлеб и вода.
— Да, выглядит неплохо, — признал он кивком головы.
Он был так великодушен, что говорил с ней как с равной. Такое впечатление, что он пригласил ее отобедать с ним к себе домой.
— Будет достаточно трудно есть или пить в таком положении, — сказал он, показав на свои связанные руки.
— Я не могу вас развязать, — проговорила Мэган, оглянувшись на закрытую дверь.
— Тогда вам придется покормить меня, — улыбнулся он и подвинулся к стене, чтобы освободить для нее место.
Но места все равно оставалось мало — кроватка была детская. Когда Мэган присела на краешек кровати, она была слишком близко от него, чтобы не почувствовать ею худое и крепкое тело. Дрожь электрической дугой прошла сквозь нее, и она ничего не смогла с собой поделать.
— Ваши руки дрожат, — сказал он, когда она отломила кусочек сэндвича и положила ему в рот. Его зубы задели ее пальцы, она вздрогнула.
— Перестаньте разговаривать и ешьте, — сказала она, рассердившись на него за чувства и желания, которые он вызывал в ней.
Он ел, аппетитно прожевывая кусок за куском.
— Вкусно, — сказал он через некоторое время, — сейчас я бы запил все это пивом.
— Вам что здесь, курорт? — огрызнулась она, доведенная почти до лихорадки вынужденной близостью к нему. Она могла поклясться, что он нарочно касался ее пальцев, тем самым усиливая контакт и видя, какой эффект он производит на нее.
Его широкие плечи поднялись.
— Тогда отвяжите меня, и я попью сам. Я уже большой мальчик, — громко произнес он.
— Хорошая попытка, ваше высочество, — сказала она, поднимая пенящуюся бутылку к его губам.
Он пил с такой страстью, как будто жажда мучила его больше, чем голод. Когда она убрала бутылку, пена обрамляла его верхнюю губу. Не раздумывая, она взяла чистый носовой платок, чтобы вытереть ее. Получился такой интимный жест, что у нее перехватило дыхание. Он почувствовал то же самое. Она заметила это по тому, как потемнели его глаза и он втянул в себя воздух.
— Почему вы с ними заодно? — спросил он сиплым голосом. — Даже если они запугивают вас расправой над вашим ребенком, есть люди, которые смогли бы защитить вас.
— Вы не знаете их так, как знаю я. Они на все способны.
— А отец Молли все еще является членом заговора? — спросил он, желая выяснить причину молчания Мэган, ее нежелание выдавать бандитов.
— Он… — Она вовремя остановилась, чтобы не сказать ему лишнего. Шейн прав, Николас был умен, но она не могла ему позволить манипулировать ею. — Я и так уже слишком много вам сказала.
— Вы еще не сказали ни одной вещи, которая могла бы быть полезной, — проговорил он негодующе. — Если вы действительно не хотите быть втянутой, вы могли бы помочь мне отправить записку в замок.
Она бы очень этого хотела. То ли потому, что она действительно подобострастно относилась ко всему королевскому, как предполагал Шейн, то ли потому, что глаза Николаса, теплые и жалостливые, инстинктивно призывали исполнить его просьбу. Но в любом случае, даже для него, она не могла рисковать безопасностью Молли.
— Я не могу, — сказала она, — когда я в прошлый раз попыталась что-то сделать, мне пришлось очень плохо.
— Так, значит, это вы анонимно позвонили во дворец и сказали, что король еще жив?
Она покачала головой.
— Нет, не я.
Он не поверил ей, состроив скептическую гримасу.
— Но он еще жив?
— Да, но он болен, поэтому им нужны были вы, хотя я не уверена почему. Я не знаю, где его держат. Но не здесь, — добавила она быстро. — Они не хотели, чтобы вы оба находились в одном и том же месте.
— Слишком просто, чтобы организовать освобождение, — заключил он, — именно так я бы и сделал, если бы мы поменялись ролями.
Она не могла представить, чтобы он был способен держать кого-то против воли, и удивилась своей уверенности в нем.
— Если вы уже достаточно поели и выпили, тогда я пойду, — сказала она, озабоченная тем, чтобы нарушить возникшую между ними близость, вызванную недостатком пространства.
На его лице появилось выражение боли.
— Не могли бы вы развязать меня хотя бы на несколько минут?
— Не сейчас. Потерпите еще немного. Моему брату нужно будет уйти, — сказала она.
— Тогда я попробую быть терпеливым, — отозвался он. — Но не уходите слишком далеко. Я опять могу проголодаться.
Он так двусмысленно посмотрел на нее, будто речь шла совсем не о еде. Она почувствовала, как лицо у нее загорелось. Ей пришлось собрать всю свою волю, чтобы ответить ему:
— В следующий раз придет кто-нибудь другой и покормит вас.
— Жаль. А мне уже начал нравиться запах духов, которыми вы пользуетесь.
— Я купила их, потому что получила заказ на изготовление платья для целой свадебной вечеринки. Для меня это большая удача. А не для того, чтобы сделать вам приятное, — голос ее звучал рассерженно.
Его глаза загорелись интересом.
— Вы дизайнер?
— Швея. Ничего похожего на дизайнера.
— Но вы прекрасно оформили эту комнату.
Краска на ее лице стала еще гуще. Она ненавидела себя за то, что ей нравилось его внимание к ней и мелочам, связанным с ее жизнью.
— Да, хотя это, возможно, и в сравнение не идет с тем, к чему вы привыкли.
— Я живу более скромно, чем вы думаете, — сказал он. — Но я держу пари, что вы с иголкой обращаетесь не хуже, чем любой придворный декоратор, которого я когда-либо видел.
— Я искренне сомневаюсь в ваших словах, но спасибо за комплимент, ваше высочество.
— Это не комплимент, это факт, — прорычал он. — Комплиментом будет, когда я скажу, что ваши волосы напоминают мне золотое солнце, а ваши глаза — лазурит.
Если он ожидал сделать ей приятное, то ошибался.
— Так не должен говорить женатый мужчина, — отрезала она. — Вы заставляете меня думать, правда ли то, что пишут о вас в журналах.
— И что же там пишут? — спросил он, не в силах контролировать свое любопытство.
— Разве вы не читали какую-нибудь из напечатанных о вас историй?
Он покачал головой.
— Я предпочитаю ничего не читать о себе.
— Тогда почему я должна тешить ваше самолюбие? — отрезала она. — Как наследник, а сейчас еще и принц-регент, я уверена, вы получаете больше комплиментов, чем кто-либо другой.
Бен выглядел раздосадованным.
— Очевидно, вы собираетесь стать приятным исключением.
