– О прожитой жизни думаешь? – усмехнулся Еровшин. Людмила знала его способность угадывать ее мысли. – Ни о чем не жалей. Ты немногое могла изменить. Все запрограммировано. Помнишь, я тебе говорил – все записано в генах. Я каждый день иду мимо детского сада и всегда смотрю: вот мальчики лет пяти отнимают друг у друга игрушку. Один отбирает, другой отдает, а силы у них равные. И во взрослой жизни один будет отбирать, другой отдавать. Я смотрю и понимаю: эта кокетка, эта трудолюбивая мать, эта общественница.

– А я кто?

– Ты красавица. Таких, как ты, всегда хотят, но на таких побаиваются жениться.

– Не такая уж я и красавица, – не согласилась Людмила, – скорее, сексуальная. Меня хотят, а я уступаю, а надо, наверное, посопротивляться. Ну, чего уж теперь, будем так доживать.

– Ты еще можешь начать абсолютно новую жизнь. И я боюсь, что тогда я тебя потеряю.

– Не боись, – успокоила Людмила. – Я тебя никогда не брошу.

– Даже если я выйду на пенсию?

– А что изменится-то? Как будто мы ходим с тобой по гостям, по театрам? По театрам, правда, ходим, – поправилась Людмила. – Знаешь, что меня только раздражает? Я ничего про тебя не знаю.

– Такая у меня работа, – объяснил Еровшин.

– Да не надо мне про работу! Я про тебя хочу знать. Ну, подарки даришь, а вообще-то я с тобой, как с пришельцем из космоса. Откуда ты, каким ты был мальчиком? Я даже не знаю, был ли ты на фронте, по годам вроде бы должен и повоевать. Ну, расскажи о себе хоть что-нибудь!

– Что тебе рассказать? – задумался Еровшин. – Родители мои немцы. Родился я в городе Энгельсе, в республике немцев Поволжья. Мой родной язык немецкий. Правда, я говорил по-немецки, слегка окая, как все волгари, потом пришлось это выправлять, ты ведь тоже вначале говорила как псковская, а теперь, как коренная москвичка, акаешь.

– А Еровшин – это псевдоним?

– Это фамилия моего отчима. После девятого класса я оказался в Германии, отчим мой был чекистом. Поступил в Берлинский университет. Потом меня взяли в армию и направили на фронт.

– В какую армию?

– В немецкую, разумеется. Я дослужился до обер-лейтенанта, то есть до старшего лейтенанта у них и до майора у нас.

– Так ты был шпионом?

– Я был разведчиком… Когда наши победили, постарался попасть в плен к американцам. Из Германии перебрался в Аргентину, где пробыл пять лет. Там я провалился.

– Тебя предали?

– Нет. Я уже начал работать на американцев, и они меня раскрыли.

– И ты сидел в тюрьме?

– Нет. Устроился матросом на судно, шедшее в Китай. В Шанхае сошел на берег и через трое суток был в Москве.

– Значит, этот фильм вроде бы про тебя?

– Я рассказал эту историю сценаристу. Он что-то взял, что-то придумал свое. Да таких историй, похожих на мою, довольно много.

– А те наши, что не провалились, так и продолжают жить за границей?

– Так и продолжают, – подтвердил Еровшин. – А немцы, которые попали к нам и которых мы не раскрыли, продолжают жить у нас.

– Неужели и такие еще есть? – поразилась Людмила.

– Конечно есть.

– То, что ты мне рассказал, я никогда и никому не расскажу. Клянусь! – пообещала Людмила.

– Лучше, конечно, не рассказывать, – согласился Еровшин. – Хотя в свое время мои портреты были напечатаны почти во всех газетах мира. Давай ложиться.

– Я наверху, если не возражаешь.

– Боишься, что свалюсь? – рассмеялся Еровшин.

– Боюсь, – призналась Людмила.

– Не бойся. – Еровшин показал на довольно высокую планку, которая даже при резком торможении не позволяла пассажиру вывалиться.

– Я раньше никогда таких вагонов не видела, – призналась Людмила.

– Их на весь Советский Союз осталось всего восемь штук. Раньше умели ценить комфорт. Когда я куда-нибудь еду, всегда заказываю билет в такой вагон.

– А если в поезде нет такого вагона?

– Тогда я не еду.

Когда Людмила проснулась утром, Еровшин уже брился почти бесшумной бритвой на батарейках. Людмила выпила чаю, закурила сигарету и задумалась. Поезд прибывал в Таллинн через полчаса, на перроне будет встречать режиссер. Он наверняка, когда привезет в гостиницу, захочет, чтобы она тут же легла с ним в постель.

– Ты о нем не думай, – подсказал Еровшин.

– О ком?

– О режиссере. Пусть думает он. Ему придется выкручиваться.

– Не поняла.

– Дело в том, что у него две семьи. Одна женщина еще с института – Женя, актриса, очень средненькая, он ее иногда снимает в маленьких ролях. Она родила ему сына. А когда он делал свою первую картину, в массовке снималась студентка. Короче, она родила от него двойню. Сейчас девочкам по десять лет. На первую половину экспедиции всегда приезжает первая жена с сыном. А вчера к нему приехала вторая жена с девочками.

Зачем же он приглашал меня на съемки, подумала Людмила.

– А он знает, что я сегодня приезжаю?

– Знает, если ты ему сообщила.

– Я не сообщала.

– Значит, не знает. Наверное, у него возникнут некоторые трудности. Сейчас в Таллинне с гостиницами трудно. Обычно заказывают, как минимум, за неделю.

Людмила представила, что она сидит в фойе гостиницы, свободных номеров, конечно, нет. Хорошо, если ее подселят к какой-нибудь ассистентке, а то просто поставят раскладушку. Что же будет делать режиссер?

– Мужская месть? – взглянула она на Еровшина.

– Ну, совсем крохотная, – улыбнулся Еровшин.

Режиссер ждал на перроне. Он увидел Людмилу, поздоровался с Еровшиным и вдруг сказал ему:

– Надо было предупредить, что вы вдвоем.

– Извините, но ведь вы приглашали Людмилу Ивановну. Я сам был тому свидетелем.

– С местами в гостинице какой-то кошмар. – Режиссер сморщился, будто съел что-то очень горькое. – Извините, мы вам не могли достать люкс, но одноместный номер – вполне хороший.

– Можете не беспокоиться, – успокоил его Еровшин. – Я остановлюсь в нашей ведомственной гостинице.

– Замечательно! – обрадовался режиссер. – Тогда ваш одноместный номер мы можем выделить Людмиле Ивановне.

Людмила посмотрела на Еровшина. Тот полуприкрыл глаза.

– Нет, – покачала головой Людмила, – я, пожалуй, тоже остановлюсь в ведомственной.

Из-за спины режиссера возникли два рослых парня, подхватили чемодан Людмилы и сумку Еровшина. Еровшин и Людмила пошли по перрону. Режиссер пытался пристроиться рядом.

– Нам надо договориться о встрече, – предложил он Еровшину.

– Я приеду на съемку.

– Когда за вами прислать машину?

– Меня привезут.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату