– Мы сегодня снимаем на побережье.
– Я знаю. Буду в четырнадцать часов.
– В это время у нас перерыв на обед.
– Перенесите обед на час раньше.
Они вышли на привокзальную площадь. Тут же подкатила черная «Волга». Шофер распахнул дверцы перед Людмилой и Еровшиным. Еровшин сел рядом с Людмилой на заднее сиденье. Парни, что несли их вещи, сели в другую машину.
По узким улицам Таллинна ехали медленно, потом, когда выбрались за город, машины набрали скорость.
Ехали молча. Людмила подумала, что вряд ли у нее сохранятся отношения с режиссером.
Ведомственная гостиница оказалась дачей на берегу моря. Рядом было еще несколько дач.
Их встретила женщина средних лет.
– Людмила Ивановна, ваша комната наверху.
Комната оказалась целым этажом с гостиной, спальней, ванной и туалетом. И мыло, и белые махровые халаты, и шампуни «Флорена» – все как в квартирах на Таганке и Садовом кольце в Москве. По- видимому, их закупали оптом для всех подразделений.
Людмила приняла душ, переоделась и спустилась вниз. Стол для завтрака был уже накрыт. Еровшин залил кукурузные хлопья горячим молоком, это же проделала и Людмила. Еровшин выпил чашку кофе с поджаренным хлебом и джемом. Людмила не выдержала и съела несколько сосисок, очень уж соблазнительно выглядели, в Москве продавали белесые, безвкусные или очень соленые.
– Ты ведь была в Таллинне! – заметил Еровшин.
– Была.
– Если хочешь посмотреть, что не видела на экскурсии, или походить по магазинам, можешь взять машину.
А ведь я ему никогда не говорила, что была в Таллинне на экскурсии, подумала Людмила.
– У тебя дела? – спросила Людмила.
– Нет. Я хочу посидеть у моря, может быть, пройтись…
– Ты хочешь побыть в одиночестве?
– Я всегда радуюсь, когда ты рядом.
Они вынесли шезлонги и пледы. Еровшин читал пухлые иностранные газеты, Людмила взяла для себя детектив Агаты Кристи, изданный в Таллинне на русском языке.
Но читать не стала, ей хотелось обсудить ситуацию.
– А первая жена знает о существовании второй?
– Знает, – подтвердил Еровшин.
– И как же они уживаются?
– Они оказались разумными женщинами. Первая жена понимала, что актриса она очень слабенькая и, если уйдет, ее никто не будет снимать даже в эпизодах. Поэтому все происходит, как должно происходить. Она приезжает на съемки, снимается в эпизоде, приходит на его премьеры в Дом кино как жена. Она как бы первая. Другая приезжает в экспедицию во вторую очередь, ходит в Дом кино с детьми, но только не на премьеру, а на показ для студийных работников. Кстати, детей он усыновил.
– А разве можно, не женясь, усыновить? – удивилась Людмила.
– Конечно можно.
– Какие же вы подлецы, мужики, – вздохнула Людмила, – оказывается, все вам можно.
– Как и вам!
– Мы такое себе не позволяем. Когда у женщины есть муж и есть любовник, муж никогда не знает о любовнике.
– Очень часто знает, – не согласился Еровшин. – Но смиряется, если любит. Я знаю одного академика, очень талантливый ученый, мировая величина. Он был женат, любил свою жену и влюбился в другую женщину. Он не мог бросить жену и не мог отказаться от любимой женщины. Он заболел, чуть не сошел с ума. И тогда эти женщины, которые тоже любили его, собрались, обсудили ситуацию и решили жить втроем. Этот брак втроем продолжается уже двадцать лет.
– Они живут в одной квартире?
– У них две квартиры в одном доме.
– А я бы могла договориться с твоей женой?
– Вряд ли, – подумав, ответил Еровшин.
– Расскажи о ней, – попросила Людмила.
– Она умерла два года назад.
– И ты мне ничего не сказал об этом? – поразилась Людмила.
– Ты никогда меня не спрашивала о жене.
– Ты ее любил?
– Да.
– А меня?
– Да.
– Но почему я не родила от тебя ребенка?
– Ты этого не хотела. Ты всегда хотела выйти замуж. Ты и сейчас этого хочешь.
– Хочу. Наконец-то ты свободен.
– Я всегда был свободным.
– А если бы я родила от тебя сына?
– Сейчас ему было бы восемнадцать лет. Он бы учился на первом курсе института.
– Который готовит шпионов?
– Никогда. Я бы ему этого не посоветовал. Он выбрал бы сам.
– А у тебя есть дети?
– Да. Две дочери. Одна в Москве, разведена с мужем. Другая в Лондоне, муж – дипломат. У меня трое внуков.
– Я бы хотела познакомиться с твоей дочерью.
– Я познакомлю.
– Она не догадывается, что у тебя есть я?
– Наверное, догадывается, но эту проблему мы с ней никогда не обсуждаем.
За их спинами послышался шум гравия. Людмила обернулась. Водитель, который привез их сюда, показал на часы.
Они приехали в санаторий, где снималась встреча советского разведчика и офицера из Люфтваффе на приеме у немецкого промышленника. Разведчик должен был передать сведения о том, что Германия буквально на днях может напасть на Советский Союз. Еровшин подошел к режиссеру.
– Похоже на то, как это было в сорок первом году? – спросил режиссер.
– Да, – подтвердил Еровшин. – У вас хороший художник по костюмам.
Художник по костюмам, молодая женщина, которая родилась через пять лет после окончания войны, смущенно улыбнулась.
– На местной студии хороший набор костюмов этой эпохи.
– Не оправдывайтесь, вы – замечательный художник.
Женщина посмотрела на Еровшина почти влюбленными глазами. Он еще действует на женщин, подумала Людмила с явным беспокойством. Теперь, когда он один, с ним надо чаще встречаться.
– Прогоните этот эпизод, – попросил Еровшин режиссера. – Я хочу почувствовать атмосферу.
– Атмосферу я создам на монтажном столе и в том ателье, когда зазвучит музыка, все оденется шумами, – снисходительно объяснил режиссер.
– И все-таки, – настаивал Еровшин.
– Репетиция! – скомандовал в мегафон режиссер. – Все по местам!
Массовка задвигалась. Лакеи разносили подносы с шампанским.
– Фонограмму! – скомандовал режиссер.
Начались танцы. На переднем плане танцевала пара: молодые, белокурые. Они это делали
