– Людмила Ивановна тоже станет законной наследницей. Она должна получить компенсацию за то, что выходит замуж за старика.
– Но ты не был старик, когда начал жить с ней. И вообще я поражена, как ты столько лет мог вести двойной образ жизни.
– Для разведчика двойной образ жизни – норма, – усмехнулся Еровшин.
– Но ты давно не разведчик. Ты нормальный аппаратчик.
– Подведем итоги, – спокойно прервал ее Еровшин. – Людмила переезжает в эту квартиру. И никакого объединения квартир делать не надо. Через пять-шесть лет Вадим женится, квартиру Людмилы, она кооперативная, переведем на Вадима. Ты останешься в своей двухкомнатной. Вадим, если захочет, может продолжать жить здесь, во всяком случае, до конца учебного года ему не стоит переходить в новую школу.
– Замечательный разговор, – опомнилась Людмила. – Вот только меня не спросили, хочу я этого или не хочу.
– Ты хочешь того же, что и я, – ответил Еровшин. – В стратегических вопросах. В тактических у нас, конечно, могут быть расхождения. Я, например, хочу сейчас виски с содовой, – и Еровшин налил себе виски, – а ты, предположим, мороженого. Кстати, ты хочешь мороженого?
– Хочу, – сказала Людмила.
Еровшин посмотрел на Татьяну. Отец и дочь смотрели друг на друга. Первой опустила глаза Татьяна. Она выдержала паузу в несколько секунд и пошла на кухню за мороженым. Будет сражаться до конца, подумала Людмила, но я тоже не лаптем делана.
Людмила попробовала мороженого, посмотрела на часы и спросила Еровшина:
– Где у вас удобнее ловить такси?
– Ловить ничего не надо, – Еровшин снял телефонную трубку, набрал номер: – Это Еровшин, пожалуйста, машину по моему домашнему адресу.
Через пятнадцать минут Еровшин встал. Прощаясь, Людмила протянула Татьяне руку. Татьяна помедлила, но все-таки протянула свою. Милость оказала, подумала Людмила и тихо попросила:
– Татьяна, не заводись. Нам дружить надо, или ты проиграешь…
Черная «Волга» уже стояла у подъезда. Водитель вышел и распахнул перед Людмилой дверцу. Она поцеловала Еровшина и села в машину.
– В конец Ленинского проспекта, – сказала Людмила.
– Я знаю, – ответил шофер и назвал улицу и номер ее дома.
Катерина въехала на территорию комбината, как всегда, рано.
Она любила это утреннее время, когда была в кабинете одна. Через полчаса соберутся главные специалисты. Она посмотрела на лист календаря, ее рабочий день еще вчера был спланирован почти без зазоров.
Ровно в десять в кабинет заглянула Аделаида и сообщила:
– Вам звонят с телевидения.
Катерина взяла телефонную трубку и услышала голос Рачкова:
– Катерина!
– Катерина Александровна, – поправила Катерина.
– Нам надо встретиться.
– Незачем нам встречаться.
– Я хочу видеть свою дочь.
– Это не твоя дочь.
– Это моя дочь. Она родилась в июне.
– И ты об этом вспомнил через двадцать лет?
– Я не знал об этом.
– Не знай и дальше.
– Я ее все равно увижу.
– Каким образом?
– Я приеду к тебе домой, я встречу ее в институте, я имею на это право. И я хотел бы с тобой это обсудить.
– Подожди. Я посмотрю свое расписание.
Он все равно придет, подумала она. Этот вопрос надо решить раз и навсегда.
– Хорошо, – сказала она. – Встретимся в пять часов, у меня будет минут двадцать.
– Где?
– Там же, где встречались в последний раз, двадцать лет назад.
– Ты имеешь в виду площадь Восстания?
– Я имею в виду скамейку на Суворовском бульваре напротив Дома журналистов.
– Очень романтично.
– Скорее прозаично. В четыре у меня встреча в министерстве на Новом Арбате, а от министерства до этой скамейки я дойду за пять минут. – И Катерина повесила трубку.
У нее все вдруг разладилось. Она раздраженно и сварливо отчитала главного бухгалтера, которая была не так уж и виновата. Оборвала работницу, которая пыталась перехватить ее во дворе. В министерстве нахамила новому начальнику главка (он пришел вместо Петрова), хотя он был не виноват – новый человек на новом месте многого еще не знал. Начальник главка стерпел ее ехидные замечания по поводу его компетенции, но наверняка запомнит все это и со временем ответит ей тем же хамством. Что это со мною случилось, подумала она с некоторой даже растерянностью и поняла: она не хочет встречи с Рачковым.
Пока шла до бульвара, несколько успокоилась. Ее поразило, что за двадцать лет здесь ничего не изменилось. Так же играли в шахматы старики, и вокруг них так же стояли пенсионеры, анализируя каждый сделанный ход. Может быть, это были те же старики, которых она видела двадцать лет назад, хотя те, наверное, уже умерли. Это были другие старики. Двадцать лет назад их не могло быть на бульваре, они еще были крепкими пятидесятилетними мужиками!
Один из стариков учил ходить внука. На одной из скамеек сидели две юные женщины и качали в колясках детей. Вполне возможно, что та девочка, которую двадцать лет назад здесь учил ходить дед, выросла, вышла замуж, родила дочку и качает ее сейчас, читая толстый журнал.
Их скамейка была занята молодой парой. Катерина вспомнила, как она просила Рачкова найти врача, который бы согласился сделать аборт. А тот отвечал, что это ее женские дела и что этим должна заниматься их поликлиника, она даже вспомнила его слова: «В конце концов, у нас самая лучшая и бесплатная медицина в мире». И как он побежал к троллейбусу и даже не оглянулся.
Рачков увидел ее сразу. Он курил и о чем-то сосредоточенно думал. Был он в модном плаще. Красив, подумала Катерина. В таких влюбляются и двадцатилетние. На коленях Рачкова лежал букет роз. Удар нанесу сразу, решила она и, не здороваясь, спросила:
– Ты сегодня один? Без мамы?
– Мама умерла восемь лет назад, – ответил Рачков.
– Извини. И давай закончим этот разговор. Собственно, мы его закончили двадцать лет назад.
– Я хочу видеть свою дочь. – В сказанном было столько решимости, что Катерина растерялась.
– Поздно спохватился. Какая она тебе дочь? Ты ее не воспитывал. Встретив, даже не узнаешь.
– Да, я виноват, – согласился Рачков. – Да, я был глупый, молодой. Если бы ты мне сообщила, что родилась дочь, может быть, все было бы по-другому.
– Ничего по-другому не было бы!
– Девочке нужен отец, – заявил Рачков.
– Девочке? – Катерина рассмеялась. – Девочка скоро выходит замуж.
– Откуда у тебя такая ожесточенность?
– От жизни.
– Ты ведь всего добилась.
– Да, – согласилась Катерина. – Кое-чего добилась благодаря тебе.
– Здесь-то я ни при чем, – возразил Рачков.
