— Не берусь утверждать Ваше высочество. Я подоспел слишком поздно, и даже примет преступника не сумел рассмотреть. Но он был высок и худощав, это все чем я располагаю. — ответил Иштван.
Дмитрий Константинович запустил дрожащую руку в свои густые волосы и поделился своими тревожными мыслями:
— Это дело рук этих проклятых крысиных выродков?
Крысиные выродки, крысы, так называли между собой правительственные деятели и жандармы революционеров и террористов народников, за их беспринципность, жестокость и постоянное нахождение в подпольях.
— Вы считаете это — провокация? — ответил Иштван.
Великий князь развел руками, и грустно вздохнул.
— Это ваша обязанность выяснить, кто это сделал. Я надеюсь вы Иван Аркадьевич, понимаете, что никому другому мы не сможем поручить это дело.
Иштван кивнул.
— Но вы хоть представляете что сейчас может начаться? — продолжил Дмитрий Константинович, — Что сделает с ними Мухин, когда узнает о случившемся? Как это повлияет на авторитет нашего царя? Что начнется.
Князь сокрушенно закачал головой, активно жестикулируя руками.
Иштван поддерживал его точку зрения. Он понимал, что для России это может стать страшным началом грядущих перемен. Все знали, что революционеры были всегда. Они как неотъемлемая часть государства. Самодержавию нужен противовес, чтобы жизнь не была пресной и скучной, и этим противовесом были постоянно организовывающиеся группы террористов, не опускающих руки и борющихся за одну им известную правду.
Эти люди никогда не успокоятся, даже если будут накормлены все бедняки, выполнены всех их требования, в стране так или иначе останется хотя бы несколько обиженных и обделенных душ, желающих совершить переворот. Все понимали, что таким образом эти гнусные подпольщики — крысы, желают получить себе имя, увековечиться во времени. Прикрываясь праведными мотивами, они творили свои страшные дела. Никто не мог предотвратить их существование, но и позволить им творить задуманное, было слишком опасно.
Князь Мухин был приверженцем старой власти. Истинный монархист, сын своего государства. Он был циничен и беспринципен, считая, что только деспотичность и беспощадность, способны навести порядок в волнующихся массах недовольных.
Не всегда император оставался доволен действиями своего премьер министра, но из уважения к покойному отцу не отклонял князя от должности, а полагался на его многолетний опыт.
Лев Александрович слыл среди народа тираном и деспотом, его боялись и уважали. Но несмотря на благоговейный страх который он внушал людям, за все время на занимаемом им важном мосту на него ни разу не совершалось покушений, не было предпринято ни одной попытки. Только ли из страха перед последующей расправой, в том случае если покушение может не удастся, или из-за трепета которое вызывало одно только его имя, никто точно не знал, но священная неприкосновенность князя всегда оставалась неизменной. Даже не смотря на то, что у князя было много врагов, как среди чужих, так и среди своих.
Но если брать в учет все попытки террористов заявить о своем слове, то никогда прежде они не поднимали руки на детей, их целью всегда становились сами персоны ненависти.
Если окажется, что Татьяна стала жертвой мести отцу, одному только Богу известно, на что пойдет князь, чтобы наказать виновных.
Всем было известно, что Татьяна была его единственным стремлением к жизни. Любимой и любящей дочерью. Ее убийство грозило обернуться катастрофой. Это ли была цель террористов, или все случилось против чьей-то воли, предстояло теперь выяснить Иштвану.
— Я сам сообщу князю, — скорбно заявил Дмитрий Михайлович и вышел.
Вскоре дом наполнился людьми в форме. Бал был окончен, гости разъехались, но причина такого скорого окончания оставалась тайной.
Убийство такой важной персоны, подняло на ноги сразу нескольких высокопоставленных лиц, приближенных к Императору. Серди них был генерал-адъютант Его Императорского Высочества — Ложкин, шеф жандармов Стравицкий, герцог Австрийский и лейб доктор его императорского высочества — Ларионов. Иштван был знаком с ними со всеми лично, по делам государственным встречаясь до этого случая не раз, но чаще всего ему приходилось встречаться с Ларионовым. Помимо того, что доктор был лейб-медиком императорского дома, он занимался судебной медициной.
Не смог прибыть только премьер-министр. Когда ему сообщили о гибели дочери, с ним случился приступ, и он лежал теперь в припадке у себя в особняке на Елагином.
Общее настроение присутствующих было крайне печальным, все были явно встревожены, и ждали когда доктор закончит осмотр.
Закончив осмотр доктор сообщил:
— Удар был нанесен закругленным, гладким предметом в височную область. Смерть была мгновенной.
— Может он не хотел ее убивать? — с надеждой предположил Стравицкий, — тогда у нас появится вероятность, спихнуть все на отвергнутого поклонника! Не сумев завоевать женщину, он решил ее похитить. На Кавказе так делают.
— Мы не на Кавказе! — грубо ответил Дмитрий Константинович.
— Нет господа. — решительно заявил доктор. — Это определенно преднамеренное убийство. Удар нанесен точно в самое уязвимое место, четко и хладнокровно. Она не могла выжить после такого. Ударь он слабее, она могла остаться калекой на всю жизнь. Удар был сделан с необходимой силой, хорошо подготовленным человеком.
— Доктором?
— Возможно. Прежде в Англии практиковали этот метод, чтобы лишить буйности некоторых душевнобольных, но не для смерти. И я давно уже не слышал о подобных случаях.
Вдруг доктор достал пенсне и наклонился. Он заметил в руке девушки клочок бумажки, зажатый в кулачок. Пальцы оледенели, и пришлось приложить немалые усилия, чтобы разжать тиски смерти, прежде чем он извлек на свет скомканное письмо. Когда заветная бумажка все же была благополучно извлечена из мертвых объятий княгини, он протянул ее Дмитрию Константинову. Тот прочитал и протянул Стравицкому. Так записка прошла по кругу и оказалась в руках у Иштвана.
Иштван бегло пробежался по тексту. И увидев подпись, сунул записку в карман.
— Я надеюсь вы понимаете всю серьезность этого дела? — официально грубо и высокомерно спросил у Иштвана Ложкин молчавший до этой минуты. — Докладывать будете лично мне!
Иштван кивнул. Тело княжны унесли медики Лаврова, и все постепенно разошлись. Иштван остался один на один со своими мыслями, тяготившими его душу, и с легким чувством вины за случившееся. Ему необходимо было продумать четкий план расследования. И первым делом, он послал одного из жандармов, арестовать Аверьянова, того самого, кто был автором этой злосчастной записки, с которой и началось это долгое и жуткое по своей бесчеловечности дело. Допрос Аверьянова он поручит своему помощнику. Сам же займется поисков каналов, через которые можно будет проверить причастность к убийству террористов. Оттого политическое ли это было убийство, зависело слишком многое.
Глава 4
Вечером следующего дня Иштван сидел в своем кабинете и работал с документами, когда с грохотом распахнулась дверь, и ворвался разъяренный князь Мухин. Лицо его пылало ненавистью, глаза были налиты кровью, было ясно, он все понял так как того требовало время и обстоятельства и жаждал крови.
Этот тучный человек, с поросячьими глазками и в обычном состоянии не мог вызвать гамму приятных чувств, а разъяренный он и в самом деле напоминал быка, у которого нет чувств, есть только одно желание
