Карол. Кстати, надо спросить насчет крыши. На всякий случай он приготовил несколько смешных анекдотов о лыжниках. Еще он расскажет ей о следах оленя, на которые набрел сегодня на рассвете. О бурундучках, которые почему-то не показываются. Он съест запеканку и похвалит ее. А потом они посмотрят телевизор, и он вернется домой.
Не прикоснувшись к ней.
Он это сможет.
— Сюда нужны свежие овощи, но здесь их трудно купить.
— Не беспокойся. Все прекрасно.
— Ты говоришь как настоящий холостяк, — сказала Милейн и тотчас пожалела о своих словах. Она так старалась не выходить за рамки безопасных тем. Даже вместо того, чтобы отдохнуть в гостиной, принялась сразу же убирать в кухне. Таким образом она сохраняла между ними довольно большое расстояние, но все же не утерпела и, сама того не желая, напомнила ему о том, что они оба одиноки. — Ты говорил… В этом году необычно много снега. Как машины? Справляются?
— Да, с этим все в порядке. — Он улыбнулся ей. — Ужасно вкусно. Правда.
Тэннер повторил это в третий раз, но Милейн все равно ему не поверила. К тому же ей надоело говорить о еде. И о погоде тоже. Но она не решалась заговорить о том, что ее всерьез волновало.
Тэннер прочитал ей подробную лекцию о машинном парке Маммота, а она время от времени кивала и вовремя задавала наводящие вопросы, чтобы он не подумал, будто ей неинтересно. Он откинулся на спинку стула и спросил, глядя ей прямо в глаза:
— Она уехала?
И Милейн оказалась совершенно не готова к такому вопросу.
— Эмбер? Да.
— Сегодня?
— Да.
— Недавно?
— Я хотела поблагодарить тебя за то, как ты отнесся к ней. Она считает тебя самым большим специалистом по снеговикам.
— Тебе плохо? Стало пусто?
Зачем он? Если хотел еще раз напомнить, что ее жизнь полностью подчинена чужому ребенку, то что толку ее мучить?
— Да, — призналась она, стараясь не дать воли слезам. — Но я не поэтому тебя пригласила. Мы с Эмбер и раньше расставались. Завтра я ей позвоню и она расскажет мне, как ее встретили в школе.
— Зачем же ты меня пригласила?
Милейн не предполагала, что он задаст этот вопрос, на который у нее не было ответа.
— Я думала… я хотела узнать, что происходит наверху. В больнице я так далека от всего.
— Да? — Тэннер отодвинул тарелку, но, когда Милейн потянулась за ней, остановил ее. — Оставь. Давай пока сложим их в раковину. Они могут подождать.
Конечно могут. Но если не мыть тарелки, то что она будет делать?
Не дожидаясь, когда она встанет, Тэннер принялся убирать со стола. Потом, ни о чем не спрашивая, обнял ее за плечи и повел в гостиную. Она надеялась, что он включит телевизор, но он вместо этого раздвинул шторы и выключил свет, после чего сел на диван и стал смотреть на черное озеро за окном. Поколебавшись, она села рядом с ним и почувствовала, как он напрягся.
Она долго ждала.
— Я слышал о тебе много хорошего.
Милейн не была готова к такому повороту разговора и не сразу поняла, о чем он говорит.
— Мои ребята. Они доставляли к тебе пострадавших лыжников. Говорят, ты всех принимаешь спокойно, без паники, даже очень покалеченных.
— Я же работала в «Скорой помощи». Там бывали вещи похуже, чем переломанные ноги.
— Да, наверное… — Он помолчал. — Ты приехала сюда из-за Эмбер. Но кое-что еще тоже сыграло немаловажную роль, верно? Ты сама рассказывала мне о том, какое впечатление на тебя произвели олени и как ты по ночам любуешься отражением звезд в озере. Нелегко приходить в себя, когда сталкиваешься с худшим в человеке.
Милейн тяжело вздохнула, все еще стараясь уверить себя, что он ее плохо знает.
— Это было нелегко. Мне ничего не оставалось, как смеяться, потому что иначе пришлось бы все время плакать. Я помню, как мы шутили в сестринской. Полицейские, врачи делают то же самое. Своего рода самозащита. Но мне это не нравилось. Мне хотелось оставаться такой, какой я пришла в больницу. Мне хотелось любить людей и помогать им. И еще я боялась, как бы мое душевное состояние не повлияло на Эмбер.
Услышав имя девочки, Тэннер напрягся еще больше. Глаза у него потемнели, но он ничего не сказал, лишь встал и включил приемник. Женщина пела о том, как она счастлива, что встретила своего мужчину.
— Помнишь? — спросил Тэннер, садясь на диван. — Она тогда пела то же самое.
Милейн унеслась мыслями в прошлое. Держась за руки, они бродили и слушали. И чаще всего именно эту певицу.
Незнакомая женщина стала для Милейн спасительницей, помогая ей выбираться из жестокой реальности в мир мечтаний и волшебства. Тогда волшебство продолжалось недолго. Но Милейн ничего не забыла. И Тэннер тоже не забыл. Теперь она это знала наверняка.
— Не помню, как ее зовут, но ее голос… Я никогда такого не слышала. Она пела, и он словно вливался в меня, бросая то в жар, то в холод…
— Ты думаешь, это ее голос повлиял на нас тогда?
Ему не стоило об этом спрашивать. Вероятно, из-за того, что уже наступила ночь, Милейн ощутила в себе достаточно сил, чтобы не прятаться от него.
— Не знаю. Наверное, все дело было в нас.
— Как раз этого я и не понимаю. Что тогда случилось?
Они любили друг друга. В течение нескольких часов она всю себя отдавала Тэннеру Харрису и верила, что он делает то же самое.
— Не знаю, как ты, — прошептала она, — а я забыла о том, что привело меня в Неваду. Мне надо было вновь почувствовать, что жизнь имеет смысл, и ты дал мне это.
— Когда вымысел, к которому я тоже имею отношение, начинает заменять жизнь, я не могу не ругать себя.
В первый раз Тэннер признал себя ответственным за случившееся три года назад. Не зная, как принять его признание, Милейн закрыла глаза, старательно вслушиваясь в слова песни. Ее тело впитывало музыку, а в мозгу рождался ответ.
— Жизнь… Тэннер, ты спросил, не уехала ли я из большого города потому, что увидела там много плохого. Наверное, это было, когда мы любили друг друга. — Она открыла глаза. Как ни трудное ей было говорить, но она хотела видеть выражение его лица. — У каждого человека есть мечта. Все мы хотим быть или Золушкой или принцем, мы хотим жить в счастливом мире. Но никто не знает, что делать, когда фантазия обещает стать явью.
— Мне потребовалось чертовски много времени, чтобы это понять.
Тэннер подался вперед. Он звал ее, и она в первый раз за весь вечер смогла прямо посмотреть ему в глаза, не чувствуя себя виноватой. Он все еще не принимал ее отношения к Эмбер, но сейчас это не имело значения.
— Мы все усложняем. Люди всегда все усложняют.
— Наверное, не стоит.
— Не стоит?
— Нет, — Тэннер встал. — Если мы хотим пройти через все и добраться до правды.
— До правды?
В гостиной было просторно, но Милейн показалось, что Тэннер занял собой все пространство.
