Смешно.
Мэдди провела на ранчо Лидибрук всего одну неделю, а не желает с ним расставаться. Но она ответственная женщина и знает, что остаться не может.
Или может?
Перспектива провести на ранчо больше времени с Джеком обрадовала ее, и лицо Мэдди вспыхнуло от надежды и стыда. Причина, по которой Джек предложил ей возвращаться в Лидибрук, — встречи с Боу. Она была так счастлива, когда он ей это предложил. Может ли она рассчитывать на большее после всего нескольких неповторимых часов в объятиях Джека?
Но если она действительно вернется на ранчо и между ней и Джеком возобновятся отношения, как она станет расценивать их союз? Они не смогут стать парой. Она не будет ему другом.
Может, «другом с привилегиями»?
Говоря современным языком, любовницей.
Они дошли до верхней ступеньки лестницы в тот самый момент, когда Кейт вынесла Боу.
Домработница держала ребенка, прижав его спиной к своей груди, поэтому Боу, увидев их, радостно задергал ножками.
Кейт рассмеялась:
— Должно быть, он услышал самолет. Он только что проснулся.
Мэдди потянулась к нему руками и душой. Она соскучилась по его пухлым щечкам, мягкому тельцу.
— Он не просыпался ночью? — спросила она, беря его у Кейт, впитывая детский аромат, пока Боу пристально смотрел ей в лицо, а она любяще ему улыбалась.
— Не пискнул. — Кейт отошла в сторону, пропуская Джека с чемоданами. — Как прошел праздник?
Мэдди опередила Джека с ответом:
— Все было замечательно. — Она слишком поздно поняла, что следовало молчать.
Блеск в глазах Кейт подтвердил опасения Мэдди. Ее чувства слишком очевидны.
Но ведь она не влюблена. Нельзя влюбиться в человека, которого знаешь всего неделю.
Или можно?
Мэдди не могла сказать наверняка, разыгралось ли у нее воображение или нет. Но когда стрелки часов показали четыре часа, а Джек после утреннего чая так и не появился, она поняла, что ей не почудилось. Либо он позволял ей проводить время наедине с Боу, либо избегал общения с ней.
На кухне, рассеянно надевая соску на бутылочку для Боу, она задавалась множеством вопросов. Неужели он сожалеет о прошлой ночи? Ей не хотелось рассматривать такую возможность.
Повернувшись к малышу Боу, она поцеловала его кулачок. Мальчик терпеливо полулежал на раскладном детском стуле.
Чувства Джека не могли измениться. Ее ощущения и его эмоции не были притворством. Его сегодняшнему отсутствию имеется хорошее объяснение. Может, Сноу попал в передрягу на дальнем пастбище. Возможно, Джек упал с лошади. Он мог сломать ногу.
Она поставила бутылочку на стол, не в состоянии унять переживания по поводу того, что проводит на ранчо последний день. После близости Джек просто обязан разделить с ней оставшиеся часы перед расставанием.
Мэдди подняла Боу. Удобно устроив его на руках, она стала его кормить. Радостно причмокнув, он ухватился за бутылочку рукой в ямочках.
Она смотрела на малыша, с которым была с момента его рождения. Она любила его и была готова ради него пожертвовать собственной жизнью. Пусть Боу не родной ее сын, ее чувства не изменить. Он самый дорогой для нее человек на свете.
А Джек?
Закрывая глаза, Мэдди вздохнула, вспоминая его улыбку, древесный аромат его кожи, чувственный трепет, который пробегал по ее телу всякий раз, когда она его видела. Неужели она влюбилась в этого неподобающе красивого мужчину? Ведь неделю назад ей хотелось его придушить. Прежде она его не понимала и не хотела понимать.
Но теперь ей известна иная сторона натуры Джека Прескотта. Он предан своему племяннику, искренне заботился о сестре, был любящим мужем и страдающим вдовцом.
В Кланси Мэдди лучше узнала Джека. Они провели вместе изумительные часы, смеясь, разговаривая, занимаясь блаженной любовью. Его поцелуи были страстны и нежны. Мэдди пребывала на седьмом небе от счастья.
Она открыла глаза и посмотрела в окно кухни.
Почему он не вернулся?
Джек вернулся на ранчо ближе к закату. Боу спал. В окно Мэдди увидела, как Джек повел Геракла на конюшню. Ноздри коня раздувались от волнения, плащ Джека был мокрым от пота.
Ей в голову пришла шальная мысль, она вцепилась в подоконник.
Что скажет Джек, если она пойдет на конюшню и спросит, что с ним происходит? После стольких часов ожидания и волнения ей нужно было увидеть любовь в его глазах, которую она заметила прошлой ночью.
Пятнадцать минут спустя она грызла ноготь большого пальца, вышагивая по коридору, и ждала, когда проснется Боу. Нервы Мэдди были на пределе. Не выдержав, она спустилась по лестнице и пошла на конюшню.
Джек сидел за невысоким столом, положив на его край ноги, скрещенные в лодыжках. Он вытирал кожаную уздечку, но вот его руки остановились. Он повернул голову и настороженно посмотрел на Мэдди.
С дрожью в груди она шагнула вперед.
«Не смей показывать ему, что у тебя подкашиваются ноги. Не смей показывать ему, что ты расстроена».
Заставив себя улыбнуться, она кивнула в сторону дома:
— Ужин почти готов.
Он спустил со стола ноги, обутые в сапоги, и передние ножки стула ударились о деревянный стол:
— Отлично. Я умираю от голода.
Легкой походкой он направился в соседнюю комнату, откуда вышел через несколько минут. Джек делал вид, что не замечает Мэдди. Поэтому, когда он прошел мимо нее, чтобы снять шляпу с крюка, она тихонько кашлянула.
— На десерт пирог с ревенем, — сказала она. — Пахнет вкусно.
Он вытер пыль с фетровой шляпы, затем одарил Мэдди напряженной улыбкой:
— Не могу дождаться.
— Через пару месяцев Боу станет кушать твердую пищу. Мне интересно, будет ли он сладкоежкой.
— Ты должна оставить мне свой адрес. — Он надел шляпу. — Я дам тебе знать, как здесь идут дела.
Джек продолжал стоять в нескольких шагах от Мэдди, с безразличным выражением лица. У нее сжалось сердце, а душа ушла в пятки.
Она больше не могла выдерживать возникшее напряжение. Им нужно поговорить, все выяснить, нравится ему это или нет.
— Джек, я озадачена. Я сделала что-нибудь неправильно?
Он сдвинул брови:
— Безусловно, все правильно.
— Тогда где ты был весь день?
Он снял шляпу, свирепо глядя на ее поля, и сказал, запуская пальцы в густые черные волосы:
