пинг-понга, и все семейство — на седьмом небе! «Чудный мальчик! Такой воспитанный! Такой внимательный!»
— Да что же это творится на кухне? — вдруг пробурчала Аньес под едва слышный перестук челюстей.
— Цель моих экспериментов, — продолжал профессор, — заключается в том, чтобы сконденсировать оргиастическую энергию, в свободном виде разлитую в космосе.
— А что такое «оргастрическая энергия»? — спросила Пуна, по счастью, не понявшая, что к чему.
— Видите ли… — начал профессор.
— Профессор, прошу вас! — перебила его Аньес.
— В общем, я собираюсь в скором времени обуздать эту энергию, так что все мы станем ее господами.
— Неужели? — размечтался Шарль.
— И госпожами, — уточнил профессор, обволакивая нежным взлядом присутствующих дам.
Жюлиа залилась румянцем, Клер напустила на себя надменность, тетя Адель подняла брови, а у Аньес началась легкая икота, но чисто оргиастического происхождения.
Наконец появилась Матильда с блюдом в руках. Грудь ее была полуобнажена: она не успела застегнуться доверху.
— Поторопитесь, голубушка! — строго сказала Аньес.
Растерявшись, Матильда споткнулась об угол ковра и чуть не упала. Она выпрямилась — и на лифе ее платья расстегнулись еще четыре пуговицы. Разговоры за столом затихли. Все в изумлении смотрели на служанку, чьи груди выскочили из платья, когда она наклонилась, поднося блюдо Клементине. Шарль заерзал на стуле, точно какой-нибудь сорванец.
Но никто не произнес ни слова: в столовой добропорядочного дома груди выскакивают из платья только при всеобщем молчаливом неодобрении. («Это что еще за наряд?» — чуть не вырвалось у Аньес.)
Беседу возобновил словоохотливый профессор Гнус.
— Этот взрыв — совсем другое дело… Лабораторная ошибка… Иногда я бываю рассеянным.
Он повернулся к Аньес, надеясь увидеть в ее взгляде прощение, ибо в комнате, куда его переселили, он уже начал восстанавливать свою лабораторию. Но Аньес не смотрела на него, она даже не слушала его, а выискивала под грудями Матильды кусочек цыпленка.
— Я очень расстроен из-за этого взрыва, — не унимался профессор.
— Взрыва? — рассеянно произнесла Аньес. — Какого взрыва?
Сидящие за столом переглянулись.
Когда было покончено с черносливом в сиропе, Пуна первая встала из-за стола.
— Пойдешь играть в «монополию»? — спросила она Жюльена.
— Пойдешь с нами, Жюлиа? — спросил Жюльен, складывая салфетку.
Но Жюлиа предпочитала пить кофе со взрослыми.
— Не вредничай, Жюлиа! — настаивал Жюльен. — Мы же не можем играть вдвоем!
— Почему ты не хочешь поиграть с ними? — вмешалась тетя Адель.
— Ну хорошо! — кисло сказала Жюлиа. — Пойду играть с детьми.
И, вставая с явной неохотой, бросила в сторону:
— Когда я была маленькая, я обожала «монополию»!
— Купи мне улицу Мира! — пошутил Шарль. Поскольку никто не засмеялся, он счел нужным пояснить: — Потому что на улице Мира находятся лавки знаменитых ювелиров… И я подарю всю эту улицу моей невесте!
Он устремил на Клер томный взгляд, словно возлагая на нее диадему, и Жюлиа вышла из комнаты вся разобиженная. А Жюльен подумал, что этот идиот — в сущности, славный малый.
В тот вечер Жюльен поднялся к себе позже всех. Спать не хотелось. Наверно, слишком много волнений за один день. Он был полон впечатлений: путешествие на поезде, начало каникул, неожиданная встреча с Жюлиа, которую он так хотел увидеть, но позже, и затем разочарование: Жюлиа то ли просто равнодушна к нему, то ли влюблена в другого. Но нет! Девушки в таком возрасте бывают странными, ему уже приходилось об этом слышать! Скоро все будет хорошо! И потом, Шарль — жених Клер. И его родители должны уплатить ипотечные долги за дом. Жюльен успокаивал себя. Нравственность, закон, даже религия — всё было на его стороне. Среди этих размышлений перед ним вдруг являлись то груди Матильды, то другое, вспыхивающее подобно рыжей молнии, ошеломительное, но слишком быстролетное видение: зад Жюстины. Нет, ему решительно было не до сна.
В коридоре, который уже почти расчистили, Жюльен заметил два электрических провода, протянутых вдоль плинтуса. Провода выходили из бывшей комнаты профессора и, как установил Жюльен, шли на верхний этаж, где жили слуги. Там они исчезали под дверью одной из комнат.
После долгих колебаний Жюльен тихонько постучал в дверь, готовясь броситься на лестницу и улизнуть, если кто-то отзовется. Ничего! Тишина.
Он стучит еще раз, посильнее. Прикладывает ухо к двери. Ни звука! Он входит, на ощупь отыскивает выключатель, нажимает кнопку. Хлынувший сверху от голой лампочки под потолком ослепительно белый свет производит впечатление оглушительного взрыва. Но нет, конечно, это ему только показалось! Он берет себя в руки. Входит в комнату, тесную мансарду, которую почти целиком занимает огромная железная кровать. Вот куда ведут провода! Под матрац! Он становится на четвереньки и заглядывает под кровать. Там закреплен какой-то аппарат необычной формы. От него во все стороны отходят провода. Похоже, это электроды. А еще — лампы, как в радиоприемнике. Жюльен выпрямляется, не зная, что и думать.
И тут вдруг на лестнице слышатся шаги! Жюльен мигом выскальзывает из комнаты, но где спрятаться? Как объяснить, зачем он поднялся на верхний этаж? Путь на лестницу отрезан. Значит, одно из двух: либо забраться в стенной шкаф для метелок в конце коридора, либо лезть за чердак. Жюльен выбирает шкаф.
В ту минуту, когда Жюльен осторожно прикрывал за собой дверцу шкафа, шаги остановились перед комнатой, из которой он только что вышел. Затем все снова затихло.
Жюльен попытался наклониться и посмотреть в замочную скважину, но это ему не удалось. В шкафу было слишком тесно. Что происходило в коридоре? Почему эти люди (ему казалось, что он слышал шаги двух человек) не заходят в комнату?
— Нет, Матье! Сегодня — нет! — раздался вдруг женский голос.
— Почему?
— Потому что ты мне противен! Ты подлец! Ты только что поимел на кухне Матильду!
— Да нет же! Клянусь тебе!
— Я нашла на полу ее трусики в луже соуса!
— А что это доказывает?
— Посмотри на свою рубашку! Она вся в пятнах от соуса!
Наступило молчание, потом женщина заговорила снова:
— Да ты все время крутишься возле ее толстой задницы. Не понимаю, как ты можешь?
— Иди ко мне! Ты у меня одна! Ты ведь и сама это знаешь, — нежно сказал Матье.
Жюльен услышал звучный хлопок, похожий на пощечину, потом еще один, гораздо глуше.
— Оставь в покое мои ягодицы! — крикнула женщина.
— А не надо было меня по щеке бить! — отозвался Матье.
Жюльен извивался всем телом, чтобы заглянуть в замочную скважину, но все было напрасно.
— Надень-ка штаны! — сердито сказала женщина, а затем раздался торжествующий возглас: — Так я и знала! И здесь у тебя полно соуса, свинья ты этакая! Иди отмывайся!
Тут Жюльену показалось, что Матье и женщина дерутся. Послышался топот ног на скрипучем полу коридора, треск разрываемой ткани («Перестань!» — сказал женский голос). Но потом прерывистое дыхание
