Поджавшая было губы Леночка неожиданно встрепенулась и тут же заботливо предложила Анатолию Григорьевичу снять носок и отдать ей с мамой в починку. Анатолий Григорьевич растерялся, зарумянился еще больше и на всякий случай сказал:
— Я сам…
Тогда Леночка пожала плечами:
— Ну, как хотите, Григорий Анатольевич, — посмотрела в программу ТВ, отметила карандашом какую-то передачу и вышла из зала. Барсик с удовольствием расцарапал ладонь Антонине Васильевне, она попросила кота не нервничать и вместе с ним вышла вслед за дочкой. Сквозь неплотно прикрытые двери Анатолий Григорьевич отчетливо слышал громкий шепот:
— Мама, кого ты ко мне привела?! Неужели мои дела настолько дрянь?!
— Леночка, он совсем не так плох, как тебе показалось — первое впечатление всегда обманчиво.
Костик протанцевал с Викой Кучумовой вокруг стола, мимо тумбочки и самопроизвольно раскрывающегося шкафа к скрипучей кровати, где нечаянно спотыкнулся и упал вместе с партнершей в пыльные объятия свалявшихся подушек и одеял. Пружинный матрас крякнул, Вика, воспитанно взвизгнув, захихикала, Костя скользнул рукой по гладкой спине Вики и после небольших усилий протолкнул пятерню за тугой ремень ее шифоновых брюк.
Вика осуждающе сказала:
— У-у…
Костик спросил шепотом:
— Дай животик поцелую?
— Не— А.
Костик нежно пригрозил:
— Я убью тебя, сука!
— Убивай.
Костик тихонько прикусил Вике мочку:
— Дай животик поцелую?
— Не— А.
Костик проникновенно шепнул:
— Сука! Я убью тебя!
— Убивай.
Пережатая тугим ремнем, рука Костика затекла, он почувствовал как по ней поползли неприятные мурашки и вдруг вспомнил, что обещал сегодня встретить на вокзале сестру Риту с кучей тяжелых сумок, чемоданов и двумя двойняшками Сеней и Маришкой. Костик расстроился, перестал мять упругие ягодицы Вики Кучумовой, вытянул руку из-под ремня и спросил:
— Сколько время?!
— Какая разница.
Костик некоторое время поразмышлял, потом решив, что в ответе Вики присутствует здравый смысл, снова протолкнул пятерню за Викин ремень и бархатно шепнул:
— Я убью тебя, сука, то есть, дай животик поцелую?
Лена осталась у подъезда караулить бабушкин торшер, этажерку, швейную машинку «Зингер» и пузатый желтый чемодан на колесиках. Взмокший Женя в третий раз забил лифт вещами, втиснулся сам и по упрямому настоянию тети Сони проехал на этаж выше чем нужно. Тетя Соня встретила Женю, приложила палец к губам и суетливо зашептала:
— Скорее давай!
— Да что такое?
— Соседи заметят и донесут в милицию — вот что!
— Так вы же через агентство официально сдаете.
— Много ты понимаешь! Неси скорее.
Женя, чертыхаясь, перенес вещи в квартиру и, отказавшись от глоточка тети Сониного чая с заговоренными травами, опять сбежал вниз к ожидающей Лене.
— Хозяйка совсем спятила — заставляет от соседей конспирироваться.
— Ладно, она же старенькая.
— Старенькая конечно, но тащить барахло лишний этаж удовольствие тоже небольшое.
— Ничего, я потом тебя покормлю, сделаю китайский массаж, уложу спать и расскажу сказку со счастливым концом.
— А супружеский долг?!
— Какой ты хулиган, — Лена увернулась от поцелуя Жени и всучила ему в руки этажерку.
Женя занес в лифт этажерку, швейную машинку, чемодан на колесиках, торшер, хотел занести и Лену, но она сказала, что Женя балбес.
Тетя Соня вытащила из лифта этажерку и сказала, что пойдет первая. Женя надул щеки, встал на цыпочки и, ступая по журавлиному, зашагал за тетей Соней. Лена спряталась за спину Жени и, чтобы не рассмеяться, зажала рот ладошкой.
Соседка тети Сони, Клавдия Ивановна, не снимая цепочку, открыла дверь и улыбнулась в щелку:
— Что, Софья Афанасьевна, новых жильцов впускаете?
Тетя Соня что-то забурчала под нос, Женя округлил глаза и громко вздохнул:
— Застукали.
Лена легонько стукнула Женю торшером по затылку:
— Перестань.
Павел Крендельков выключил на кухне телевизор, выпил согретый до комнатный температуры ежевечерний кефир, чуть не вымыл за собой стакан, но вовремя вспомнив о разделении семейных обязанностей, бодро прошагал в ванную комнату. В ванной комнате Павел почистил зубы, умылся, высморкался, тщательно расчесал волосы перед зеркалом и расстроился заметному прогрессу залысин, не смотря на постоянные втирания корней лопуха, хлебного мякиша с какой-то загадочной вонючей голубоватой жидкостью из таинственного Китая. После ванной Павел позвонил маме, спросил о здоровье, настроении и впечатлениях от прожитого дня. Покивав пятнадцать минут в телефонную трубку, Павел сказал: «Непременно», зашел в спальню и заставил себя нахмуриться:
— Завтра утром позвони моей маме — она расскажет, как лечить Мосюсочку.
Света закатила глаза и тихонько вздохнула:
— От чего лечить?
— Что значит отчего?!
Света замолчала, а Павел поменял махровый халат на теплую байковую пижаму.
— Паш…
— Чего?
— Ты Мосюсочку забыл поцеловать.
— Да? Извини, то есть ничего я не забыл.
Павел шумно прокрался в детскую и слюняво чмокнул диатезную щечку по взрослому похрапывающего Мосюсочки. Мосюсочка заворочался, выпустил из правой руки огромный пластмассовый пистолет, а левой плотнее сжал горло плюшевому медведю. Павел подоткнул Мосюсочке одеяло и с хорошим настроением выполненного долга заботливого отца вернулся в спальню.
Павел лег под одеяло, включил со своей стороны бра и взял с тумбочки увесистую книгу «Учет и анализ финансовых активов».
— Читать будешь?
— Да, надо.
— Я соскучилась…
— Сегодня тяжелый день был, а завтра будет еще тяжелее.
