Воробьиная ночь, Крайний подъезд слева

Лялька ласково взбила пухленькими пальцами с алыми трехсантиметровыми ноготками льняные волосы Алеши:

— Какой из водопадов вам больше нравится?

Ни один мышц не дрогнул на нордическом лице Алеши:

— Я люблю только стариков и детей. Ни к тем, ни к другим вы не относитесь.

Тогда подталкиваемая Джирджисом Анечка обвила обнаженной ногой бедра Алеши. Алеша остался стоек, как нержавеющий оловянный солдатик в бумажном кораблике:

— Если бы ты была хотя бы пасторам Шлаком, катающимся на лыжах.

«Ну-ну» — сказал Джирджис, открыл кладовку и протянул Ляльке реквизит.

Лялька отодвинула ширмочку в комнатку для VIP клиентов, включила подсветку ранней зорьки, поставила треногу с криво висящей фанеркой, на которой было написано матерное слово и «Деревня Тихоновка», включила магнитофонную запись петушиного крика, овечьего блеянья и коровьего мычания, повязала белой косынкой голову, села на низенькую скамеечку, пододвинула к себе подойник и стала сцеживать с помощью вымяиммитатора на гулкое дно ведра тоненькие струйки воды, окрашенные в густой молочный цвет. Закрутились в голове Алеши бессознательные архетипы, он вытянул вперед руки, и как центральноафриканский зомби шагнул в комнатку, обнял Ляльку за плечи, смял ее упругую, как свежевыплавленный силикон, грудь и повалил на декоративный гуттаперчевый навоз.

А Джирджис в это время затащил с заднего крыльца Родиона, одетого в широкое летнее пальто и лохматый парик питерского студента.

Родион распахнул пальто, вынул из пришитой к подкладке петли окровавленный топор и положил его рядом с Оленушкой:

— Здравствуй, Сонечка.

Анечка удержала отшатнувшуюся Оленушку и шепнула ей:

— Это Родька-маньяк. Он как завалит пенсионерку, приходит к нам крестами меняться или сидеть с кем-нибудь из девочек, склонившись над евангелием. И всех Сонечками называет. Ты только не говори, что возможно беременная, а то у него сработает рефлекс добивания свидетелей.

— Что-то ты, Сонечка, молчаливая, прямо как тварь дрожащая! Ты случаем не беременная? — потянулся к топору Родион.

Анечка оглянулась на увлеченно следящего за Алешей и Лялькой Джирджиса, достала из хозяйственной сумочки подсолнечное масло и плеснула его под грозный шаг Родиона:

— Беги, возможно, непорочная девушка! Я тоже когда-то была такой.

Родион поскользнулся и по инерции выкатился через парадное на проезжую часть прямо под ноги упитанного регулировщика Соловейчика, остановившего своей черно— Белой палочкой, в виду очевидной опасности для человеческой жизни, бескомпромиссный трамвай.

Сцена № 3 Обретение Джирджисом телесной оболочки. Его нескрываемое злорадство перед последним жертвоприношением

Оленушка выбежала на улицу и побежала под хлеставшим ей в лицо холодным дождем в неизвестное направление.

Продрогшая Оленушка забежала под козырек крыльца дома номер 28 дробь 02 и застучала беспрекословной рукой в дверь подъезда.

Консьерж дома номер 28 дробь 02 Соловейчик развязал давящий на живот кушак, намазал толстым слоем масла крошащийся ему на колени ломоть белого хлеба, положил сверху полуторасантиметровый пласт сала, прикрыл его кусочками желтого сыра, придавил все это тяжелым кругом докторской колбасы, на которую выложил две столовые ложки горчицы с хреном и большой маринованный огурец. После этого он влил в кружку с откидывающейся крышкой две бутылки вязкого, черного, как смола, потера, раскрыл для поднятия аппетита потрепанный томик и прочитал: «Не успел он докурить, а уж к нему кто-то громко постучал беспрекословной рукой». Соловейчик широко раздвинул верхнюю и нижнюю челюсти, чтобы надкусить бутерброд, одновременно надавил большим пальцем на специальный рычажок, открывая пивную кружку, но в это время кто-то постучал во входную дверь беспрекословной рукой. Соловейчик аккуратно вынул изо рта ненадкусанный бутерброд, накрыл его газетой «Правда», кружку с пивом поставил в тумбочку, захлопнул книгу и с помощью красной кнопочки, вделанной в пульт управления дверьми, впустил в тесный подъездный тамбур хрупкую девушку.

Оленушка Збродович наклонилась к зарешеченному окошку, отделяющему ее от мужчины с хорошо выбритым зобом двойного подбородка:

— За мной гонится маньяк! Хотя нет, вычеркните, — я в гости пришла.

Соловейчик внимательно оглядел Оленушку Збродович и попросил медленно и членораздельно продиктовать ему фамилию, имя, отчество, адрес прописки и фактического проживания, национальность, контактный телефон, цель своего посещения и основной источник дохода. Всю собранную информацию он аккуратно записал мелким почерком на обширном пространстве папиросной пачки «Герцеговина Флор».

— В какую говорите квартиру? — Соловейчик сладко улыбнулся, но в это время из-за спины Оленушки выглянул Джирджис, и Соловейчик поспешно открыл дверь.

Джирджис взял Оленушку под руку и поднялся с ней по парадной лестнице к отделанному редкими породами дерева лифту, который в несколько секунд домчал их до пентхауза Джирджиса.

Соловейчик поднял трубку и сказал Родиону «отбой», потом расслабленно достал из тумбочки кружку с пивом, взял в руки бутерброд и, подумав, отодвинул потрепанный томик, раскрыл вместо него другой потрепанный томик и прочитал: «…он положил на блины самый жирный кусок семги, кильку и сардинку, потом уж, млея и задыхаясь, свернул оба блина в трубку, с чувством выпил рюмку водки, крякнул, раскрыл рот… Но тут его хватил апоплексический удар».

— Что же это такое?! — разочаровался в художественной литературе Соловейчик и решил долго и кропотливо копить деньги на видеомагнитофон с телевизором.

Акт № 280266

Сокрушительная победа сил добра над силами зла

Джирджис отхлебнул из тяжелого хрустального стаканчика горький ароматный абсент, закусил подцепленным на серебряную вилочку ломтиком осетрины.

— Кто ты? — испуганно спросила Оленушка Збродович.

— Я ифрит Джирджис ибн Раджмус, убийца драконов и соблазнитель принцесс, к тому же, заклятый враг старика Хоттабыча, — Джирджис снял пиджак и расстегнул давящий на живот жилет, — Зови меня просто Жорой, — захохотал Джирджис, отшвырнул на персидский ковер левой рукой пустой хрустальный стаканчик, а правой вилку с ломтем недоеденной осетрины, тут же набросился на Оленушку Збродович и лишил ее невинности. Но Оленушка Збродович вырвалась из объятий Джирджиса, задорно захихикала и лишила невинности Джирджиса. Взревел Джирджис, как медведь гризли, сграбастал Оленушку и, подмяв под себя, овладел ею. Юркой змейкой выскользнула из лап Джирджиса Оленушка, обвилась вокруг его торса и, сжимая объятия, овладела им. Как могучий Самсон, разжал змеиные кольца Джирджис и, вцепившись в шею Оленушки Збродович зубами, овладел ею. Просунула меж зубов Джирджиса Оленушка свой язык и, раздвинув их, вырвалась и овладела им. Изогнулся Джирджис огненным драконом, но