для меня в том, что, несмотря на отчаянную ситуацию, вы сохраняете оптимизм.
— Глупости. Психологические выверты, — сморщила Эва носик.
— Может быть, — с улыбкой согласился Кенит. — Но все-таки вы оптимистка.
Лес притих в послеполуденных лучах солнца. Приглушенно перекликались птицы, воздух был напоен ароматом сосен.
— Как в соборе, — тихо сказала Эва, благоговейно глядя на огромные стволы деревьев, вознесших кроны к самому небу.
— Намного лучше, — поправил ее Кенит. — Здесь все живое и появилось куда раньше, чем постройки человека. А ранчо, подобные моему, есть только на подступах к Йеллоустонскому парку. В нем самом всякая хозяйственная деятельность запрещена.
Девушка посмотрела на загон, окинула взглядом поляну. Если бы не изгородь, ничто бы не напоминало о присутствии здесь человека.
— Должна сказать, ваши люди содержат эти места в чистоте.
— Мои люди? — вскинул он голову.
— Ваши работники, — поправилась она с легким сарказмом. — Знаете, те, кому вы платите, чтобы они за вами прибирали. Вроде меня, к примеру.
Кенит кинул на нее быстрый взгляд.
— Не сказал бы, что кто-то из моих работников похож на вас, — ответил он. — Все они совершенно здравомыслящие, уверенные в себе люди.
— Спасибо, — фыркнула она. — Я была вполне здравомыслящей и уверенной до тех пор, пока не приехала сюда.
— Полагаю, что так, — неуверенно произнес он. — Почему же вы тогда не сидите дома, глядя в глаза жениха любящим взглядом — одним словом, не тренируетесь перед свадьбой?
Эва тут же вспомнила, с каким ошеломлением смотрела в последний раз в глаза Дэвида. Произошло это в ту ночь, когда она обнаружила его в постели с любовницей, Барбарой Райтленд, и поняла, с кем она связалась. Разве можно забыть такое…
— Что вы сказали? — запинаясь, переспросила она.
— Ничего важного. — Кенит оперся на изгородь и потрепал по носу свою лошадь. — А чем занят этот ваш Дэвид?
— Он адвокат, — нехотя ответила Эва.
— Богат?
— Не очень. А что, вы решили, что я гоняюсь за ним из-за денег?
— Да кто вас разберет, — пожал плечами Кенит.
Девушка покраснела и отвернулась. Если бы этот человек знал правду! Но не рассказывать же ему, в какую историю попала.
— Что случилось, мисс Блайт? — спросил он. — Иногда полезно поделиться с тем, кто не причастен к делу. Мне бы хотелось помочь, если возможно.
— Нет, — покачала головой Эва.
— Хотите сами вести свои битвы?
— Вроде того, — отрывисто признала она.
Кенит осторожно приподнял пальцем ее подбородок.
— Почему бы вам не признать, что вы совершили ошибку, и не отменить свадьбу? Никто не станет думать о вас плохо. Ведь на такой шаг требуется больше мужества, чем просто плыть по течению.
Эва сердито глянула на Кенита и убрала его руку от лица.
— Мужество требуется и для того, чтобы довести что-то до конца.
— Значит, вы выходите замуж из чувства долга? — не унимался настырный собеседник. — Повезло же парню.
— Не надо говорить за меня, тем более — ерунду, — отрезала она.
— Не думаю, — спокойно ответил Кенит. — Вы все талдычите мне о свадьбе, а сами улетели за тысячу миль, чтобы ее избежать.
— Перестаньте! — потеряла терпение девушка.
Но Кенит был безжалостен.
— Интересно, о каком долге мы тут говорим? О долге перед распрекрасным женихом? Или вы тем самым подпишете какой-нибудь феодальный брачный контракт?
— Вовсе нет! — с отчаянием вскрикнула Эва.
— Ну, так и что там с Дэвидом? Поделитесь, — настаивал он. — Вы что же, составили себе романтическое представление о нем, а потом обнаружили, что он вовсе не рыцарь в сверкающих доспехах?
— Не совсем так. — Девушка подняла голову и, чтобы закончить разговор, твердо заявила: — Я возвращаюсь в Чикаго в четверг, а в субботу выйду замуж за Дэвида.
— Надеюсь, вы будете очень счастливы. — В глазах Кенита было что-то такое, отчего сердце Эвы дрогнуло.
— Можете приехать на свадьбу, если хотите. У вас, надеюсь, есть костюм?
— Где-то был.
Кобыла Эвы подошла поближе, требуя внимания, и девушка, протянув руку, ласково провела по белому пятну, расположенному между глаз. Смотреть на Кенита ей было неловко.
— Извините, — наконец пробормотала она. — Не знаю, что со мной такое. Мне не хотелось оскорблять вас.
— А вы и не оскорбили.
Эва подняла глаза и слабо улыбнулась.
— Вас трудно вывести из равновесия.
— Легче, чем вы думаете, — спокойно ответил Кенит. — Стоит посмотреть на меня, когда проигрывает моя любимая хоккейная команда…
— Просто мне сейчас трудно представить вас в иной обстановке. — Эва облизнула пересохшие от волнения губы и обвела рукой окружавшие их девственные леса и высоченные горы. — Вы кажетесь частью всего этого.
Кенит проследил за ее жестом.
— Иной раз это сильно действует.
— Что «это»?
— Горы, — сказал он. — Когда очень жарко, создается впечатление, что они дрожат в мареве. А издали это еще заметнее. Кажется, что расстояние до них каждый день меняется. Иногда они как будто совсем рядом, а порой и представить трудно, что до них можно добраться.
— А вы смогли бы прожить без них? — лукаво спросила она.
— Долго? Нет, — покачал головой Кенит. Он повернулся к ней, улыбаясь. — Человек должен жить в обстановке, которая приносит ему радость.
— Не знаю, — пробормотала Эва и опустила глаза, вспомнив хозяйскую кухню. Зато здесь, вне дома, действительно полный порядок, и она не могла не признать этого: — Приятно, что люди стремятся сохранить первозданную красоту природы. — Голос у нее был, как у матери, похвалившей аккуратного ребенка.
Эмоциональное напряжение между ней и Кенитом было почти осязаемым. Девушка старалась непринужденно разговаривать на отвлеченные темы, но, когда она смотрела на собеседника, в голову лезли вызывающие трепет мысли. То ей не давали покоя его пронизывающие, синие и бездонные как небо глаза, то четко очерченные малиновые губы, которые целовали ее, то сильные руки. Вот и сейчас она задумалась о том, что, несмотря на трудную лесную работу, на необходимость ухаживать за лошадьми, у него потрясающе красивые пальцы — тонкие и длинные, как у пианиста. Эва с усилием подавила желание протянуть к ним руку в поисках утешения, в котором так нуждалась.
А этот искуситель, словно прочитав ее мысли, остановил на ней взгляд, настолько далекий от холодности и отрешенности, что она машинально сложила руки на груди, будто защищаясь. Когда Кенит
