Аманда и Молли выглянули из-за карт меню и проводили ее странными взглядами. Эван резко вскочил.
— Что ж, придется вам, дамы, начинать обед с десерта. Аманда, думаю, что сладость — это именно то, чего тебе так не хватает, — сказал он и бросился за Лесли.
У выхода поймал ее за руку.
— Мария…
Она остановилась.
— Эван, я не понимаю, что происходит…
— А что здесь понимать? Аманда просто ревнует.
— Для ревности должен быть повод. Скажи… между вами что-то было? — спросила она, чувствуя, как замерло ее сердце.
— Клянусь, ничего… Ты мне веришь?
Но у нее перед глазами всплыл эпизод в кокосовой роще. А что, если он лжет? Что, если он все-таки был в кокосовой роще с Амандой? Но неужели он способен на такое коварство?
Она набралась мужества и заглянула ему в глаза.
— Она хотела, чтобы было. Но ничего не было, — жестко ответил он.
— А почему ты не сказал мне об этом раньше?
Он пнул ногой песок.
— Черт! А почему я должен говорить о том, чего не было?
И правда, почему? Что странного в том, что он нравится женщинам? Что странного в том, что женщины хотят его? Разве в этом его вина? Разве это повод, чтобы не доверять ему?
Она облегченно вздохнула и потянулась к его руке.
— Прости меня. Давай забудем об этом и… поедем кататься.
Они проехали вдоль побережья до границы Гоа с Кералой, останавливаясь по пути в деревеньках, чтобы искупаться в океане, распить по бутылке прохладительных напитков или посетить приглянувшуюся церквушку. В Калангут вернулись в десять вечера: уставшие, счастливые, веселые.
Эван остановил мотоцикл у отеля, и Лесли соскочила на землю. И вдруг пошатнулась.
— Черт, я, кажется, опьянела, — сказала она и попыталась сделать несколько шагов. Ноги продолжали заплетаться. Она расхохоталась. — Эван, я пьяная… — проговорила она пьяным голосом и, качаясь, побрела ко входу в отель.
Но не успела дойти до дверей, как оказалась у него на руках.
— Придется донести пьяную леди до ее номера, — сказал он.
Она обхватила руками его шею и заболтала ногами.
— Пияная лед-ди хочет дом-мой, — потребовала она и снова залилась смехом. Но вдруг опомнилась: черт, они перед входом в приличный отель! Что они вытворяют? — Эван, я пошутила, — тихо добавила она. — Опусти меня на землю.
— А что, если ты свалишься с ног?
— Не свалюсь. Я пошутила. Отпусти…
Он рассмеялся.
— А что, если мне понравилась твоя шутка?
— Эван, это уже не шутка, — испугалась она. — Люди…
Но было поздно. Он толкнул коленом стеклянную дверь и внес ее в фойе. Головы всех, кто был в фойе, разом повернулись в их сторону. Лесли поймала на себе взгляды Колина и Сэма, сидящих в креслах. Они улыбнулись и подмигнули ей. Потом она заметила Молли и наконец — вытянувшееся лицо Аманды.
Эван остановился посреди фойе и вдруг закачался.
— Всем прив-вет! — крикнул он, имитируя голос пьяного. — Не п-пугайтесь, господа! Мы в полном пор-рядке! Пр-равда, Мария? — Он склонил к ней голову и громким шепотом продолжил: — Я ведь предупреждал тебя, дор-ро-гая, не умеешь пить — н-не бер-рись!
Лесли не выдержала и расхохоталась. Шатаясь, он пошел к лестнице. Лесли продолжала хохотать, уткнувшись ему в грудь.
У двери ее номера он остановился. Она наконец перестала хохотать и перешла на хихиканье.
— Ну и шоу ты устроил! Здесь-то можешь уже опустить меня?
— М-молчи, женщина. Р-рыцарь я или не р-рыцарь? — продолжал дурачиться он. — Или ты р-решила, что я могу бросить даму на полпути? Лучше найди свой ключ.
Она поняла, что возражать бесполезно, полезла в рюкзак, нашла ключ и, вися у него на руках, открыла дверь. Он внес ее в комнату, включил свет, захлопнул ногой дверь и бросил ее на кровать. И тут же, опираясь на руки, склонился над ней.
Его глаза пробежали по ее лицу: тревожные, темные, жадные и трезвые. Потом скользнули по шее и груди и уставились прямо в ее глаза. Она перестала хихикать и замерла. Его теплое, частое дыхание ласкало ей щеки. Губы тянулись к ее губам. Она обвила руками его шею.
— Поцелуй меня, Эван, — прошептала она.
— О, Мария…
И в тот же миг их губы слились. Лесли почувствовала на себе тяжесть его тела: жесткость и силу, трепет и огонь. Она чувствовала, как его огонь проникает в ее тело, и она снова плавится, снова безумно хочет его. Сейчас. И ждать она совсем не намерена.
Их тела обвились друг вокруг друга, дурманящий хмель любви овладел головами. Не помня себя от желания, Лесли стащила с него футболку. Он сделал то же с ее блузкой. Потом через комнату пролетели ее шорты, а следом за ними — его джинсы. Катаясь по кровати и не переставая ласкать друг друга, они избавились от остального…
Тяжело дыша, он на миг замер.
— Мария… Что мы делаем?
Она улыбнулась ему.
— Любим друг друга. К черту благоразумие, Эван. Я хочу тебя.
10
Они проснулись на рассвете. Она лежала, уютно свернувшись в его объятиях. Ее голова покоилась на его плече, рука — на гладкой широкой груди. Она осторожно погладила его по груди.
— Доброе утро, девочка. — Легкий поцелуй коснулся ее лба. — Как спалось?
— Как никогда раньше. — Она подняла на него глаза и нежно улыбнулась. — Наверное, потому, что я больше не девочка.
— Да. — Он вздохнул. — Теперь ты — женщина. Моя женщина… У меня вчера чуть сердце не остановилось, когда ты вскрикнула от боли. Малышка… Любимая… Ты понимаешь, что мы наделали?
— Я понимаю только то, что люблю тебя, Эван…
— Но почему ты не сказала мне, что делаешь это впервые?
— Боялась, что к тебе вернется благоразумие.
Он потрепал ее по волосам.
— Безумная. Хотя чему тут удивляться? Я знал это, когда впервые увидел тебя.
— Я не безумная. Я просто люблю тебя, вот и все.
— И я люблю тебя, девочка. Но учти, это ты меня соблазнила.
— Я помню. И собираюсь сделать это снова.
Она нежно укусила его за мочку уха, в котором поблескивало золотое колечко. Он вздрогнул и потянулся к ее губам.
И снова огненный вихрь охватил их тела, заставил сплавиться в одно целое и вознестись на волнах блаженства и восторга к просторам неведомых вселенных.
Потом они снова заснули, а когда Лесли проснулась, его уже рядом не было. Только примятая
