заплакал, просто, без всякого стеснения.
Василич горестно сплюнул на ступеньки:
-Ну-ну, не плачь, есть у меня заначка, щас принесу, погодь тут.
Петр Палыч аккуратно вложил письмо в конверт, сложил пополам и всунул в грудной карман рубахи, еще и пуговку застегнул, чтобы наверняка. Василич обернулся быстро. Протянул сложенную вчетверо купюру, видно место для заначки было уж очень маленьким.
-Спасибо, Василич! А ты что дома?
-Да работаю теперь через день. Выходной.
-Так может, давай? Со мной?
-Не! Моя Катястрофа на даче ждет. В семь автобус. Надо помочь, забор подделать.
-Да подождет твой забор, Василич! Горе у меня.
-Ну, давай, сгоняй за чекушкой. Я тебя тут подожду.
-Да что нам чекушка на двоих. Чего смеяться. Сбегаю за нашей, за пролетарской, на пятый этаж.
-Не подохнем от нее? Мне забор подделать. Катька ждет.
- Не подохнем. Фирма «тетя Мотя». Не водка – класс!
Петр Палыч обернулся мухой на пятый этаж - тудаобратно – не привыкать. Даже тридцать рублей сэкономил. Сели на скамейку. Выпили. Молча.
-Ты, слышь! Не горюй. Жизнь – она такая.
-Да, Василич. Знаю. Я привык. Все уходят. Сначала отец. Мы с Пашей совсем малые были. Под корень нас тогда. Потом мать. У тебя родители живы?
-Да где там! Уже двадцать лет, как сирота.
-Вот –вот. Сирота. Хоть и сам седой, а сирота. Пока родители есть, у тебя стена за спиной. А так – один в поле. Была Лидка, хоть мы и далеко были. А теперь и Лидка уходит.
-Жизнь – она такая… Ты прости, Петруха, поехал я. Забор. Да и Шурин меня ждет. Кабанчика завалить надо. Дела.
- Постой, Василич, деньги остались еще на одну. Повторим!
-Не, Петруха. Не могу. Дела.
- Счастливый ты, Василич! В деревню. Кабанчик. Есть ли та деревня сейчас?
-Моя есть. Правда, в три раза измельчала. Да летом дачники понаехали. Огороды. Жизнь идет потихоньку. А твоя?
-Моя? Не знаю. Да я и не был там давно. Хата моя, наверно, скоро завалится совсем.
-Во! А ты сидишь тут. Чего сидишь? Поезжай. Хоть посмотри!
-Точно, Василич! Надо ехать! Надо. Я ведь письмо получил. Письмо! – Петр Палыч полез в нагрудный карман рубашки, достал аккуратно сложенный конверт, подал Василичу:
-Вот, читай!
-Да ты че? Личное?
-Читай-читай, не бойся.
Василич долго шевелил губами, в конце даже слезу смахнул. Помолчал, крякнув, словно рюмку проглотил.
