Так Мелинда потеряла место. Несколько дней она безвылазно просидела дома, забившись в свой угол, точно жаба под камень, но скоро чувство подавленности уступило место ее привычной жажде деятельности. Плевать я хотела на эту лабораторию, сказала она себе. В университетскую библиотеку не пошла, а порылась в интернете и наткнулась там на неизвестную ей до сих пор сферу приложения сил. Каким-то гражданским активистам удалось, по-видимому, установить, что популяции земноводных во многих частях света значительно сократились и что отдельным их видам даже грозит вымирание. И не только Британский фонд защиты животных неустанно бил тревогу. Но и другие организации, такие, как Общество охраны природы, Международный совет по охране окружающей среды и, в первую очередь, Центр по борьбе с сокращением популяции земноводных (Declining Amphibian Population Task Force или сокращенно DAPTF), штаб-квартира которого располагается в Милтон-Кейнсе, также активно включились в борьбу. Они подробно информировали население об опасностях, угрожающих в результате загрязнения окружающей среды промышленными отходами, пестицидами и другими вредными веществами как раз тому семейству животных, которые были Мелинде так хорошо знакомы.
В Германии, как она узнала, поднялся настоящий бунт против строительства автострады, ставившей под угрозу выживание Bombina bombina, полнозвучные крики которых, особенно после грозы или теплого ливня, придавали неповторимый колорит летним вечерам Вестфалии. Чем больше узнавала Мелинда о той угрожающей ситуации, в которой оказались амфибии, тем сильнее разгорался в ней миссионерский пыл. Ей хотелось попробовать себя в каком-то практическом деле, и она вызвалась работать добровольцем в тех регионах, где требовалась неотложная помощь. Впервые продемонстрировать свое умение ей выпало в Германии, на строительстве как раз той самой, вызывавшей столь жаркие споры, автомагистрали. Некоторые активисты хоть и недовольно поморщились поначалу, когда Мелинда объявила, что может работать только ночью и исключительно в полном одиночестве, но председатель орггруппы решил дать ей шанс попробовать, и очень скоро результаты оказались настолько убедительны, что ни у кого больше не вызывало сомнений, что ее вклад в общее дело был не только существенным, но и незаменимым. Точно соразмеряя величину лжи с желаемым результатом, она сумела во время своих одиноких ночных прогулок выплюнуть столько экземпляров краснобрюхих жерлянок, сколько требовалось для обеспечения их выживания. Скоро весть о таком сенсационном успехе разнеслась среди специалистов-экологов, и со всех частей света к ней стали поступать предложения, которые она охотно принимала.
Со временем, однако, отдельные побочные эффекты ее деятельности стали вызывать у нее все большее недовольство. Некоторых из ее питомцев, по-видимому, нисколько не заботило экологическое равновесие, на восстановление которого Мелиндой было потрачено столько сил. Эти жабы, являвшиеся, по большей части, совершенными чужаками в новой среде обитания, начали размножаться ужасающими темпами и расползаться по окрестным лугам, паркам и садам. Крестьяне жаловались на нашествие склизких незваных гостей, неожиданно наводнивших их поля, а родителей раздражало, что у детей их руки были вечно перепачканы ядовитой слизью, которую выделяли бурые их товарищи по играм во время общих веселых забав за домом. Кто-то даже стал поговаривать, что новопришельцы представляют собой национальное бедствие, и требовал, чтобы Мелинда незамедлительно приостановила свою деятельность.
Все это несколько умерило энтузиазм Мелинды и заставило ее призадуматься. Может, лучше было вообще отказаться от этой самоотверженной миссии? Ведь она и взялась-то за это скорее из-за личных неприятностей, чем из здоровых научных амбиций. Кроме того, непомерные физические нагрузки на гортань, нёбо и челюсти все более и более давали о себе знать. Мешала не только некоторая одеревенелость в горле, объяснявшаяся долгими периодами молчания, гораздо хуже было то, что непрерывный поток земноводных во рту плохо сказывался на состоянии слизистой оболочки. Похоже, самое время было обращаться к врачу. Визит к доктору Мэйхему, одному из ведущих специалистов-отоларингологов, не рассеял, однако, ее беспокойства.
— Вам случалось проглотить вещь, непригодную для употребления в пищу? — спросил он после обстоятельного осмотра ее рта и горла.
— Нет, — как всегда правдиво ответил она.
Настоящую же причину своего недуга она, разумеется, раскрывать не хотела, и потому доктор Мэйхем, которому ничего подобного в его практике до сих пор не встречалось, не мог поставить диагноз, не говоря уже о том, чтобы рекомендовать какое-то лечение.
Впервые за много лет Мелинда не знала, как быть дальше. Давать вымирающим видам новый шанс к существованию — дело, конечно, благородное, но не находилась ли она сама теперь под угрозой? Мелинда понимала, что пришло время поставить крест на своем призвании. Она нуждалась в длительном отдыхе и потому, будучи женщиной решительной, села на ближайший поезд и отправилась домой к матери. Миссис Мелани Моммзен — как звали ее теперь, во втором замужестве, по имени ее нового супруга, датчанина, военного офицера, — была, разумеется, в восторге от появления своей единственной дочери и охотно отвела ей уголок в своем доме.
Когда Рождество было уже на пороге, стало ясно, что и тетушка Милдред, достигшая к тому времени почтенных девяносто девяти годов, скоро пожалует. У Мелинды, по понятным причинам, не было никакого желания с нею встречаться. Однако когда старая дама, повелительно постучав тростью об пол, пожелала видеть свою племянницу, Мелинда оказалась не в силах противиться. К своему удивлению, она нашла тетушку в самом дружелюбном расположении духа. В ее иссохшей фигурке не было, казалось, ничего угрожающего. Напротив, тетушка Милдред приветствовала Мелинду ласковой улыбкой, поинтересовалась, что она поделывает, справилась о ее здоровье. Но Мелинде эта доброжелательность не вселяла доверия. Она была на грани паники и после долгого, удручающего молчания не выдержала и разразилась слезами.
— Что с тобой, детка моя? — спросила Милдред. — Скажи, наконец, что тебя мучает?
То ли от негодования, то ли от стыда, а может, просто по оплошности — во всяком случае Мелинда заявила, что дела ее обстоят прекрасно — маленькая такая уловка, которую даже и ложью-то не назовешь, если как следует вдуматься, и тем не менее изо рта у нее тут же выскочил крохотный буроватый головастик. Чуть не лишившись чувств, Мелинда воскликнула:
— Черт побери, это же все твоих рук дело, тетушка Милдред!
— Ах, бедняжка! Ты, я вижу, слишком всерьез приняла тогда ту безобидную шутку, — произнесла старая дама и утешительно погладила ее по голове. — А теперь и не знаешь, как из этого выпутаться.
Мелинда опустила голову и, продолжая всхлипывать, утвердительно кивнула.
— Но почему, скажи на милость, ты не пришла ко мне? — продолжала тетушка. — Почему не попросила у меня совета? Нет ничего проще, чем избавиться от этой напасти. Тебе надо просто…
При этих словах Мелинда подняла голову и затаила дыхание.
— Надо что? — еле слышно прошептала она.
— Надо просто научиться проглатывать, проглотишь жабу — будто ничего и не было, — проговорила тетушка Милдред.
Мелинда не поверила своим ушам.
— Еще не хватало! — прошептала она. — Чтобы я стала поглощать головастиков? Какая гадость!
— А что особенного, — возразила тетушка, — разжевывать же их необязательно. Просто чуть повертеть на языке и проглотить. Только и всего. Если, конечно, духу хватит. Но иначе тебе от этого не отделаться. Ну, не робей, моя милая, попробуй!
Мелинда, которая уже не раз поражала и восхищала нас своим исключительным мужеством, сделала так, как ей было велено. Она подняла с пола малюсенькое создание, поднесла ко рту, и в мгновение ока — не то что моргнуть, но и глотнуть не успела, — как его не стало.
— Браво, — воскликнула тетушка. — Молодчина! Вот видишь, как легко проблема-то эта решалась. В жизни никогда не поздно что-то поправить. А теперь, если ты не возражаешь, я хотела бы побыть одна. Я немного устала.
Чтобы рассеять последние сомнения, Мелинда, не забывшая своего научного прошлого, решила проверить на практике заверения своей тетушки.
— Ты даже не представляешь, — сообщила она своей матери, — как мне нравится мой новый отчим,
