В электричке она сдвинула очки на лоб и посмотрела на меня.
— Я потом отдам тебе деньги, ладно?
— Не надо, — ответила я.
Она наклонилась и поцеловала меня. Тогда я пересела на ее скамейку, поближе к ней, и положила голову ей на плечо. Она снова была моей старшей сестрой.
Когда мы вышли из вагона, солнце уже скрылось, но Лу не стала снимать очки. На скалах было скользко от еле заметного моросящего дождя.
Мы карабкались по скалам, удаляясь от домов и дороги. Я накупила целую сумку еды: хлеб, помидоры, молоко, кусок сыра. Лу шлепала вдоль кромки воды, волны лизали её штанины, а я плелась позади с пакетом в руках.
Вначале она еще время от времени говорила, а потом умолкла. Я стала беспокоиться, но от мыслей об этом беспокойство только усиливалось. Может просто внушила себе, что стоит нам поехать к морю, как тут же начнется милая болтовня и веселье. На самом деле все оказалось наоборот. Как будто природа вокруг нас была на несколько размеров больше, чем нужно. Небо, вода, горы — все мешало и казалось лишним.
Я прикусила губу: хороший способ успокоиться. Наверное, мы и раньше гуляли у моря молча? И слушали волны, а не друг друга — разве не так? Ведь мы и прежде стояли, упрямо уставившись на странные ветки, выброшенные волной на берег? Ведь все так и было, правда?
А когда ты занят такими делами, то времени на разговоры просто не остается.
— Смотри, — я указала на гладкую белую ветку: ночью можно было бы принять за чью-то руку.
Лу не отвечала. Я посмотрела по сторонам — ее нигде не было видно.
Страх обрушился на меня и вцепился острыми вороньими когтями, превратив мой голос в противный визг:
— Лу! Лу!!
Тишина.
Мокрый песок под ногами. Я бежала, поскальзываясь на мокрых камнях.
Затем остановилась и, переводя дыхание, посмотрела на воду.
Октябрь. Если она уплыла далеко, ей не хватит сил вернуться — вода слишком холодная.
Я во всём виновата! Я сказала ей, что еще можно купаться!
Было холодно, я побежала дальше — и вдруг увидела её.
Она сидела в каком-то углублении вроде пещеры. Вход в пещеру был затянут паутиной, в которой притаился жирный паук.
Лу сидела, прислонившись к скале и обхватив колени руками. Глаза светились в темноте.
— Красивый, правда? — прошептала она, с нежностью глядя на паука.
— Выходи, — проскулила я, не смея даже подумать о том, чтобы пробраться к ней сквозь паутину.
В пещеру можно было протиснуться и с другой стороны, между двух валунов. Я втащила сумку с едой и села рядом с Лу. Мне было холодно и казалось, что она тоже мерзнет.
Лу шепотом сообщила, что этот мерзкий паук пригласил ее к себе, что она может оставаться здесь сколько захочет. что он защитит ее от всех опасностей. Он съест голоса, которые звучат у нее в голове, и она сможет спокойно спать.
— Здесь? Здесь оставаться нельзя. Пауки противные!
Она бросила на меня сердитый взгляд.
— А ну-ка сейчас же попроси у него прощения! Лу и паук уставились на меня с двух сторон.
— Шутишь, — жалобно пискнула я, — как можно просить прощения у паука!
Тогда она сделала самое ужасное. Взяла паука и поднесла ко мне. Чудовище таращилось на меня, сидя на ладони у Лу.
Если какое-то существо и способно источать зло, то как раз вот такой отвратительный паук. Он мог в любой момент прыгнуть мне в лицо.
Я закричала и поползла к заднему выходу.
Надо вытащить оттуда Лу, думала я, иначе паук сожрет её или она сойдет с ума!
Но Лу вышла сама: обернувшись, я увидела, как она вытирает руки о штаны.
Солнце вышло из-за туч, и снова стало тепло, как летом, но меня била дрожь.
Лу съела почти всю еду.
Мне казалось, что молоко пахнет пауком, а хлеб слишком крошится. У горизонта собрались тучи.
Вышло так, что домой первой заспешила я, а не Лу.
Витаминный компот и галеты
Когда я, проводив Лу, вышла из больницы, снова начал моросить дождь. Самая подходящая погода встречи с Ругером. Он сидел на скамейке и перебирал струны сломанной гитары.
— Привет!
Он едва взглянул на меня.
