расстарался.
Кудрявый отпил еще и скромно так ухмыльнулся:
— Ну, надо только потренироваться — но я не хочу раскрывать всех карт. Не то автору идеи придется много заплатить.
Вы, наверное, слыхали о нем — великий китайский ученый Ван Скрюдак (игра слов. One screwed duck — пьяная утка (англ.))
— Ну как же, — кивнул Мёрф. — Помнится, я читал о таком.
Не он ли изобрел пустой бассейн?
Кудрявый протянул бутыль дяде Сагамору и хлопнул его по спине. После двух порций он что-то раскраснелся.
— Ладно, господа, мне надо отправляться на выборную кампанию. Хочу только, чтобы вы знали, что есть такой кандидат, который свое слово сдержит. А вы, — обратился он по-дружески к папаше, — следите за поясницей, чтобы можно было прийти к урне.
И он покатил под музыку своей звукоустановки. Мы же воротились на крыльцо. Папаша с дядей Сагамором были озабочены. Мёрф закурил сигарету.
— Все ясно, — сказал он.
— Зигу Фриду он явно не понравился, — добавил я.
— Может, он схлопотал еще от кого? — предположил папаша. — Их тут много шляется.
— А не от него? — спросил я.
— Может, и от него, — как-то рассеянно согласился папаша.
Дядя Сагамор пока не сказал ни слова. Он покачивался в своем кресле, тер ногу об ногу, губы его шевелились, он о чем-то размышлял.
Это меня настораживает, — сказал Мёрф. — Что будем делать?
Папаша недоуменно потряс головой. Дядя Сагамор, казалось, их даже не замечал.
Мёрф подождал еще чуть-чуть и засобирался в город. Папаша пошел с ним к машине, а я направился следом. Мёрф уселся за руль, включил зажигание и вновь посмотрел на дядю Сага-мора, сидящего на крыльце. В первый раз я видел его встревоженным.
— Как ты думаешь, есть у него идеи? — спросил он папашу.
Тот кивнул. Мёрф почесал голову и сказал:
— Раньше я бы так не тревожился, но тут нашла коса на камень. Этот Минифи хитрец, каких поискать. Вне всяких сомнений, он собирается выиграть. У шерифа шансов нет.
Папаша согласно кивал.
— А коли выиграет, — закончил Мёрф, — нам, брат, крышка.
Он уехал. Папаша вернулся на крыльцо и ждал, когда дядя Сагамор скажет хоть что-то, но тот, казалось, его не замечал. Он так и провалялся остаток дня в кресле и за ужином не сказал ни слова. Мы пошли спать. И наутро он снова уселся на том же месте в той же позе, пожевывая табак и не говоря никому ни слова. Даже смешно. Он вроде бы не болел и не сердился на нас, казалось, он просто про нас забыл. Так было до полудня.
Часа в два папаша пошел к нашему фургончику, стоявшему возле дома. Он был небольшой — туда вмещались наши матрасы и маленький печатный пресс для распечатывания наших программок для скачек. Я заглянул внутрь — папаша возился там с прессом. Я спросил, что он делает.
— Я подумал, может, нам придется вернуться на ипподром, — нехотя ответил он.
— Ну-у, — протянул я, — давай не поедем. Здесь так здорово!
— Понятно, — отвечал он. — Но что-то не вижу я тут будущего. Совсем не вижу.
И тут мы услыхали, как приближается автомобиль. Это был Мёрф. Он остановился под дубом, и мы поспешили к нему. Выглядел он еще более обеспокоенным, чем прежде.
— Просто кошмар! — сказал он. — Взгляните!
На сиденье у него лежали листовки с портретом Минифи Кудрявого, ощерившегося, словно кот. Под портретом было написано:
«ХРАБРЫЙ СПОСОБНЫЙ ЧЕСТНЫЙ МИНИФИ — В КАБИНЕТ, ВОРОВ — В ТЮРЬМУ!»
— Его команды по всему округу раздают это тысячами, — пояснил Мёрф, — везде, где только можно. Ей-богу, стоит где-нибудь остановиться, как тут же тебе это прилепят на спину.
Майор Кинкэйд выпустил даже обращение к Минифи с призывом соблюдать официальные ограничения. Вчера вечером он собрал митинг на тысячу человек. Говорил ловко так и умно: и за процветание-то он, и за матерей, и за американский флаг, и за то, чтобы посадить Сагамора Нунана в тюрьму.
— Не больно-то здорово, а? — покрутил головой папаша.
— Здорово? — переспросил Мёрф. — Не то слово. Шериф рвет и мечет. Впервые за восемь лет ему надо соревноваться. Он понимает, что шансов у него в самом деле нет.
Они пошли на крыльцо показать листовки дяде Сагамору и все ему рассказали. Он только хмыкнул. Мёрф немножко посидел расстроенный в ожидании ответа, потом поднялся и сказал: — Что ж, остается только ставить на него пари. Хоть выиграть чуть-чуть, чтобы было на что отсюда убраться. Дядя Сагамор все смотрел куда-то вдаль.
— Однако надо поторопиться, — сказал Мёрф. — Пока ставки хорошие: три к пяти.
Дядя Сагамор выплюнул табак и утерся ладонью.
— Я бы никуда не спешил, Мёрф, — сказал он. Тот так и просиял.
— У тебя появились идеи? — спросил он.
— Мало ли что может случиться за десять дней. Ставки изменятся или еще что-нибудь…
Больше он ничего не сказал. Мёрф подождал немного и уехал; Папаша курил сигару, сидя на ступеньках. Минут через двадцать дядя Сагамор поднялся, словно бы решившись на что-то:
— Надо бы съездить в город, Сэм. Хочу купить кое-какую мелочевку.
Я запрыгал, мечтая, поехать с ними, но дядя Сагамор сказал, что они могут вернуться поздно. И они уехали на грузовичке. К ужину они еще не вернулись, и я пожарил колбасы себе, дяде Финли и Зигу Фриду. Когда стемнело, я расстелил на крыльце свой матрас и лег. Среди ночи я услыхал, как рядом со мной устраивается папаша, но когда после восхода я поднялся, они уже позавтракали и опять засобирались в дорогу, предупредив, что их, возможно, не будет целый день.
— А для тебя мы нашли работу, — сказал папаша. — Будешь получать доллар в день.
— Ух ты! А что надо делать?
— Лущить кукурузу — там у амбара ее куча — и складывать в мешки.
— Вы ее купили? — спросил я.
— Ну да. И кое-что еще.
Они опять уехали. Я быстренько оделся, что-то съел, кинул пару кусков Зигу Фриду. Тот схватил их на лету и залаял, прося еще. Я дал ему еще, и мы отправились к амбару. Там лежала куча всякой всячины, словно они побывали на громадной распродаже.
Амбар находился левее дома, ярдах в семидесяти пяти от колодца. Туда дядя Сагамор ставил свой грузовичок и туда же сгрузил все это добро. Во-первых, гору кукурузы в початках. Во-вторых, мешки с сахаром и еще восемь деревянных бочек, какие-то трубы, медные детали, распиленные дубовые сваи. Я пересчитал сахар — оказалось тридцать мешков. Похоже, начинался какой-то бизнес. «Здорово», — подумал я. Когда дядя Сагамор разворачивал бизнес, все вокруг начинало бурлить.
Усевшись на ящик, я начал лущить зерна, а шелуху кидать в ведро, которое потом вытряхивал в мешок. Только я принялся за второй мешок, как услыхал звуки машины с дороги. Это была полиция.
Они остановились перед домом и выпрыгнули наружу. Это были шериф и Бугер. Они стали озираться по сторонам. Шериф позвал дядю Сагамора. Потом они увидали меня и бросились ко мне. Бугер был повыше и чуть опередил шерифа. Он увидал сахар, ухмыльнулся и прорычал: — Ага, вот оно!
Подбежал, отдуваясь и утираясь платком, шериф. Оглядев все вокруг, он глубоко вздохнул и сказал шепелявя:
— Билли, где Сагамор Нунан?
