какой-то давней драке.
— Но я думал, что герой — это Король! — выкрикнул Огрызок, выглянув из-за спины Хруща.
— Ты, Огрызок, ничего не знаешь о королях, — сказал я.
Тут мне стало жаль Хруща. Потому, что даже его прихвостни, кроме Огрызка, внезапно отодвинулись от него, образовав вокруг него круг пустого пространства. И я сказал, глядя прямо в глаза предводителю:
— Если хочешь, Хрущ, иди в отряде отборных, самых сильных крыс. Ты ведь очень силён. Ты будешь сражаться с удесятерённой силой, зная, что позади тебя идут матери и дети.
Хрущ, наконец, захлопнул рот. И отполз в сторону. За ним последовали Свищ и Огрызок — они направлялись к отряду, которым командовал Брусяк. Ещё один прислужник Хруща, совсем молодой крысёнок, вдруг пискнул, глядя на меня:
— А что делать мне, повелитель?
— Я не повелитель, — ответил я серьёзно. — Но ты можешь сделать то же, что всегда делают герои. Первым прыгнешь через огонь.
И мы прорвались тогда. Ценой огромных потерь, но прорвались. Наша колония, уменьшившаяся почти втрое, вынуждена была найти временное пристанище в заброшенной деревне. В пустых, покинутых людьми жилищах не разжиреешь. К тому же вокруг бродило немало злобных и хитрых лис. Но зато там мы могли зализать свои раны, нарожать новых бойцов и приготовиться к новому пути.
После многих потерь и побед, после того, как сменилось несколько поколений героев, мы пришли, наконец, в большой город.
В этом городе тоже были крысиные королевства, но мы не претендовали на лучшее. Мы отвоевали худший из городских участков — в низине, вдоль маленькой речушки, делившей город на две части. Большие городские скотобойни стояли на высоком — Северном берегу, — и крысы там были отважны и кровожадны. Южный берег состоял почти сплошь из одноэтажных домишек и бараков, в которых велось нехитрое хозяйство. Южные крысы были более уступчивы и к тому же разобщены на мелкие баронства. Время от времени мы делали набеги на их баронства и собирали с них дань.
А сами мы обосновались под системой резервуаров и озёр, куда стекалась промышленная и бытовая канализация. Резервуары считались отстойниками, то есть вода в них должна была отстаиваться и очищаться, а потом сливаться. Но никто никогда не видел, чтобы воду оттуда сливали после очистки; переполнив резервуары, она стекала сама, грязная, всё в ту же речушку, в которой обитали только самые неприхотливые рыбки.
Но все эти годы — и годы странствий, и годы обустройства на новом месте — одна мысль не давала мне покоя. Как сделать так, чтобы никакие враги не смогли убивать наших малышей? Как сделать наших крысиных самок большими и неуязвимыми?
Неуязвимыми мы уже, пожалуй, стали. Отстойники, окружающая их промышленная свалка приучили нас к ядовитой и неудобоваримой еде.
Но род множился. Нужно было завоёвывать город, отвоевать жирные скотомогильники. Нужно было сделать так, чтобы никакой враг — ни двуногий, ни четвероногий, ни яды, ни ловушки не могли уничтожить род.
Пожалуй, в те времена я был едва ли не самым старым крысом в нашем сообществе. Моя шерсть поседела, а зубы иступились. И молодые бойцы уже поглядывали на меня с тайной мыслью отнять мою власть, самим стать крысиным Королем.
Но я-то знал, как становятся королями. А они — мелкие, тупые, злобные, озабоченные только тем, чтобы набить себе брюхо всякой гадостью — не знали.
Но для того, чтобы возродиться в новом, великом обличье, мне нужно было пройти новый круг. И к тому же я должен быть не один. Нас должны были родить совсем другие, большие и сильные самки.
Кошки?
О, нет. Эти прожорливые, пугливые и всегда готовые предать друг друга твари на эту роль никак не годились. К тому же не они были хозяевами города. Единственно, они могли помешать нам — так, как мешали нашей охоте, таясь в кустах на берегах зловонной реки.
Нет, не кошки…
Но то, что я задумал, требовало много времени. Крыса вынашивается и рождается быстро. И быстро гибнет. Значит, мы не могли пройти весь путь — от пелёнок до безусых юнцов, попивающих пиво в подъездах.
Мы должны были явиться сразу. Одновременно. Во многих концах города. И нас соединяли бы невидимые прочные нити — гораздо длинней и прочней наших собственных крысиных хвостов.
К тому времени, когда мы приготовились, когда нашли друзей среди тех, кто были нашими извечными врагами, отстойников у реки уже не было. Всю канализацию теперь перекачивали по двум громадным подземным трубам далеко за город. Нашим планам это не особенно мешало. Колодцы, станции, подземные резервуары, в которых до поры набирали силы наши непобедимые самки — всё это оставалось нашим. И мы вступили в бой.
17
Наваждение кончилось.
И я, всё в том же человеческом облике, выплыл, вернее, вынырнул из тьмы — это было как мгновенное пробуждение. Я уже был здесь, по эту сторону, в мире непонятном, почти завоёванном, но пока еще не моим.
Валера был ещё здесь. Он всё ещё улыбался и тянулся ко мне. Но тянулся не руками; за его спиной изгибался, вытягивался мерзкий бледный отросток, покрытый редкими белесыми волосками. Это было подобие хвоста.
Отросток поднялся до уровня моих плеч — и внезапно коснулся меня. Он мгновенно обернулся вокруг моей шеи несколько раз, и я едва не упал вниз.
— Держись, земляк! — вдруг прокричал кто-то совсем рядом, и из коридора вылетел Витек с пожарным топором в руках.
Он ударил топором по хвосту Валеры. При этом он что-то орал; как я сообразил позднее — звал на помощь Серёгу. И это было странно: крупный, могучий здоровяк звал на помощь маленького тщедушного человека!
Витёк несколько раз ударил топором по хвосту. А когда хвост ослабел и начал ниспадать вокруг меня бессильными кольцами, Витёк, вытаращив глаза, всадил топор по самое топорище в голую спину Валеры.
Серёга появился с гаечным ключом наперевес. Я подумал, что этим ключом Серёга хотел бить Валеру, но я ошибся. Серёга начал быстро отворачивать громадные болты на кожухе шнека.
Витёк тем временем всё с такими же вытаращенными глазами выдернул топор из спины распластанного на кафеле Валеры и кинулся помогать Серёге, сбивая топором проржавевшие болты.
Кожух с треском отвалился — и загремел, отлетев в сторону.
Этот шнек бездействовал, — был резервным. И вот туда-то, в мясорубку, мы и сунули бесчувственное синее тело Валеры, вместе с его хвостом.
Витёк сказал:
— Я уже нашёл, где у них тут рубильник. Вот бы еще обратный ход найти…
Он пошёл искать.
И внезапно шнек пришёл в движение, загрохотал; его спираль поплыла вниз, перемалывая тело Валеры.
— Теперь остальные шнеки надо тоже запустить в обратную сторону, — сказал Серёга.
— Так ведь крысы полезут изо всех щелей, — ответил я.
Серёга почесал затылок.
