галстук.
От этих шальных мыслей щеки Летиции уже начали полыхать, как костер на ветру. Но тут на помощь сестре пришла Агнесса.
— Прошу прощения, — вежливо произнесла она.
Летиция оторвала взгляд от Энтони Симмонса — но не раньше, чем увидела, ощутив необъяснимое удовлетворение, что он беспокойно повел плечами, когда им помешали. Затем она представила Энтони сестру — и сразу выяснилось, что тех уже успели познакомить. Летиция сделала несколько глубоких вздохов, чтобы вернуть себе спокойствие.
— Я так полагаю, мама сама вас нашла? — спросила Агнесса в своей излюбленной прямой манере.
— Да, — ответил Энтони. — Она сказала, что, хотя очень любит своих дочерей, ей кажется, будто они несколько предубеждены. И что она была бы рада последовать моим советам.
Летиция и Агнесса обменялись разочарованными взглядами.
— Все случилось довольно неожиданно, — нашлась Агнесса, — поэтому мы не чувствовали себя вправе торопить события, мистер Симмонс.
— Естественно, — отозвался тот, — я прекрасно вас понимаю.
Но серые глаза, смотревшие на Летицию, светились иронией.
Она допила шампанское, чтобы удержаться от какой-нибудь колкости, и спокойно ответила:
— Вы оказались правы насчет Топанги, мистер Симмонс, насколько мне удалось узнать. И мы вам очень признательны за ценные сведения. Можем ли мы…
— Девочки! — воскликнула Эстер, появившись из-за спин дочерей. — Неужели вы о делах? Не думаю, что вы выбрали подходящее место и время. Возможно, мы займемся этим на неделе. Как насчет поужинать с нами в пятницу, Энтони? — И Эстер улыбнулась Симмонсу.
— Я бы с радостью принял ваше приглашение, но мне надо в Сент-Луис. Может быть, через пятницу?.. В любом случае, благодарю вас, Эстер.
У матери был удовлетворенный вид. Но Летиция недовольно поджала губы, поймав адресованный ей лукавый взгляд.
— Я как раз подумал, Летиция, а не согласитесь ли вы поужинать со мной сегодня вечером? — спросил Энтони. — Мы могли бы поговорить о Топанге.
— Мне очень жаль… — начала она, слова будто бы приходили к ней сами по себе, — но мне надо быть в другом месте сегодня вечером.
— Ох как жалко! — воскликнула Эстер. — Но не пройтись ли нам? Энтони, могу ли я представить вас одному моему старому другу?
И мать увела его, оставив Летицию смотреть им вслед, а Агнессу — смотреть на Летицию.
— Ах, вот в чем дело… — протянула младшая из сестер.
Летиция моргнула.
— Что?
— Летти, да между вами воздух искрит. Когда я подошла, у вас был такой вид, будто вы на другой планете, — ласково улыбнулась ей сестра.
Летиция недоверчиво уставилась на Агнессу, затем несколько раздраженно произнесла:
— Послушай, у меня от этого человека мурашки бегут по коже, а тут еще мать зовет его Энтони, а он ее — Эстер!
— Мне кажется, я понимаю, почему у тебя мурашки бегут по коже.
— Да ну? — удивилась Летиция.
— Вот именно. Он не такой, как все твои молодые люди. Обычно ты предпочитаешь мужчин позастенчивей.
— Я? Позастенчивей?
Агнесса улыбнулась.
— Ну признайся же, Летти, ты не любишь отпускать вожжи! И всегда такой была. Вот почему вы с мамой иногда сталкиваетесь, вот почему твое дело имеет успех, вот почему у тебя иногда такой неприступный вид! Но когда речь идет о личной жизни… мне кажется, это не слишком удачная тактика.
Ошеломленная Летиция взяла со столика еще бокал с шампанским и посмотрела на сестру, чувствуя себя совой, которую разбудили в ясный полдень.
— А я-то думала, что ты ничего вокруг не замечаешь, — сказала она. — И давно ты пришла к такому выводу относительно меня?
Агнесса хитро улыбнулась, словно маленький чертенок.
— Ну, несколько лет назад… Но я бы ничего не сказала, если бы не заметила, как вы с Энтони Симмонсом смотрите друг на друга. Раньше я тебя такой никогда не видела, и… — Тут она запнулась и нахмурилась. — Как бы тебе потом не пожалеть, что упустила свой шанс. Думаю, ты заслуживаешь немного радости в жизни.
— А он? — угрюмо спросила Летиция.
— Какая разница? Дело в тебе: ты очень замкнулась в себе после смерти отца.
— Видишь ли, Агнес, будь все по-другому, я, возможно, и решилась бы… — вздохнула Летиция. — А так создается впечатление, будто я продаюсь.
— Ну, как знаешь. А все же он великолепный мужчина!
Высказанные Агнессой мысли занимали Летицию следующие полчаса, заставляя ее блуждать между гостями с отрешенным видом. Затем случилось нечто, в корне изменившее ситуацию.
Летиция избегала Энтони. Однако это не помешало ей заметить, что он держится весьма непринужденно и вызывает немалый интерес у друзей ее матери. Но как раз тогда, когда Летиция оказалась у него за спиной, разговаривая с кем-то из гостей, где-то рядом раздался звонкий голос Эстер.
— Симмонс… Нет, конечно, я раньше о нем и не слыхала, — объясняла кому-то она. — По нему не скажешь, что он выскочка, правда?
На мгновение воцарилась неловкая тишина, и Летиция успела заметить, как пальцы Энтони сжали хрустальную ножку бокала. В следующую же секунду она приняла решение, ошеломившее ее саму.
Летиция тронула Энтони за плечо и, забыв о своем собеседнике, сказала:
— Я передумала. Я не прочь поужинать… если, конечно, ваше предложение остается в силе. Единственная проблема… — тут она обворожительно улыбнулась, — заключается в том, что я уже проголодалась. Так что чем скорее мы уедем, тем лучше.
Глаза Энтони сузились. Он замер на мгновение, будто борясь с самим собой, затем подчеркнуто вежливо ответил:
— Буду счастлив, мисс Уимблоу.
Откровенный разговор начался, когда они уже сидели в джипе, удаляющемся от дома с окнами на Санта-Монику.
— У вас, кажется, была с кем-то назначена встреча?
Летиция провела рукой по волосам.
— Не с кем-то, а с чем-то. Я собиралась заняться стиркой и глажкой. Но для этого будет завтра.
— Поверьте мне, — сухо произнес Энтони, — вам незачем откладывать свидание со стиральной машиной и гладильной доской, чтобы возместить ущерб, нанесенный словами вашей матери.
— Я придерживаюсь иного мнения, Энтони. — Летиция впервые обратилась к своему собеседнику по имени. — Может, вид у меня и заносчивый, но сама я не такова, и мне кажется, что моя мать вела себя… непростительно.
Энтони больше не затрагивал эту тему, пока они не уселись за столик ресторана, известного своей великолепной кухней. Но ресторан отличался еще и тем, что каждый столик помещался в отдельной нише, где стены покрывали деревянные панели, диванчики были обтянуты натуральной кожей синего цвета, а ноги сидящих тонули в густом ворсе желто-зеленого ковра.
На стенах светились круглые плафоны, а на столиках горели свечи. Скатерти сияли снежной белизной, столовые приборы приятно тяготили руку, как настоящее серебро, искрились хрустальные бокалы. А от зала их нишу отгораживала высокая фарфоровая ваза с туберозами, которые наполняли воздух нежным
