Райнс взял кувшин и разлил пиво по кружкам.
— Говорят, в шестьдесят четвертом он обчистил сейф психоаналитика с Парк-авеню, а прошлой осенью перехватил взятку в семьдесят тысяч, предназначенную члену городского совета. Тот, во всяком случае, не получил ни цента.
— О взятке я слышал, — кивнул Кэллоу, — а о психоаналитике — нет.
— Разумеется, официально эти случаи нигде не зарегистрированы: так же, как и ограбление сенатора.
— И никто не обращался в полицию? — я удивленно взглянул на Райнса.
Тот покачал головой.
— В полицию? А кто мог обратиться в полицию? Член городского совета, не получивший взятки? Или психоаналитик, увиливающий от уплаты налогов.
— А почему вы решили, что их ограбил Прокейн?
— Что бы вы сказали о показаниях очевидца? — спросил Райнс.
— Мне кажется, это весомое доказательство.
— Так вот, тот парень, что нес семьдесят тысяч члену городского совета, пришел к нам. Он полагал, что человек, давший ему эти деньги, примет его довольно сурово. А чем мы могли ему помочь? Мы показали ему несколько фотографий, и он сразу указал на Прокейна. Но что из этого следовало? Если бы мы вызвали его в полицию, он бы рассмеялся нам в лицо. В общем, мы отпустили этого парня.
— И что с ним стало?
— Он отправился в дальние страны.
— Должен отметить, что этот Прокейн — образец вора, — добавил Кэллоу. — Во-первых, он ничего не крадет, кроме денег. Во-вторых, он крадет только у тех, кто не рискнет обратиться в полицию. И в-третьих, его никогда не поймают.
Глава 4
В шесть утра за мной пришли и, не говоря ни слова, отвели к дежурному. Молоденький полицейский выложил на стол содержимое моих карманов.
— Что теперь? — спросил я.
— Проверьте, все ли тут есть, и распишитесь, — он протянул мне стандартный бланк.
Я пересчитал деньги в бумажнике и расписался.
— Все в порядке? — спросил полицейский.
— Не хватает девяносто тысяч, — спокойно ответил я.
— Странно, — полицейский встал и вышел за дверь. Меня провели в другую комнату, всю обстановку которой составляли обшарпанный стол и два стула. Пятнадцать минут спустя открылась дверь и вошли детективы Дил и Оллер. Дил нес голубую сумку.
— У вас прекрасные связи, Сент-Айвес, — сказал он, положив сумку на стол. — Нам приказано отпустить вас.
— Когда?
— Как только вы пересчитаете деньги, — ответил Оллер. — Можете начинать.
Я дошел до двадцать первой тысячи, когда Дил сказал:
— Бедный юноша не сомкнул глаз из-за этих денег.
— Какой юноша? — спросил я, чуть не сбившись со счета.
— Патрульный Франн. Вы помните Франна? Он надел на вас наручники.
Я кивнул.
— Он всю ночь переписывал номера банкнот, — продолжал Дил. — Пока нам не сказали, чем вы зарабатываете на жизнь. У вас в этом городе солидная репутация. Надеюсь, вам об этом известно?
— Нет, — я закончил двадцать третью тысячу и перешел к двадцать четвертой.
— Мы с Дилом работаем в отделе убийств и поэтому никогда не слышали о вас, — добавил Оллер. — Пока еще никто не требовал выкупа за труп.
— Это точно, — протянул Дил.
В молчании я пересчитал оставшиеся деньги и застегнул сумку на молнию.
— Ровно девяносто тысяч, — я подписал другой бланк, поданный мне Оллером.
— Если деньги все-таки будут переданы, вы скажете, что мы переписали номера банкнот? — спросил Дил. — В протоколе вашего ответа не будет. Я задаю этот вопрос из чистого любопытства.
— Нет, — ответил я. — Я ничего не скажу, но передам совсем другие банкноты.
— То есть станете сообщником воров?
— В некотором смысле, да.
Дил кивнул.
— Вы не будете возражать, если мы с Оллером как-нибудь заглянем к вам и зададим несколько вопросов? Естественно, как свидетелю, а не подозреваемому в убийстве.
— В любое время, — я попытался улыбнуться.
— Мы можем заехать не один раз, — заметил Оллер.
— А может, вы захотите повидаться с нами? Например, завтра в десять утра?
— Вам нужны мои письменные показания?
— Совершенно верно.
— Где вас найти?
— Вы знаете, где находится отдел убийств южного сектора?
— Да.
— Приезжайте туда и спросите кого-нибудь из нас.
— Оллера или Дила?
— Карла Оллера или Френка Дила, — поправил меня Дил.
— Теперь я могу идти?
— Несомненно.
Майрон Грин ждал меня у дверей Десятого участка.
— Кому тебе пришлось звонить? — спросил я, когда мы сели в машину и отъехали от тротуара.
— Помощнику окружного прокурора и одному парню из муниципалитета, с которым я учился в школе.
Иногда мне казалось, что Майрон Грин сидел за партой с половиной американских чиновников. С другой половиной он общался в Йельском университете.
— Кому-нибудь еще?
— Да, — кивнул Грин. — Прокейну.
— И что он сказал?
— Он озабочен случившимся.
— Я тоже.
— Он хочет тебя видеть.
— Когда?
— Немедленно, если это возможно.
— Вообще-то, я чертовски устал.
— Он считает, что это очень важно, и я с ним полностью согласен.
— Почему?
— Потому что сегодня утром ему звонил человек, который хочет продать его дневники.
Впервые с Абнером Прокейном я встретился днем раньше, в субботу, тринадцатого октября, в десять утра.
— Вы моложе, чем я ожидал, — сказал он, крепко пожав мне руку. Зеленоватые глаза, широко посаженные по обе стороны крупного носа и с интересом разглядывающие меня, хорошо гармонировали с
