очевидно, не опасались. Еще дальше рог снова захрипел, это, видимо, был уже какой-то более сложный и важный сигнал, потому что разом отозвались пять или шесть рогов со всех сторон, во всем, окружающем гору, болоте. 'Вот это так так!' - подумал человек на елке, 'Как же я прошел через такую облаву, да еще ночью, я же в темноте не вижу, не то, что эти. Разве что ночью их еще здесь не было, они, вероятно, прибежали по следам и прибежали не цепью, а плотной группой, как у них в обычае. Прибежали с востока, и только от горы разошлись в разные стороны а я подошел с запада, я помню, как долго блуждал ночью вокруг Наммирентовой Трясины. Это меня и спасло, иди я прямо и быстро, встретил бы их всех в самый раз на Волчьем Взлобке. Там бы меня и сожрали,' человек передернул плечами и почувствовал, что взмок от страха. Он сидел на елке, пока все вокруг не затихло, потом аккуратно слез. Подошел к трупу, осмотрел его, заметил второй, перешел к нему, от него увидал сразу много тел, грудой, вповалку, словно бы они все перед смертью вырывали что-то друг у друга из рук, а потом падали на предмет спора. В очевидном ужасе и расстройстве - похоже, узнал кого-то в кровавой каше и понял, что уже ничем не поможешь - он повернулся и зашагал к болоту по протоптанному мархнусами следу.
***
Следы Кина Нагаты я потерял где-то через год после того, как сам стал магом. Теперь я уже мог понять, что способность к магии проявляется в людях из-за мутаций, а те - из-за взбесившегося генотипа; да и как бедному было удержаться! Империи прошлого обменялись такими подарками, что ое-е-ей, и мало еще лучевого оружия - но искусственно созданные болезни! Но целый огромный лес, который Империя в мирное время использовала только ради выведения разумных зверей! Во время войны клетки сторожить стало некому, все пробные создания тотчас разбежались, а что делали их для боя, то позаботились и о вооружении, и о кровожадности, а как ими собирались тогда управлять, теперь уж не спросишь. В этом лесу теперь мы и жили, и каким же пестрым было его население даже здесь, на правом берегу Туманной Реки! А на низком, заболоченном Левобережье творилось и вовсе нечто кошмарное. Потому что многие мутанты вдобавок к своим способностям обрели еще и немалое долголетие, и вырвались к власти. С другой стороны, в некоторых местах оружие империй почти не применялось. Мутаций там почти не случилось, и люди в тех местах магов здорово боялись, с непривычки и по незнанию. Например, город Ключ, далеко на юг от нас на побережье Хрустального Моря. То, что Кин обозвал инфраструктурой - то есть, дороги, трактиры, порты, гостиницы, устройства для других способов связи - все это было так крепко разрушено, что мутанты, вопреки прогнозам расселились не очень широко - даже за те две, (почти три) тысячи лет, прошедших от гибели Империи. Все вместе взятое породило такой кошмар, как долголетнее правление одного мутанта в какой- нибудь стране. Времени у него было вдоволь, и он мог не спешить ни с чем. Если его не приканчивали собственные потомки, или магические эксперименты, или не одолевал старческий маразм, он мог править и вечно, и деваться от него было просто некуда. Я так понял, что именно поэтому во многих краях ничего не менялось так долго. Но, с другой стороны, старые знания, и в их числе системный подход к некоторым вещам, совсем не умерли. А это накладывало на создавшуюся картину совсем уж дикий отпечаток.
***
Отпечатки лап привели человека прямо к месту боя вокруг алтарного камня. Путник обошел его кругом. Луж и грязи на месте схватки уже не было. Земля поднималась неощутимо, плавно, и, хоть и не слишком быстро, но вокруг горы ширилось сухое кольцо, расползалось по болоту, как огонь охватывает груду хвороста. Пахло прелым листом, и, почему-то, терпким вином последнего урожая. Пророкотал гром; откуда-то шла гроза. Теплело прямо на глазах. Человек горестно покачал головой, осматривая убитых. Тот, с кем он пришел поговорить, лежал там, наверху, на поляне, лицом в дерн. А теперь еще и другие, неизвестные. Но... Но! Рисунок мозолей на торчащей из груды тел ладони показался человеку знакомым. Он оттащил в сторонку тело великана с отрубленными руками, наклонился - и отшатнулся. Кин Нагата резко сел и вслепую махнул перед собой топором, который не замедлил вылететь из затекшей руки. Нагата выругался. Человек также. Нагата остановился, не веря своим глазам, поднялся - человек подал ему руку, не отводя от него обалделого лица, помог встать. - Извини, - сказал Нагата, - Извини меня, ученик. - Надо уходить отсюда, и быстро, - ответил тот. - Ты нас искал? - Нагата огляделся, - Кто-нибудь еще? - спросил он без особой надежды. Ученик еще раз посмотрел вокруг. - Все прочие мертвы, я каждого трогал за руку, - он вздохнул, - А хотел я поговорить с Нарфагом, моим знакомцем в Большом Совете Левобережья. И знаешь, учитель, что я увидел? Весь Совет Левобережья, все, кто обладал хоть сколько-нибудь весомой властью в этих землях до прихода Владыки Грязи, все, все они там, - он махнул рукой в сторону горы, - И все мертвы. Их убили, похоже, те же, что и вашу группу. Была облава. Но я не пойму: их охраны не было. Не было даже личных телохранителей каждого. Как так они позволили всех тут собрать? Как дали себя убить? Маг выдохнул с присвистом. - Сейчас я не могу думать. Голова как пивной котел. Надо похоронить их, он обвел глазами участников ритуала, который обошелся Лесу так дорого. Сейчас попробую, - его лицо закаменело, выступили капельки пота. Он попытался сделать магический жест и рухнул без сил. Ученик сорвал флягу с ближайшего трупа, отломил пробку и сунул горлышко магу в рот. Через некоторое время тот открыл глаза и с видимым напряжением привстал на одно колено, а потом и в рост. - Я не могу, - совсем тихо произнес он, - Бросать их тут никак нельзя, а могилу делать долго. Огнем, наверное, только у меня уже все. Ученик молча кивнул. Сделал жест, пробормотал фразу - сверху упала молния, яркой синей сетью обвила чахлый тростник, слежавшийся ил, поднятый на поверхность и пока еще мокрый, как губка, торф. Раздался знакомый обоим звук треснутого неба; все вспыхнуло жарким пламенем. - Бежим, - сказал ученик, - сейчас все сюда кинутся. С этими словами он подхватил учителя на плечо и с неожиданной скоростью припустил вверх по склону, к дороге на запад.
***
В городе Ключ открывали новую набережную. Торжественно открывали. Был бургомистр, были богатые купцы и гильдейские старшины. Но героем торжества оказался мастер Кельма - глава гильдии строителей, которая только-только возникла. Набережная на Туманной Реке стала первой большой работой, ради которой пришлось иметь дело со всей гильдией строителей разом. Кельма Тесло из рода Крааноов ЛаакХаарских, не так давно приплывший сюда морем из своего родного города, из невообразимой дали, с другой стороны света, много положил сил на то, чтоб эта работа вышла хорошо. Теперь всякий мог видеть, что старался Кельма не зря, и что задуманное ему удалось. Новая набережная понадобилась городу после того, как однажды в три ужасных дня Туманная Река взбухла неимоверно, снесла разом все восемь городских мостов, затопила берега вокруг на добрую милю или более, поглотив при этом несколько кварталов; ладно еще, что город не на самом берегу стоял. Реку по такому случаю прозвали Великой - как сказано в другом месте, 'раз уж с одного ее берега другого не стало видно'. Почему и отчего произошло так, никто не знал и объяснить не мог. То же самое и относительно будущего: никто не поручился бы за спокойный нрав реки на год вперед. Поэтому набережная задумывалась одновременно и как дамба, и как паромная пристань, и как морской порт. И надо было признать, что Кельма свою задачу выполнил великолепно, и теперь краснел под градом восторженных воплей и все старался выпихнуть на люди кого-нибудь из своих помощников. В самый разгар торжества на реке появилась лодочка без весел. Течение несло ее со стороны легендарного леса, с севера. Толпа умолкла разом, как обрезало. Тысячник войска городского, Хауберк Шрам, мигнул кому следовало, и к лодочке осторожно подошла малая галера береговой охраны. Спустя небольшое время на берег внесли совершенно седого, старого человека в просторном сером балахоне и такого же цвета сапогах. Был он настолько слаб, что сам не мог ни стоять, ни сидеть, поэтому его держали на руках. - Кто ты? - был ему первый вопрос, но он не отвечал, и тогда принесли вина и воды, и влили в рот старику. Он очевидно оживился, от вина отказался, воду пил долго. Случившийся рядом врач сказал, что человек очень истощен голодом, и перекармливать его нельзя. Но старик неожиданно ясным, глубоким голосом отвечал, что задерживаться в городе он не станет, что он расскажет свою историю и будет надеяться на то, что ему позволят продолжить свой путь и умереть так, как он хочет. И он попросил, чтобы привели писца, и его слова остались бы для людей. Этому тщеславию сначала ухмыльнулись: будет вспоминать старый хрен, как жил и как не жил, а нам мало что слушай, так еще и пиши! Но приплыл-то он все же с севера, да и через лес, а о лесе никаких сведений в городе не имелось. Поэтому бургомистр Дебелий твердой рукой пресек разброд и шатания, и своему личному секретарю Флопп Девайсу приказал записать все. Старик благодарно посмотрел на Дебелия, еще раз глотнул воды и начал повествование внятно и раздельно, как объявляют приговор: - Я маг Леса Кин Нагата. Я служил стихии воды и предал ее...
***
- Да что ты несешь! - я вскочил. Нагата поседел за две недели. Он становился все более хмурым, ел мало, и совсем не улыбался. Я пытался разворошить его душу так и эдак, но не сумел. Маг оставался хмур, и видно было, как рвется там, внутри, его сердце, и никакая иная боль от этой его отвлечь не могла. А почему, я не понимал. Вот и снова он завел тот же разговор. - Сядь, пожалуйста, ученик, - сказал мне Кин точно так, как когда-то, в Ущелье, в школе, когда мы оставались, словно бы для того, чтобы всыпать мне розог, а учились физике.
