Ожог от Синей Плети, то бишь от молнии, я получил именно тогда, неловко цапнув кондесатор, но красивый шрам так и не пригодился мне ни разу. - Раз уж тебе приперло знать, я скажу, что произошло, - он и дышал уже со старческим присвистом, - Так как я вижу, что ты в случившемся ничего не понял. Я буду краток, говорить мне трудно. Не перебивай! - я и не собирался, но не спорить же с ним, - В Лесу до сегодня было два государства: Горный Берег и Левобережье, по разные стороны той реки, которую вот Великой и прозвали. Левобережье старше, крепче, многолюднее, но оно, во-первых, феодальное, а во-вторых, на них с востока прямо прессом давит Болотный Король, то бишь Владыка Грязи, или как там его еще. Способ у него такой: сначала стадо каких попало тварей, потом отряды мархнусов это его гвардия, они хоть немного дисциплинированы. Потом тучи. Когда земля вся покрыта водой, он уже может дотянуться до нее своей магией. И вот после этого уже колонизация. После того, как захваченная территория покрыта водой, на ней крепка магия Болотного Короля, и Левобережье не в силах вернуть землю. Теперь мы, Горный Берег, Исток Ветров, или, - он криво ухмыльнулся, тоже, как в прошлые дни, - Задница, как нас еще некоторые называют. Потому что откуда ветер дует? - Ты обещал быть краток, - сравнение мне по вкусу не пришлось. - А ты не перебивай. Мы республика. Пока еще. Пусть кривая и хромая, но действующая, живая. Мы начались, когда маги вылезли из своих нор, где хранили для вас, толстопузых, имперские знания, и впервые объединили волчью скорость, ежиное терпение и медвежье упорство под человечьей хитростью и подлостью. И теперь у нас есть шанс. По крайней мере, один закон у нас хорош. Этот закон я знал, потому что он считался главным законом Леса. Численность армии Леса определялась только в тех, кто соглашался с этим законом. 'Всякое действие, совершенное с кем бы то ни было против воли и без согласия последнего, именуется насилием и карается Обрывом. Имеющий при себе оружие не защищен этим законом'. Кин глотнул еще воды и продолжал. - Когда мы запустил этот закон в Левобережье, там много кто от хозяев побежал к нам через Реку. Но это полдела. Потому что - Болотный Король. А у нас магов почти что нет. И вообще в Лесу населения - так мало, что и сравнить не с чем. Ладно. И вот мы решили вообще отрезать его от его стихии. От Воды. А это, - маг выругался, - Не только его, но и моя стихия. Его болота уже почти поглотили Левобережье. Вглубь не особенно, но вширь он до Реки мало-мало не дошел. Так что Лысая Гора, вот та, откуда ты меня вынес, в самом болоте, она ведь была в центре Левобережья, там у них было место власти, там и Совет собирался. А эти тоже не дураки. Как дело складывается, они видят не хуже нашего. И вот кто- то из них прикинул, куда дальше все пойдет - да и перебил остальных. Всех. Чтобы обезглавить. У них власть на верхушке держалась. Это у нас Совет советы дает, а правят все равно в каждом племени кто как хочет, вместе мы только на войне. А у них там все выучены, что сверху скажут, то внизу исполнят. Каста. А теперь этот кто-то верхушку - раз! И снес. Сам. Они потому и пришли без единого телохранителя, что звал их знакомый, человек их круга. Ведь высший круг в любой державе обычно друг другу не позволяет приводить на важные встречи телохранителей. А то кто-нибудь приведет мечей больше, чем у других - и готов новый властелин. А что у них там до сих пор новый вождь не объявился вместо выбитых, так они ж сами ввели у себя кастовое разделение, а хороший правитель из ничего за два часа не сделается. На то наш неизвестный доброжелатель и рассчитывал. А все для того, чтобы некому было поднять Левобережье на войну с Горным Берегом или с Королем. И вообще, чтобы не война была, чтобы не Горный Берег с Владыкой Грязи грызлись на трупе Левобережья, а чтобы объединенный Лес против Болотного Короля, а если Горный Берег возможность соединения хлебалом прощелкает, то тогда Горный Берег против соединившихся Болотного Короля и Левобережья. Но чтобы на одну войну меньше, потому что Левобережью и так и так плохо. Вот только любопытно, может, даже, и не случайно наш ритуал и его план случились в одно утро. Кто их, богов, знает... - он закашлялся и попросил: - Дай еще воды. Так, хорошо. Может, Король искал наш отряд, а Левобережных испугала его активность. Может, наоборот. Но они увидели, к чему идет. А в Совете у них, как при любой власти, нашлись такие, кто костями лег бы, но не допустил бы мирного объединения хоть с Берегом, хоть с Королем, - маг опять закашлялся, потом долго молчал. И я в который уже раз вспомнил школу, и как там Учитель Кин обдумывал важные ответы. Но вот он продолжил ровным, нарочно обесцвеченным голосом: - А у нас на Совете Леса давно еще принято было решение принести в сердце Больших Болот, которые тогда занимали почти всю территорию Левобережья, алтарный камень стихии Земли и призвать к нему Землю. Главная трудность была, как пройти незамеченными. Магов Земли, Огня, Воздуха, Жизни и Логоса в лесу не хватило, для ритуала надо девять-двенадцать магов, а требуемого уровня было только семь; да следовало считаться и с тем, что дойдут не все - потому пошли и маги Воды творить ритуал в ущерб собственной стихии. Пошли мы пятеро, нас было больше, чем других, потому, что Король уже который год над Лесом дождит, хорошо, хоть сейчас перестал, не зря, мы, значит, ходили. А дошел из водяных я один. Потому что все знали, на что идут, и, как прикрывать, или там погоню на себя отвлечь, так оставался маг Воды. Но мне не повезло. Пришел. Пришел - участвуй. Ладно. Сделали ритуал. Земля поднята. Вода мне не простила, сила ушла, теперь и жизнь за ней, видишь, старею на глазах. В итоге имеем... - он еще что-то говорил, но я его уже не слышал. Я отчетливо увидел, что мы имеем в итоге. Левобережье охотно заключает союз, и именно с Горным Берегом - Владыка Грязи получил чувствительную оплеуху, многие его земли теперь осушены. Он не скоро оправится. Лес успеет, как минимум, объединиться. Наверное. По крайней мере, предпосылки есть. И - первый закон. И - четвертый закон. Который звучит так: 'Не смей отказывать в помощи тому, кто просит тебя об этом именем Леса. Не смей задержать плату, спрошенную с тебя за оказание тебе такой помощи.' И другие законы. Может быть. Вероятно. - ... Поэтому - заключил Кин Нагата, - Я хочу взять лодку и уплыть в Море. Я не могу больше. Горный Берег взял, что хотел, теперь не держите меня здесь. Пожалуйста. Без своей стихии я бесполезен. Просто умираю. Медленно, но так же неотвратимо, как поднимается вызванная нами земля.
***
Земли на сапогах старика не было. Последние слова о неотвратимости он сказал ясно и просто, и никакого пафоса в них не вложил, но секретарь Флопп Девайс поежился, проговаривая их про себя, когда записывал. Потом старика отнесли обратно в лодку и предложили еды; он отказался. 'Если Вода простит мне, Море даст рыбы и питья, если нет, все равно' - так сказал он, уже лежа в лодке и глядя в небо. Лодку оттолкнули, ее резво понесло течением.
История пятая.
Палач.
Пронзительно-синее утро висело над обрывом, а внизу жадно колыхалась Кровавая Роща, которую все для краткости именовали просто Красная. Узкая дорога словно из-под ног стремилась выскочить, кидалась то вправо, то влево, но, тем не менее, генерального направления не меняла, и неотвратимо текла вверх, к Обрыву. По дороге поднималась обыкновенная для этих мест процессия. Открывал ее огромный бурый медведь в снежно-белом ошейнике из блестящего металла: Опоясанный. За ним строем шагали люди с широколезвийными копьями в руках, и на их спинах мерно покачивались ростовые прямоугольные щиты - стража Обрыва. Потом вели осужденного. Рук ему не связали, шел он свободно, но со всех сторон на него щерились копья охраны, а прямо позади широко шагал высокий человек с тяжелой секирой-гизаврой. Ее длинная рукоять чуть задевала землю, и ручеек мелких камушков стекал на обочину дороги, чтобы чуть погодя ссыпаться вниз, на бурелом Красной Рощи. Простое полукруглое лезвие гизавры покачивалось перед лицом высокого человека, и осужденный, сколько ни оборачивался, никак не мог заглянуть палачу в глаза. Следом за палачом, лениво взмахивая крыльями, на гору поднимались вороны. Штук пять самых нетерпеливых; а может быть, просто вороны- оборотни, из любопытства. Прочие птицы давно уже кружили там, внизу, под Обрывом. На верхушке Лысой Горы открылась вытоптанная площадка, одним краем выходившая к пропасти: Обрыв. Стражники подтянулись, внимательно осмотрели друг друга, поглядели также и на приговоренного: не напрягся ли он перед решающим броском, не готовится ли сбежать. Потом быстрым движением, за которым чувствовалась долгая тренировка или большой горький опыт, стража втекла на Обрыв, охватила его с трех сторон плотным двойным строем. Внутренние ряды осели на одно колено и выставили перед собой щиты, вбив их нижним заостренным краем в землю и подперев ступнями ног. Внешние ряды изготовили длинные копья. Внутри построения оказались палач и осужденный, а медведь-Опоясанный был теперь снаружи. Он поднялся на задние лапы, во весь свой рост, и внимательно рассматривал клочок светлого пергамента, на котором был записан приговор. Затем он перевел взгляд на пару внутри стального кольца охраны. Те стояли спокойно. Кто-то из солдат уже размотал чехол вокруг заказанной осужденным гизавры - точной копии того оружия, которое палач держал в руках. Опоясанный вошел в кольцо, стража сомкнула ряды за ним. - Хочешь что-то сказать, - прорычал медведь на общем языке Леса, - Говори сейчас. Потом нельзя. - Я совершил убийство, - быстро сказал осужденный, - Но и вы здесь собрались для того же самого, как бы вы там это не называли. Поэтому вы не лучше меня, а раз так, я не чувствую за собой вины. Я пошел на убийство под давлением обстоятельств. Если бы я этого не сделал, Король Грязи убил бы меня. Так что у меня выбора не было. Вы можете не бояться Короля, вы представляете Лес. Лес достаточно могуч, чтобы кормить меня где-нибудь в
