Паровичок вдруг пошел очень медленно, он больше не мог справляться с приливным течением. Буксирный канат совсем ослаб, сильно провис в воду. Корабль вместе с паровичком начало относить назад, и Дэниэл Кинг раздраженно скомандовал:
— Отдать якорь!
Загремела ручная лебедка, якорь погрузился на дно, и клипер остановился. Его корма сразу развернулась по течению. Буксир подошел и, чтобы его не относило течением, виновато прижался к борту клипера.
Так шли около двух часов. Кинг ходил по палубе злой и раздраженно кричал на вахтенных, придираясь ко всяким мелочам. Моряки, находившиеся на палубе без дела, поспешно прятались от него.
— Дьявольское течение! — сказал Кинг боцману Ли. — Этот тщедушный буксиришко крепко подвел нас. «Меченый Мавр» наверняка уж поднял паруса! Мы потеряем по меньшей мере полсуток, пока тут барахтаемся!..
Боцман с кислой миной на чернобородом загорелом лице сочувственно кивал:
— Увы, сэр!
Наконец течение ослабло, это было заметно по тому, как за бортом проносило лот. Лотовый доложил:
— Течение слабеет!
Капитан, перевесившись через планширь, кричал на буксир:
— Какого дьявола стоим? Неужели вам и теперь не подняться?
Буксир словно нехотя оторвался от борта клипера и опять запыхтел, зашлепал колесами по воде. Он с видимым усилием стал натягивать провисший трос. На клипере подняли якорь, и корабль медленно, словно большой дог на поводке, потянулся за крошечным суденышком дальше.
В воды пролива выбрались только к вечеру. Буксир, дав прощальный гудок, с видимым облегчением повернул обратно. Капитан Кинг принялся за дело:
— Марсовые на марс марсель ставить! Отдава-а-ай! Марса-шкоты тянуть! На гротовые брасы на левую! На крюйсель и контрабрас! Слабину выбрать! По-ше-е-ел, брасы-ы-ы! На бизань-шкот! Бизань-шкот тянуть! На кливер и стаксель фалы! Кливера поднять!
Матросы парусной команды загрохотали каблуками по палубе, мигом поднялись на марсы и салинги, облепили реи, и в считанные минуты отдали почти все паруса. Затем повернули реи, приведя полотнища парусов к ветру. А капитан все командовал, резко, заливисто, словно бы любуясь своим голосом, и на палубе у кофель-нагельных планок[67] продолжалась поспешная горячая работа.
Наконец все паруса были развернуты, закреплены, и красавец «Поймай ветер» ринулся вперед, срезая острым носом гребни волн. Брызги с шумом летели по обе стороны штевня.
Первые десятки миль клипер шел при полной парусной оснастке, подгоняемый довольно свежим северо-восточным пассатом. Ясная погода перемежалась облачной. Иногда выпадали дожди.
Других кораблей в пределах видимости не было. «Меченый Мавр», выйдя из порта раньше, вырвался вперед, и «Поймай ветер» утерял его из виду. «Капитан Кук» закончил погрузку часом позднее и шел где-то позади. Но это еще ни о чем не говорило: путь предстоял дальний, условия плавания могли меняться каждые сутки, и в любой час корабли ожидали непредвиденные случайности. Поэтому капитан Кинг, зная, что исход гонки решают скорость судна, выносливость экипажа и прочность рангоута и парусов, уверенно вел судно Тайваньским проливом.
Чтобы выиграть гонку, предстояло обогнать «Меченого Мавра», не позволяя в то же время «Капитану Куку» обойти «Поймай ветер». Никакой связи между кораблями не было, не имелось ее и с берегом.
Шансы были приблизительно равными. Дэниэл Кинг поставил себе целью уже в начале гонки создать возможно больший запас времени и пройденного расстояния.
Кинг хорошо знал характеры соперничавших с ним командиров клиперов. Генри Джеймс с «Капитана Кука» имел за плечами большой опыт, восемь лет командовал военным бригом, а затем несколько раз ходил на четырехмачтовой шхуне в Австралию. Джеймс прекрасно знал южные моря, был очень расчетлив и аккуратен. Но Дэниэл Кинг за аккуратностью и расчетливостью Джеймса видел и слабое его место: Джеймс никогда не пойдет на крупный риск. А гонки без риска — не гонки.
Капитан «Меченого Мавра» Гарри Стоун — настоящий морской волк. Ему уже было под сорок, и он за свою жизнь проплавал втрое больше Кинга. Стоун сочетал в себе блестящее искусство судоводителя с отчаянной храбростью, свойственной разве только капитанам каперов[68] . На корабле у него была жесточайшая дисциплина. Он мог прибегнуть к самым изощренным наказаниям провинившихся матросов. Моряки боялись его, как дьявола. Команду ему всегда приходилось вербовать с помощью обманов с великим трудом. Но те, кто пошел к нему служить, были настоящие сорвиголовы. И уж в гонке капитан Стоун не посчитается ни с чем, лишь бы ее выиграть.
Что касается самого Дэниэла Кинга, то, несмотря на молодость, он в известной мере сочетал в себе качества обоих соперников — холодную расчетливость Генри Джеймса и отчаянную храбрость и непреклонность Гарри Стоуна.
Кинг не покидал палубы, все время следил за направлением и силой ветра и непрерывно отдавал распоряжения с тем, чтобы паруса своими плоскостями были всегда приведены к нему. Парусная вахта не знала покоя: при малейших переменах ветра моряки брасопили реи. Теперь клипер как никогда прежде оправдывал свое имя «Поймай ветер». Он именно ловил широкими полотнищами фоков, гротов, марселей и кливеров стремительно движущийся воздух. Капитан Кинг выжимал все из оснастки своего корабля.
В начале пути оказалось, что нос клипера чуть перегружен и зарывается в волны. На ходу по приказу капитана часть грузов была перенесена ближе к корме — и парусник выправился.
На палубе неподалеку от штурвальных[69] для капитана поставили плетеное кресло и укрепили круглый брезентовый тент для защиты от дождя и солнца. В этом кресле Кинг отдыхал в минуты сравнительно спокойного и ровного хода судна, но едва что-нибудь менялось, он вскакивал и звонким молодым голосом принимался командовать и ругаться почище боцмана.
Отныне и до конца рейса место капитана было тут, в этом кресле. Он редко уходил в каюту соснуть часок-другой, передав управление клипером своим помощникам.
В глазах капитана Кинга стоял не только соблазнительный блеск пятидесяти фунтов. Он видел перед собой славу настоящего моряка, которую предстояло завоевать. Золото золотом, а слава — главное. Кроме всего прочего он еще не был женат, и ему нельзя было уронить капитанскую честь в глазах невесты Бетси Джонсон, дочери сквайра. Весь Лондон — да что там Лондон — вся Англия должна знать имя капитана Кинга!
Еще в Фучжоу он сказал морякам:
— Потрудимся, парни, во славу Британии! Дело нашей чести прийти в Лондон первыми!
Матросы ответили ему дружным «ура-аа!!»
2
В третьем часу пополудни первого декабря направление ветра резко изменилось. Клипер, выйдя из полосы северо-восточного пассата, вступил в зону действия муссона, который в этих широтах в зимнюю пору дует особенно свирепо. Северный ветер усиливался с каждым часом, и перед вечером разыгрался сильный шторм. Порывы ветра срывали с гребней волн пену и забрасывали ее на палубу, низкие лохматые облака сеяли дождь. Он сек парусину, которая сразу потемнела и набухла от воды.
Капитан, надев плащ с капюшоном, озабоченно посматривал на мачты, на паруса. По дождевику рулевого лились потоки воды. Матросы надели клеенчатые штормовки с зюйдвестками.
Клипер летел по волнам, кренясь на левый борт. Волны накатывались на палубу; казалось, она
