муравьев и птичек.
Наконец-то вагоны разгрузили. Пропотевшие и обессилевшие мы сели на землю отдохнуть. Машина, которая должна была нас забрать, все еще не появлялась. Мы разожгли костер из угольных булыжников и закурили. Немного погодя, Жарков подозвал к себе Стрепко и что-то ему сказал. Выслушав командира, Стрепко повернулся и направился к нам:
- Взвод!.. В одну шеренгу строиться!
Мы построились. Уже зная повадки сержантов, мы поняли, что дальнейший отдых накрылся.
- Взвод!.. К бою! - скомандовал Стрепко - и мы легли на землю.
- Отставить! - мы поднялись.
- Взвод!.. - продолжал Стрепко. - К бою! - мы снова упали на землю, - Отставить!
- К бою!.. Отставить!.. К бою!.. Отставить!..
Сержанты уважали команду 'К бою! - Отставить!' как одну из самых тупых команд, которая по своей сути полностью аналогична команде 'Лечь! - Встать!'.
- Взвод! - не унимался Стрепко. - Вон до той высоты, бего-ом... Марш! - и мы побежали по направлению к указанной высоте, находившейся в полукилометре. А Стрепко присел у костра, дожидаясь нашего возвращения.
Отбежав метров сто, послышались первые недовольные голоса:
- Вот тварь, передохнуть не даст!
- Сам ж... отсидел, а нам - бегай!
- Хватит! Пошли пешком!
- А что, давай пешком пойдем!
Так во взводе неожиданно сам по себе зародился маленький бунт:
- Когда вернемся и опять начнет качать, не подчинимся - и все!
- Только все как один - не дай бог, кто ляжет - потом все ему навешаем! Согласны?
- Согласны! Так и сделаем!
Мы сбавили ход и уже не спеша дошли до указанной цели. Там посидели, перекурили и пошли обратно. Стрепко, издали следивший за нашими действиями, стоял злой и настороженный. Он уже понимал, что взвод вышел из повиновения и, когда мы, ускорившись лишь на последних ста метрах, к нему подбежали, заорал:
- Почему пешком шли? А?.. Взвод! К бою! - никто не шелохнулся.
- Взвод! К бою! - более грозно повторил Стрепко.
Взвод продолжал стоять без движений. Постояв несколько секунд в растерянности, Стрепко направился докладывать о случившемся к сидящему невдалеке Жаркову:
- Товарищ лейтенант, взвод не подчиняется!
Жарков все происходящее, конечно, видел и все слышал, но в ход событий не вмешивался. На доклад он отреагировал с ироничной улыбкой. Лучше разбираясь в психологии коллектива и отдельной личности, он отлично понимал, что напролом здесь действовать нельзя. Он поднялся с земли, поправил фуражку и на ходу одернул китель:
- Так, пошли наводить порядок.
Уже точно зная, как именно надо действовать, он держался уверенно и хладнокровно. Может быть, к подобным ситуациям его готовили еще в училище, а может, он вспомнил добрые советы своих приятелей- офицеров. Но только этот случай был вовсе не такой уж серьезный - лейтенанту мы /.$g(-(+(al бы и так.
Жарков неспешно пошел вдоль строя:
- Так, так... Значит, командиров в х... не ставите? Так, что ли? А-а?!.. Хорошо, хорошо... - слегка улыбаясь, он пристально вглядывался в лицо каждого в отдельности. - А может кому что-то не нравится? То так и скажите!.. А может кому служить расхотелось? А-а?!.. Или забыли, где вы находитесь?!
Но вот он остановился:
- Курсант Смолин!
- Я!
Жарков, не отрывая глаз от Смолина, очень спокойным тоном тихо сказал:
- К бою! - Смолин сразу же лег на землю.
Жарков пошел вдоль строя дальше:
- Курсант Бояркин!
- Я!
- К бою! - я тоже лег. Потом на землю лег третий, четвертый. Убедившись, что курсанты голосу повинуются, Жарков вышел на середину и, еще раз оглядев строй, твердо скомандовал:
- Взвод! К бою! - Через мгновение взвод лежал на земле.
- Отставить! - взвод встал.
- Взвод!.. К бою! - мы снова легли. - Отставить!
- Теперь давай сам, - кивнул Жарков сержанту.
- Взвод! К бою! - скомандовал Стрепко. И мы без колебаний легли на землю.
- По-пластунски вперед! - и мы поползли. А Жарков спокойно возвратился к ранее облюбованному месту и прилег на травку. Он опять грыз соломинку, безразлично смотрел вдаль и только иногда косил глаз в нашу сторону, наблюдая за тем, как мы ползаем и качаемся.
ВОСПИТАНИЕ КОЛЛЕКТИВОМ
С - самым
Л - лучшим
У - уроком
Ж - жизни
Б - будет
А - армия
(Из альбома солдата)
Армейский порядок и дисциплина, с чем обычно связывают подтянутость, собранность, твердость характера - предмет особой и заслуженной гордости у кадровых офицеров. Дисциплина для них - это понятие святое. Для солдат же дисциплина - означает сплошные запреты.
В армии все делается только с разрешения командира, даже если приспичило в туалет или захочется курить. Один курсант с нашего взвода, пока мы стояли без дел, втихаря 'задымил' в рукав. Заметивший это Шлапаков приказал ему окурок съесть. Ходить, сунув руки в карманы - значит допускать нарушение - могут заставить их наполнить песком или просто зашить. Раз идут двое солдат - то это уже считается строй, и им положено идти в ногу.
Но главное, на чем держится армейская дисциплина - это безоговорочная воинская исполнительность. А чтобы она всегда была на высоте, с личным составом необходимо /.ab.o--. и кропотливо вести воспитательную работу. И тут ею занимаются основательно и всерьез.
Индивидуальные методы воспитания в армейских условиях считаются устаревшим и недостаточно эффективными, поскольку не доводят до нерадивого воина, что он уже живет не сам по себе, а в единой армейской семье, а значит - своим проступком он подводит и своих товарищей. И поэтому главную роль в воспитании солдат здесь играют методы коллективной ответственности, то есть: за недисциплинированность и проступки отдельных воинов отвечать должны все.
Первое время практиковался начальный этап коллективной ответственности - провинившегося отправляют в наряд вне очереди, а всех остальных качают. Позже все чаще стали наказывать только один взвод, а виновного специально не наказывали, чтобы этим натравить на него остальных. И теперь тем подзалетевшим, кто от сержанта просто получил зуботычину, можно считать повезло.
Иногда в ожидании дальнейших распоряжений, чтобы личный состав попусту не просиживал в курилках, взвод строили, и так мы могли стоять довольно долго безо всяких команд. Разговоры и шевеления в строю - недопустимы. Особенно за этим следили в начале лета - в разгар комариного сезона.
