— Ну и вот. Я и предложил. Вас заснять. Другого выхода не было. Вот и все. Я все вам рассказал.
— Один вопрос, — Гурский закурил очередную сигарету и бросил пачку на стол.
— Да? — поднял на него глаза Дугин.
— Почему у Анны Заславской в доме стоит бутылка с бодяженым коньяком? Она же была женщина состоятельная, жила зажиточно.
— А… это… Видите ли, она же была алкоголичка законченная, хоть и выглядела — на все сто. Со стороны никогда не скажешь. Ничем от Янки с виду не отличалась. Может быть, с возрастом разница и проявилась бы, но пока…
— И что?
— Так Вадим ей поэтому денег наличных в последнее время почти и не давал. Она и выкручивалась. Купит что подешевле, туда и сольет. Это вы про бутылку «Хеннесси»?
— Да.
— Вадим дома вообще не пил. Только в гостях или в ресторане. Глоток шампанского, да и то… В общем, поэтому она там свое пойло и хранила.
— А вы откуда знаете?
— Вам про этих сестер все рассказать?
— Нет, — покачал головой Адашев-Гурский. — Пожалуй, не нужно.
— Ну что? — Волков раздавил в пепельнице сигарету. — У Высокого суда есть вопросы?
— Нет, — покачал головой Андрей Ива-ныч. — У Высокого суда вопросов больше нет. Суду все ясно.
— И каков будет вердикт?
— Ну-у… — Андрей сдвинул мочалку на лоб и почесал затылок. — Выслушав обе стороны и приняв… — он покосился на бутылку водки, — во внимание материалы дела. Высокий суд, посовещавшись, пришел к выводу, что…
— Что?
— Что неоспоримые доводы обвинения и предоставленные им вещественные доказательства не оставили от позиции защиты камня на камне.
— И каков вердикт?
— Обвиняемые виновны, — пожал плечами Андрей. — А у кого-то были в этом сомнения?
— Таков вердикт Высокого суда?
— Таков, — кивнул Андрей Иваныч и трижды громко хлопнул в ладоши. — Заседание закрыто.
Он стянул с головы мочалку, поднялся со стула и вышел из комнаты.
— Ну что, голуби мои? — Волков обернулся к дивану. — Что же мне с вами делать? Адашев-Гурский подошел к секретеру.
— Значит, так, — Петр обращался к «брату Коле», сидящему рядом с Дугиным. — Ты хорошо все слышал, что нам тут товарищ твой докладывал?
— Слышал, не слышал… — негромко произнес Гурский, беря с секретера репортерский диктофон, — тут-то все равно все записано.
Он нажал на кнопку, откинул крышку и вынул кассету.
— А ты что, все писал? — взглянул на него Петр.
— Ну уж откровения господина Дугина всяко. Тебе же с Дедом твоим объясняться нужно? Или как?
— А-а… — на секунду задумался Волков. — Н-ну… тогда, собственно, и все. Чего еще мусолить-то? Лешь сними с него «браслеты».
Алексей расстегнул на руках мужчины наручники и убрал их в карман.
— Вот тебе моя визитка, — Волков похлопал по пустым карманам своего спортивного костюма. — Это… Леша, у тебя есть с собой?
Алексей достал из кармана кожаной куртки портмоне, вынул из него визитную карточку Бюро и протянул мужчине.
— Там, на этой, фамилия другая, но мою запомнить очень просто. Волков моя фамилия, запомнил? — Петр хищно улыбнулся.
Мужчина кивнул и убрал визитку в карман.
— Вот и хорошо. А телефоны те же. Ты, как я понимаю, от Чики? Мужчина кивнул еще раз.
— К тебе лично у меня претензий нет, ты не от себя сюда пришел. А Чике… просто передай ему от меня привет. А если он сразу не поймет, ты ему на словах расскажи… ну, про все, что здесь видел, слышал. Про его участие в сокрытии трупа напомни, ну… и так далее. Понял? Мужчина опять кивнул.
— Вот и хорошо. Иди себе с Богом. Леша, проводи.
Алексей проводил мужчину в переднюю, выпустил из квартиры и запер дверь.
— Ну? — взглянул Волков на Дугина. — Чего пригорюнился, родное сердце? Тот боязливо отвел взгляд в сторону.
— Ты хоть понимаешь, за что я тебя побил?
— Да, — кивнул Дугин.
— Ни хера ты не понимаешь, — вздохнул Петр. — Наорать мне на все ваши заморочки с бабками, с наследованием, да и вообще на все, каким образом вы там свои «лавэ» варите. Не судья я вам в этом. Но… — прошу отметить! — лишь до той поры, пока меня — понимаешь? — лично меня в свое говно харей не тыкнете. Это ясно? Ты чего же это удумал, стервец? На меня поклепы возводить? Другого ничего не мог придумать? — Нет, — мотнул головой Дугин. — Не мог. Честное слово.
— Вот, — ткнул в его сторону пальцем Волков. — Вот за это, конкретно, и получил. А в другой раз вообще порву.
— Да и хватит с него, — вошел в комнату Адашев-Гурский со стаканом в руках. — Не все подличают по злобе, иные и по недомыслию.
— Да? — поднял глаза на друга Петр. — А ведь он сюда, в дом твой, между прочим, не в гости пришел. Они бы тебя тут с этим «братом Колей», знаешь… пока бы ты им и колечко, и дискету с интервью, и вообще… уж даже и не знаю, чего бы ты им тут не отдал, добрый ты наш.
— Ну… — шевельнул широкими плечами рослый Гурский, — это еще как посмотреть. Я же все-таки спортсмен, значкист. Просто разрухи в доме не хотелось. Проще было спрятаться. И вообще… колечко у нас, кассета с признанием тоже. Пошел бы он на хер, а?
— Думаешь?
— Да тут и думать нечего. Пусть валит. Господь ему судья. Ты же его отлупил? Отлупил,. Вот и все. Ты, главное, проследи, чтобы они старушек одиноких обижать не принялись. А то с них станется.
— Ладно, — Волков повернулся к Ду-гину. — Чтобы завтра же был у нас в Бюро вместе с Яной этой… то есть с Анной, которая теперь законная наследница фирмы. Договор подписывать будем. Понял?
— Да, — быстро кивнул тот.
— Ну, а теперь… давай, дуй отсюда крупными скачками!
— Ну что… — вошел Волков на кухню.
— Нет, ты смотри, — чертил что-то авторучкой на клочке бумаги Андрей Иваныч склонившемуся над столом Лехе Прапору, — вот это вот Москва-река, видишь? Вот тут мост. А вот мой дом, прямо на набережной. Понял?
— Ну, в принципе…
— Адрес я, короче, тут же написал, а вот и телефон. Держи.
— Спасибо.
— Да ладно тебе. Я допоздна не сплю. Звони в любое время…
— …года, — закончил за него фразу Адашев-Гурский.
— У тебя поезд, Андрей Иваныч, — взглянув на часы, напомнил Петр.
— Да? — удивился тот. — А куда?
— Домой, Андрюша, домой, — похлопал московского гостя по плечу Гурский. — Мила небось уже волнуется.
— Ну… это, наверное, да. Я даже не звонил ни разу.
— Леш, ты не очень устал? — обернулся к Алексею Петр. — А то мы тачку возьмем.
— Ну вот еще. Развезу я вас всех. Делов-то…
