что - родня. И так сошлись, ну просто...
- В рукопашную? - прикурил сигарету Анатолий.
- Да нет. Как раз наоборот. Я же не пил ни глоточка уже года полтора. А тут с ними...
- Минуточку, - перебил его Леон. - Мусульманам же Коран пить запрещает.
- Да, - кивнул Рим. - В Коране написано: 'Первая капля алкоголя губит правоверного'. Так он ее и не пьет. Палец в рюмку опускает, вынимает, каплю эту самую стряхивает, а уж остальное...
- А старовер?
- Ну... он потом покается, отмолит. И вот я и должен был проводить самолет в Душанбе. Но меня, видимо, у вас тут забыли. Я, видимо... устал, они же меня неделю почти за собой таскали, а я им город показывал. Правда, не помню что. Только проституток и помню. Но проституток я отверг. Это помню.
- А что так? - поинтересовался Леон.
- Ну... мне не нравится.
- Нет, вы не стесняйтесь, мне на самом деле интересно.
- Да ну вас.
- Рим...
- Ну... они, как правило, не кончают. Только притворяются, а это же сразу заметно.
- А вам это важно?
- А как же? Если я ложусь с женщиной в постель, значит, я на ней женюсь. Я могу с ней разойтись наутро, могу и через час, но пока мы в постели, мы - муж и жена. А она меня не хочет... Это как так?
- Но это же за деньги. Другое дело.
- Никакое это не другое дело. У степных народов, например, невесту тоже выкупают, калым называется. Тоже, получается, - за деньги. Какая разница, кому платят - родителям, родственникам, сутенеру? И невеста, иной раз, тоже жениха только на свадьбе впервые и видит. Ну и что? Она теперь жена, и все. Должна осознавать и... ощущать себя соответственно.
- И что, вы полагаете, она должна испытывать желание?
- Но ведь она же знала, что ее выдают замуж? Она же руки на себя не наложила, в конце концов? Значит, согласна. А раз согласна, то... Она теперь моя должна быть. Вся, целиком. А не подсовывать только свое тело и больше ничего. Это нечестно. Это тогда получается тот же самый онанизм, только с использованием чужой плоти.
- Но ведь у женщин с оргазмом вообще все гораздо сложнее. Поверьте мне, как медику.
- Дело не в этом. Проститутки просто не хотят кончать. Вот и все. А ты чувствуешь себя дураком в результате.
- Полагаете?
- Конечно. Должен быть диалог. А иначе зачем это все нужно?
- Это в вас ваша азиатская кровь говорит.
- Может быть. Только мне не нравится, и все. И вообще...
- А вы женаты?
- Конечно. Я Нелю очень люблю. Надо бы ей позвонить, она, наверное, расстраивается. Только боязно как-то.
- Опохрабримся? - приподнял рюмку Анатолий.
- А потом, господа, - на острова, - Леон взял свою рюмку. - Погоды-то какие, а? Грех в доме сидеть. Лиза, вы бывали у нас на островах? Ах, ну да... А хотите?
- Да, - кивнула Лиза.
- Господи, ну что за прелесть! - Анатолий склонился к Лизе через стол. Безешку запечатлеть позвольте? В щечку то есть поцеловать. Ничего, а?
- Ничего... - Лиза подставила щечку.
- Ну вот... чудо, ну просто чудо. А потом я портрет твой напишу, хочешь? Маслом! На вороном коне! Голую, а? Ничего?
- Зачем же вороного коня маслом-то мазать? - удивился Рим.
- Да иди ты, - отмахнулся Анатолий. - А потом женюсь.
- На ком?
- Ну не на тебе же. На ней вот, - взглянул он в сторону Лизы. -- Как честный человек, имею право.
- И я, - кивнул Рим.
- У тебя же есть жена уже. Одна. И рисовать ты не умеешь.
- Ой... только не надо маму парить.
- Все, господа, все! - Леон решительно встал из-за стола. - На острова!
15
Проснувшись, но пребывая еще в уютной полудреме, Адашев-Гурский не сразу вспомнил, где находится. И, лишь открыв глаза, осознал, что он в лечебнице.
'Все, - решительно сказал он самому себе, выбрался из постели и стал надевать на себя одежду. - Хорошенького понемножку. Хватит с меня услуг платной медицины. Я уж как-нибудь сам о себе, любимом, позабочусь'.
За окном светило солнышко.
Александр взглянул на часы.
'Мать честная, - изумился он. - Если это утро, так я, выходит, сутки проспал! Да ну их с этими их капельницами. Чего они в них наливают-то? Это ж надо...'
Он вышел из палаты, никого не встретив, прошел коридором до лестницы и спустился на первый этаж. Кивнул одетому в камуфляж охраннику (теперь уже другому), который нес службу у входной двери. Повернул налево и направился к кабинету врача.
- Да, войдите, - донеслось из-за двери, в которую Адашев тихонько постучал, а затем заглянул. За столом, одетый в белый халат, сидел незнакомый мужчина.
- Извините, - Александр переступил порог кабинета. - Мне бы Виктора Палыча.
- Он сменился, - мужчина отложил очки. - Будет сегодня во второй половине дня. А вы?..
- Александр Василич. Я здесь у вас... пребываю, некоторым образом. У нас уже суббота?
- Да, - доктор взглянул на календарь. - Суббота, двадцать девятое апреля.
- Ну вот, значит, я уже больше суток.
- И что?
- Да хватит, наверное, уже, доктор.
- Так... - Мужчина надел очки, пощелкал клавишами компьютера.- Ага, вот. Ну... Вам бы еще одну капельницу надо.
- Нет, доктор, спасибо. Я прекрасно себя чувствую.
- Бывает, бывает... - Доктор опять отложил очки в сторону. - А защиту не желаете? - Нет, спасибо.
- Ну нет так нет. - Доктор встал со стула и направился к стоящему у стены сейфу. - Как знаете. Дело ваше,
- Доктор...
- Да? - обернулся мужчина.
- Тут... в день поступления за меня деньги... - замялся Александр.
- Так я же как раз по этому поводу и... - Он открыл сейф, вынул из него какие-то бумаги, вернулся к столу, надел очки и стал что-то подсчитывать на калькуляторе. - Ну вот. У вас тут еще осталось изрядно. А ничего, если я вам рублями? По курсу, а? Иначе придется ждать главного врача.
- А его нет?
- Нет пока.
- Ну что ж делать, - вздохнул Гурский. - Если у вас сложности...
- Доктор подошел к сейфу, затем опять вернулся к столу и положил перед Александром деньги:
- Пересчитайте, пожалуйста. И распишитесь. Ага, вот здесь. И здесь еще. Вот так. Да, спасибо.
- Вам спасибо, - Александр убрал деньги в карман.
- Заглядывайте, если что. Друзей приглашайте. Не стоит дожидаться кризиса. Мы проводим курсы общеоздоровительных процедур. Так что милости просим.
