опушки, в кармане пересчитал денежку, что охотники-то положили, кулачком издали погрозил - да снова припустил, только рубашка пузырем надулась. Беги, пидарчоночек, беги себе в стадо, резвись на приволье, никто тебя не тронет, лысенькай! Так что никакого душегубства, а сплошной гуманизм и забота об экологии поголовья.
- Что вы говорите? - заинтересовалась Зузу. - У лысых пидаров осенью гон?
- А я о чем толкую,- отвечал Ли Фань. - Я вон редьку не собрал прошлый год - весь огород потоптали. Вечером выглянул из дома, смотрю - по грядкам Тяо Бин несется с пачкой циркуляров в руке. А за ним Сюй Жень! Глаза у обоих кровью налились, зубы оскалены... Тут Сюй Жень как завизжит: Тяо Бин, куда вы дели сводку об эффективности? А Тяо Бин в ответ на это как завыл - бежит и воет, у меня в жилах вся кровь заледенела... Тут Сюй Жень Тяо Бина догнал и как начали оба сигать друг через друга! Сигают и печать друг другу на спину ставят!
- Ой, страсти какие! - ахали дамы с круглыми от ужаса глазами.
- А может, они гегельянцы,- завистливо возразил на рассказ Ли Фаня Ван Вэй, редактор 'Некитайской онанавтики'. - Сюй Жень и Тяо Бин, я имею в виду.
- Что? - не поняв, переспросил Ли Фань. - Гегельянцы? А при чем здесь вообще Гегель?
- Совершенно, совершенно ни при чем! - поддержал Ван Мин, соперник Ван Вэя.
- Не скажите, батенька,- опроверг Ван Вэй. - Я вот недавно прочел исследование историческое - там все по-новому выходит. Гегель тут очень даже при чем.
- Расскажите, расскажите! - стали просить придворные.
Ван Вэй взглянул на императора, и тот высочайше кивнул. Повинуясь монаршему повелению, некитайский журналист огласил новейшие исторические факты.
То, что Гегель был философ - об этом
спору нет. Опять же, дело известное, что ФРИДРИХ И ГЕГЕЛЬ учителем его был сам Кант. Да только не
все помнят, что Кант-то не с философии
начинал, а был спервоначалу знаменитейшим шаромыжником во всей Германии, уркой самого высшего разряда. Бывало, где фатеру обчистят или пару лягашей в канаву темной ночью спихнут, так все уж сразу знают - это Канта работа. Ну вот, жил, значит, Кант таким манером, а как старость подкатила, завязал. Мой,- говорит,- богатейший опыт нуждается в серьезном философском осмыслении! И принялся молодежи критику чистого разума преподавать дескать, мозги урке во как нужны, но и руками, мол, шуровать тоже надо уметь.
А из всех студентов самым толковым, конечно, Гегель был. До Канта ему, понятно, далеко было, но и он умел аргу- менты приводить, когда надо. Случится где-нибудь в пивнушке сунется к Гегелю какой-нибудь невежественный бурш - почто, дескать, ты моей Марте под юбку лезешь? - хлобысь, уже буршто с разбитым носом на полу лежит, а Гегель в окно выскочил да и был таков. Ну, Кант на способного парнишку глаз-то и положил. А как стал он помирать, за Гегелем и послали: езжай скорее, Кант тебе философский аргумент передает. Гегель сро- чно приехал: Ой, мой дорогой учитель! Нешто вы нас покинуть вздумали? - А Кант ему: Сердечный мой друг Гегель! Прими на память мою заточку. Носи ее всегда с собой в левом кармане на груди у самого сердца. Помни старого Канта - сколько у меня было философских диспутов, а этого аргумента еще никто не опроверг! - да и помер. А Гегель взял заточку, поцеловал ее, заплакал безутешно и положил в левый карман, как Кант велел.
И в аккурат в это время донесли Фридриху, королю прусс- кому, что Гегель своей диалектикой ложное направление уму немецкой молодежи сообщает. А надо сказать, что Фридрих Ге- геля страсть как не любил, потому что супружница Фридриха, София-Амалия, до замужества к Гегелю на дом ходила философию изучать. Вот, Фридрих страшно разозлился и приказал: а ну, давайте мне сюда Гегеля, я его щас делать буду. И как пошел на лучшего немецкого философа сифонить - по всей Пруссии все ротвейлеры завыли.
Ну, Гегель стоит весь бледный, видит - совсем хана. По- читай, последняя надежда осталась. Он и вскричал: Ой, люби- мый мой император Фридрих! Дозволь тебе пару слов с глазу на глаз шепнуть. Хочу,- говорит,тебе свою диалектику объя- снить, а то вы ее ложно понимаете. Ну, Фридрих велел всем идти вон, а жене-то и говорит: Милая моя супружница СофияАмалия! Спрячь ради Абсолютной Идеи свое крупное туловище за занавеской. Будешь мне подсказывать разные доводы по филосо- фии, а то боюсь, оболтает меня славный немецкий философ Ге- гель, ибо я в диалектике не смыслю ни уха, ни рыла!
Вот, так они и сделали, а Гегель и говорит: ты бы, Фри- дрих, в кресло сел, мне так легче будет тебе переход количе- ства в качество излагать. Фридрих и сел. А Гегель как пры- гнет ему коленом на грудь да заветную заточку хоба! к левому глазу: Пику в глаз или в жопу раз? Фридрих рот раззявил, си- дит, не знает, чего и сказать. А жена-то любимая, София-Амалия, и шепчет из-за занавески правильный ответ: Пику в глаз! Фридрих взял да ляпнул: Пику в глаз! - да и дернулся сдуру - ну и, натурально, на заточку-то и напоролся.
И сразу заплакал весь, сердечный, зарыдал от горя: Уйа- уйа-уйа! - И шибко стал сокрушаться: Ой, Гегель ты наш Ге- гель, гордость немецкой классической философии! Почто же ты выколол мне глаз, мне так его будет теперь не хватать! - А Гегель его утешает: Так ты ж сам попросил, дурак! А тот все печалуется, все убивается, болезный: Ах, любезный мой друг Гегель! За что ты так со мной поступил, а ведь обещал мне диалектику разъяснить! Ну, Гегель его обнадеживает: Не ссы, Фридрих, это покамест пропедевтика была, а щас и до фи- лософии дойдем. Ну-ка, припомни, какая у нас нынче тема? - София- Амалия снова шепчет из-за занавески: переход количе- ства в качество. - Гегель говорит: правильно, щас я тебе, Фридрих, третий глаз открывать буду - и ко второму-то глазу заточку сует: Знаешь правило третьего не дано? - Ну, знаю. - Ну дак сам теперь гляди: вот ты таперича кривой. Одногла- зый, а все еще зрячий. А ежели я опять вопрос задам да ты ответишь не то... И впритык, значит, подвигает заточку-то к последнему глазу императорскому: Ну, дак как, Фридрих - пи- ку в глаз или?.. - А супружница-то, змея подколодная, опять блажит из-за занавески: пику в глаз!
Да только Фридрих-то по философии уже маленько кумекать начал: одного глаза нет, второй вот-вот лучший немецкий фи- лософ выколет... или в жопу раз... а третьего-то не дано! Такая вот диалектика.
Тут императора и осенило. Гегель,- говорит, - да ты же гений! Я,говорит,- тебя сейчас расцелую! Что ж ты сразу-то мне не сказал? Диалектика-то, оказывается, нужнейшая наука в просвещенном государстве!
Короче, зрение Фридрих сохранил. А супружница-то его, так та аж целых три раза сохранила! А едва, значит, импера- тор сохранил свое зрение, как сразу созвал весь двор, всю кодлу дворянскую, какая под рукой была. Они его спрашивают: ваше величество, что с вами Гегель сделал? - у вас одного глаза не стало. А Фридрих им: молчите, дураки, это вы свое невежество показываете. Гегель мне третий глаз открыл, а он мне теперь вместо второго, так что как было, так и осталось, только гораздо лучше.
Гегель его одобряет: правильно чешешь, Фридрих, это ты отрицание отрицания излагаешь. - Во-во, говорит Фридрих, это самое и есть. Так что,говорит,- объявляю философию первей- шей наукой у нас в Германии. Чтоб, значит, все графья и ба- роны и вся прочая знать в полгода ее освоили вместе со всем семейством, иначе и ко двору не пущу, и все имение отберу! - и поставил Фридрих Гегеля старшим над всей немецкой филосо- фией.
Ну, Гегель послужить отечеству рад со всем удовольстви- ем - сразу и принялся. И что интересно: женщины-то гораздо способней мужчин оказались к диалектике! Пока там лекции или семинары - тут все больше мужики на виду один руку тянет с правильным ответом, второй, все аргументы какие-то приводят. А как до практических занятий доходит - шалишь, другая масть идет! Из мужиков нет-нет да объявится какой- нибудь остолоп циклопом одноглазым, а из дамочек - ну, ни разу, ну вот ни единого случая! Прямо на лету дамы-то всю диалектику схваты- вают!
Одна беда - запарка вышла у Гегеля. Приходит к Фридриху - так, мол, и так, Германия большая, а мой один, надо кадры готовить. А молодежи, студенчеству-то немецкому того только и надо - горой поднялись за передового профессора. Гегель! - говорят. - Пиши нас всех во младогегельянцы! И такую успеваемость по философии развили - аж три года в Германии делать вилки не успевали - все разошлись на аргументы философские.
Ну и, прошло каких-нибудь десять лет - и привилась диа- лектика по всей Германии в массовом масштабе. А дальше - бо- льше: шагнуло гегельянство, значит, в Европу да и расцвело там, как клумба с розами. Теперь куда ни приедь - в Англию или там Данию - всюду пруд пруди гегельянцами. А по совести
