От голода, холода, нищеты,
От этой проклятой юдоли'.
И плакали, и целовались они
В своей безысходной печали,
Смеялись и даже запели потом,
И наконец замолчали.
А днем на чердак пришел комиссар
С ученым лекарем вкупе,
И тот усмотрел, что смерть налицо
И в том и в этом трупе.
И он разъяснил: 'При желудке пустом
Их, верно, стужа убила.
Возможно, что смерть их уже стерегла
И только 'быстрей-шстушша'.
И веско добавил: 'В такой мороз
Отапливать надо жилище,
А спать на пуховиках,-- но суть,
Конечно, в здоровой пище'.
ВСЕ ЗАВИСИТ ОТ МАССЫ
'Блины, которые я отпускал до сих пор за три серебряных гроша,
отпускаю отныне за два серебряных гроша. Все зависит от массы'.
Засел в мою память прочней монументов
Один анонс -- для интеллигентов
Борусской столицы когда-тал он
В 'Интеллигенцблатт' был помещен.
Берлин! Столица борусехой страны!
Цветешь, ты свежестью весны,
Как пышных лип твоих аллеи....
Все так же ли ветер их бьет, не жалея?
А как твой Тиргартен? Найдется? ль в нем
тварь,
Что хлещет пиво, как и встарь,
С женой в павильоне, под ту же погудку:
Мораль -- душе, а борщ -- желудку?
Берлин! Ты каким предаешься шотехам?
Какого разиню приветствуешь смехом?
При мне еще Нанте; не снился берлинцам.
В ту пору только чушь мололи
Высоцкий с пресловутым: кронпринцем,
Что ныне ерзает на престоле.
Теперь в короле: не признать, балагура -
Голова под короной повисла понуро.
Сего венценосца сужу я нестрого,
Ведь мы друг на друга походим немного.
Оа очень любезен, талантлив, притом,-
Я тоже был бы плохим королем.
Как я, не питает он нежных чувств
К музыке -- чудовищу искусств;
Поэтому протежирует он
Мейербера -- музыке в урон.
Король с него денег не брал,-- о нет! -
Как об этом гнусно судачит свет.
Ложь! С беренмейеровских денег
Король не разбогател ни на пфенниг!
И Беренмейер с неких пор
Королевской оперы дирижер,
Но за это ему -- награда одна:
И титулы и ордена -
Лишь 'en monnaie de signe'1. Так вот:
За roi de Prusse2 проливает он пот.
Как только начну Берлин вспоминать,
Университет я вижу опять.
Под окнами красные скачут гусары,
Там музыки грохот и звуки фанфары,
Громко несутся солдатские 'зори'
К студиозам под своды аудиторий.
А профессора там все в том же духе -
Весьма иль менее длинноухи?
Все так же ль изящно, с тем же эффектом
Слащаво поет дифирамбы пандектам
Наш Савиньи иль сей певец,
Быть может, помер под конец?
Я, право, не знаю... Скажите по чести,
Я не расплачусь при этой вести...
И Лотте умер. Смертен всякий,
Как человек, так и собаки,
А псам таким и подыхать,
Что рады здравый смысл сбрехать
И считают для вольного немца почетом -
Задыхаться под римским гнетом...
А Массман плосконосый, тот все у дел?
Иль Массмана смертных постиг удел?
Не говорите об этом, я буду убит,
И, если подох он, я плакать стану,-
О! Пусть еще долго он небо коптит,
Нося на коротеньких ножках свой грузик.
Уродливый карлик, смешной карапузик
С отвислым брюхом. Сей пигмей
Был мне на свете всех милей!
Я помню его. Он так был мал,
Но, как бездонная бочка, лакал
Со студентами пиво, -- те, пьянствуя часто,
Под конец излупили беднягу-гимнаста.
То-то было побоище! Юноши браво
Доказали упорством рук,
-----------------
1 Расплата шуточками (фр.).
2 Работая бесплатно, дословно: (за) короля Пруссии (фр.)
Что Туснельды и Германа внук -
Достойный поборник кулачного права.
Молодые германцы не знали поблажки,
Молотили руками... То в зад, то в ляжки
Пинали ногами все боле и боле,
А он, негодяй, хоть бы пикнул от боли.
'Я удивлен! -- вскричал я с жаром. -
Как стойко ты сносишь удар за ударом,
Да ты ведь герой! Ты Брутовой расы!'
И Массман молвил: 'Все зависит от массы!'
Да, a propos 1, а этим летом
Вы репой тельтовской довольны?
