вполне правдоподобным.
- Так я и думала, а главврач мне соврал, что у нее был обыкновенный стресс и завтра ее могут выписать домой. Ее спасут?
- Будем надеяться, - уклончиво сказал Сергей и понял, что Лида ему поверила.
Это сообщение Санеева встретила достаточно спокойно, но лишь потому, что проплакала всю ночь и на слезы у нее уже не было сил.
- Как ты себя чувствуешь? - мягко спросил Пролович.
После того, как Сергей увидел Лиду живой и невредимой, и к тому же во вполне обнадеживающем состоянии психики, к нему вновь начала возвращаться былая уверенность в своих силах, впервые за много лет покинувшая его утром после звонка Варьянова.
- Во всяком случае - не настолько плохо, чтобы здесь находиться. Забери меня отсюда, я хочу поехать к маме.
- Видишь ли, тебе нужно немного отдохнуть и Боченко... Он ведь отвечает за тебя и выпишет не раньше, чем через неделю... Да и квартиру опечатали, это важно для следствия. Можно, конечно, было бы пожить пока у меня, но Боченко... Он очень строгий и сейчас ни за что тебя не выпишет...
- Я могу пока пожить у тебя, у тебя ведь две раздельные комнаты.
- Но...
- Мне обязательно нужно увидеть маму. Ты ведь сказал, что она в реанимации? Я знаю, что ты сказал правду. А вдруг она умрет и я не смогу ее увидеть?! Ты должен забрать меня отсюда! Должен! Слышишь?! Варьянов очень хорошо знает Боченко, попроси Варьянова! Я должна увидеть маму! - Лида говорила с таким жаром, что Пролович даже испугался, как бы эта неожиданная горячность не принесла ей вреда.
- Я постараюсь сделать это как можно скорее, - наконец сдался Пролович, решив, что Лиде у него и в самом деле будет гораздо лучше, чем в сумасшедшем доме.
- Хочешь, я расскажу тебе, что случилось ночью? Или ты уже все знаешь?
Пролович лишь пожал плечами. С одной стороны он не хотел нарушать своего обещания, данного Боченко, с другой же ему хотелось узнать обо всем именно от Лиды, которая была непосредственным свидетелем того, что произошло прошедшей ночью.
- Вчера днем я видела психа, который когда-то заглядывал в окно нашего кабинет. Потом... Потом он, видимо, пошел за мной до самого моего дома, я даже видела его в подъезде. Правда, мой сосед Женя и его друг проверили весь двор, но ничего так и не нашли. А вечером... А вечером пришла незнакомая женщина и сказала, что принесла телеграмму. Мама открыла дверь и в комнату вошла мертвая женщина. Понимаешь - мертвая?!
'Все же у нее сильный стресс, если не сказать больше', - вздрогнул Пролович, услышав реплику о мертвеце.
- Я вижу, что ты мне не веришь?! - возмутилась Лида и ее еще минуту назад бледное лицо покрылась заметной розовой краской.
- Нет, почему же, я тебе верю, - не слишком убедительно пробормотал Пролович.
- Я знаю - и ты, и главврач, и следователь - вы все считаете меня сумасшедшей. А вместе с тем в городе есть какое-то страшное и необъяснимое зло. Я чувствую, что между этой мертвой женщиной и тем психом есть какая-то связь. И это злая связь! Мне страшно, Сергей! Поверь мне! Забери меня отсюда!
- Успокойся, пожалуйста, - Сергей взял Лиду к себе на колени, обнял за плечи и несколько раз провел ладонью о ее красивым волнистым локонам.
Немного успокоившись, Лида продолжила свой рассказ. Теперь Пролович уже явственно видел, что она не в себе и с горечью вслушивался в ее безумные, как ему казалось, слова.
- Когда я выглянула на лестницу, там никого не было. Я принялась стучать в дверь к соседу. Женя проверил подъезд, затем вызвал скорую и... Врач забрал маму, позвонил в милицию и... в Витьбу. И вот я оказалась здесь. Еле упросила, чтобы хоть Варьянову сообщили, даже тебе не разрешили позвонить.
- Лида, я конечно, понимаю, что тебе сейчас тяжело, но, может быть, к вам в квартиру ворвалась не женщина, а тот самый маньяк?
- Нет, это была женщина. Это была МЕРТВАЯ ЖЕНЩИНА, я слышала невыносимый запах разлагающегося трупа.
- А может быть... А может этот маньяк переоделся в женскую одежду?
- Я об этом не подумала. Нет, знаешь, я бы его запросто узнала. Это был не он. Ты мне веришь?
Лида смотрела на Проловича таким ясным и вместе с тем пронизывающим взглядом, что он не решился лгать:
- Дело в том... Понимаешь, Лида... Ну сама посуди, как можно думать, если человек рассказывает о том, что какая-то мертвая женщина проникла в квартиру и затем уби... напала на жильцов?
- Ты хотел сказать какое-то слово на 'у'?
- Ударила.
- Конечно, со стороны это звучит просто дико, но поверь, Сергей, весь ужас в том, что это правда. Мне страшно! Забери меня отсюда!
Дверь распахнулась и на пороге появился Боченко. Лида вскрикнула от неожиданности и вскочила со стула, но затем, увидев, что это всего лишь главврач, смутилась:
- Извините, пожалуйста. Вы вошли как-то незаметно...
- Ничего страшного. Это вы меня извините. К сожалению, ваше время..., Боченко выразительно посмотрел на Проловича.
- До свидания, Лида. Я постараюсь сделать все возможное, - Пролович хотел сказать что-нибудь еще, чтобы на прощание подбодрить Лиду, но так и не нашел подходящих для этого слов.
Уже выходя из кабинета, Лида задержалась у дверей, обернулась и сказала:
- Я не сумасшедшая, поверь, Сережа! Мне страшно, Сережа, забери меня!
К горлу Проловича подкатился комок, глаза заволокла пелена и он лишь кивнул головой...
Боченко проводил Лиду и вскоре вернулся:
- Ну, как первое впечатление? Насколько она изменилась, ведь вы ее хорошо знали до того, как все произошло?
- Честно говоря, я не заметил у нее никаких особых отклонений, но...
- Договаривайте.
- Она мне рассказала, что на ее мать напала мертвая женщина.
- Вот видите, в данном случае налицо расстройство рассудка, которое может перейти в настоящую шизофрению. Обратили внимание на то, что она все время боится?
- Да, - недовольно кивнул головой Пролович.
Сергея раздражало то, что Боченко, как ему казалось, старался не внушить ему веру в выздоровление Лиды, а отнять последнюю надежду на это.
- Так что придется ей немного у нас полежать.
- Но ведь вы сами слышали, она утверждает, что не сумасшедшая?! Причем утверждает волне осмысленно.
- Ни один сумасшедший, как правило, не считает себя больным. Так что ее опровержения абсолютно ничего не доказывают.
- Но... Может быть дома ей было бы лучше?
- Однако, насколько я знаю, она жила вдвоем с матерью и после смерти последней у Санеевой не осталось никого из родственников. А одна она сейчас жить не может. Пока, во всяком случае. Так что этого самого 'дома' у нее как бы не существует.
- Но... Она могла бы жить и со мной. Вы сами слышали - она хотела, чтобы я ее забрал.
- Вы ее любите?
- Да, - Пролович нервно достал сигарету, закурил без разрешения и тут же, смутившись, погасил ее о край фарфоровой пепельницы, стоящей на столе.
- Вы курите, не стесняйтесь. Я так и думал. Поймите, я не ханжа, но есть закон и по этому самому закону я не могу позволить вам увезти ее к себе. Хотя, может быть, ей и в самом деле было бы сейчас лучше с вами, чем здесь.
- Но ведь это абсурд?! Циркулярами и инструкциями нельзя предусмотреть всех жизненных ситуаций.
- Если бы вы были расписаны, к примеру, с этим не было бы никаких проблем.
- Мы распишемся.
- Это не так просто. Во всяком случае сейчас, когда Санеева не в себе, это почти невозможно. И это, я вам скажу, не такой уж плохой закон.
- Чем же он так хорош?
- Хотя бы уже тем, что хоть как-то защищает душевнобольных от злоупотреблений со стороны циничных людей.
- Каких злоупотреблений?
- Например, их могут под разными предлогами брать для того, чтобы заставлять работать.
- А у вас не заставляют?! - вспыхнул Пролович.
- Должны же они хоть что-то делать, - уклончиво ответил Боченко.
- Надеюсь, Лида не будет работать?! - в голове Проловича послышались металлические нотки.
- Само собой. Работают только... Это неважно. Я могу обещать - с Санеевой будут обращаться хорошо. Знаете, все те ужасы, которые сейчас модно рассказывать о психушках, не всегда имеют место в действительности.
17
Пролович сидел в шикарном пляжном кресле и подставлял лицо теплым солнечным лучам, ласково греющим его смуглые щеки. На пляже больше не было ни единого человека, только в соседнем шезлонге сидело что-то неопределенное, закутанное в толстый шерстяной плед.
- Вам не жарко? - спросил Пролович и удивленно взглянул на соседа.
- Нет, потому что я - Брежнев, - ответил сосед и из пледа и в самом деле, выглянуло хорошо знакомое Сергею лицо с большими, сросшимися бровями.
'Вот это да, как же я рядом с Брежневым оказался? Надо же - с такой личностью встретился!' - радостно подумал Пролович, но, не желая выдавать своего восторга, невозмутимо спросил:
- А разве Брежневу не может быть жарко?
- Нет - я очень старый и меня плохо греет кровь. Поэтому мне всегда холодно.
- А почему вы без охраны?
- Потому, что на нее не хватило пленки.
- Как это?
- Присмотритесь ко мне внимательнее - я ведь черно-белый, - Брежнев почти полностью раскрылся и тут Пролович обратил внимание на то, что бывший генсек и в самом деле похож на объемное изображение черно-белого телевизора.
- Но почему же так? Как же это получается? - удивленно спросил Сергей.
- Очень просто. Еще перед смертью меня засняли на кинопленку и теперь я могу жить вечно, но только в черно-белом изображении. А на охрану не хватило пленки, - пояснил Брежнев.
- Что же вас на цветную не засняли?
- Не было. Ну и как ко мне теперь относятся?
- Вначале ругали очень, а теперь перестали - Горбачев гораздо хуже.
