– С бабой? – проницательно спросил мужик.
Данилыч машинально кивнул.
– Скажи, пусть вытряхивается, ясно? – судорожно вскрикнул тот.
Данилыч задрожал всем телом, встал на подгибающихся ногах и поплелся в соседнюю комнату. Сашка по-прежнему сидела на кровати, поджав под себя ноги. Ее глаза метали искры животного страха.
– Кто это? – упавшим голосом спросила она, когда Данилыч, приблизившись к кровати, доверительно нагнулся к ней.
– Собирай вещи и сматываяся, – прошептал он, – потом все объясню.
– Я мигом, – Сашка вскочила и стала хватать разбросанное по постели белье.
Данилыч вернулся в гостиную-лабораторию.
– Где же твой друг, Виктор Данилыч? – ухмыльнулся мужик в коричневой рубашке.
– А мне как к вам обращаться? – обрел наконец способность соображать Данилыч, – и на каком основании…
– Основание мы найдем, – угрожающе усмехнулся мужик, и принялся лениво слоняться вдоль стойки с аквариумами, – что ж, зови меня Михаилом Игнатьевичем, а моего начальника – Юрием Антоновичем.
– Очень приятно, – Штерн опасливо посмотрел на Юрия Антоновича, с небрежным спокойствием наблюдавшего за происходящим, и если бы не напряженная обстановка, позволил бы себе горькую усмешку припертого к стенке человека.
– Виктор Данилович, – взял голос Юрий Антонович, казавшийся более выдержанным и вежливым, чем его напарник, – нас интересует ваш приятель. Как его найти?
– Вы за этим ко мне пришли? – у Данилыча немного отлегло от души и как только он ощутил относительное успокоение, его пронзило жгучее чувство несправедливости.
– Когда вы его видели в последний раз?
– Так меня же уже спрашивали и предупреждали, – с укоризной взглянул на Михаила Игнатьевича Данилыч, но увидев его вытаращенные, горевшие какой-то адской ненавистью глаза, умолк.
– Кто, когда? – рявкнул он, кругля зенки.
– Из органов, сегодня, вечерело уже, – озадаченно пожал плечами Данилыч, – а Петрович вчера в обед забегал…
– А сегодня? – сурово взглянул на Данилыча Михаил Игнатьевич.
– Нет.
В этот момент из спаленки вынырнула спешащая к выходу Сашка. Она испуганно покосилась на стоявшего у порога Юрия Антоновича.
– Здрасьте, – глухо произнесла она, – я пошла.
– Ага, – ответил Данилыч, снова подняв глаза на Михаила Игнатьевича.
Тот гаденько ухмыльнулся, изобразив на лице отвратительно-скользкую догадку.
– Грешим помаленьку? – посмотрел он с садистской игривостью на Данилыча, смерив его наглым изобличающим взглядом.
Данилыч промолчал. Его возмущение уступило место страху.
– Если он появится, я вас предупрежу, оставьте телефон или…
– Ты уже кому-то обещал сообщить о приятеле? – усмехнулся Михаил Игнатьевич. – Так вот, никому кроме нас. Так, сколько сейчас…
Он озабоченно посмотрел на часы.
– А мы ведь можем подождать, – на губах Михаила Игнатьевича застыла ядовитая усмешка, – а, Юрий Антонович, спешить нам некуда.
Перспектива провести с этими людьми остаток ночи нагнала ужас на Данилыча.
– Да-а, – продолжил Михаил Игнатьевич, разглядывая аквариумы, – значит, пока Володька мой в Чечне парится, ты тут рыб разводишь и всяким мудакам с толстыми кошельками продаешь?
– Так семью же кормить надо, – взмолился Данилыч, – я ж не по прихоти…
– Развелось вас, бизнесменов, выше крыши, – злобно усмехнулся Михаил Игнатьевич.
– Не имеете права, – возроптал вдруг Данилыч, – я тут не при чем…
– Я вот щас тебя тут пришибу, – Михаил Игнатьевич помахал ТТ под носом Данилыча, – и мне ничего не будет, понял?
Данилыч вытаращил глаза. Такой жестокости он не ожидал.
– Думаю, мы тут зря теряем время, – вздохнул Юрий Антонович, – полагаю, Виктор Данилыч известит нас, если господин Стрелков вдруг объявится, ведь так?
Граблин поднял на притихшего Данилыча глаза. В них таилась добродушная ирония. Приободренный этим взглядом, почти благодарный за отсутствие свирепости в нем, Штерн с готовностью кивнул.
– Обязательно, – выдавил он из себя.
Юрий Антонович достал из кармана легкого светлого пиджака блокнот, вырвал лист, и черкнув на нем номера телефонов, положил на стол.
– Пошли? – вяло посмотрел он на своего кровожадного напарника.
Тот молча встал с табурета и направился к выходу. Когда Юрий Антонович, первый прошедший в прихожую, уже открывал дверь, Михаил Игнатьевич, выхватив ловким движением положенный было в кобуру пистолет, ударил его рукояткой по стоявшему у самого окна аквариуму. Толстое, почти сантиметровой толщины оргстекло выдержало удар и не раскололось. Тогда вышедший из себя мент в штатском начал с остервенением колошматить по стеклу еще и еще. Стекло дрожало, вода в аквариуме вибрировала, рыбки бешено метались от стенки к стенке.
– Какого черта, капитан? – удивленно и недовольно крикнул вбежавший на шум Граблин.
Но капитан, казалось, не слышал его. Поняв наконец бесплодность своих попыток, Михаил Игнатьевич осмотрел комнату свирепым взглядом и схватил валявшийся в углу молоток. Данилычу показалось, что прозвучал взрыв. Разбитое стекло с оглушительным грохотом рухнуло на пол, освобожденная вода подобно вышедшей из берегов реке, хлынула в комнату, заливая помещение. Выброшенные с нею рыбы брякнулись на пол золотисто-серебристыми звездами и, хватая ртом воздух, принялись биться среди уходящей сквозь щели в полу воды. Данилыч дико взвыл, услышав в ответ издевательский смех капитана.
– Вот что будет с твоим бизнесом, если не сдашь своего приятеля!
– Ты с ума…
Горло Данилыча забил комок слез и криков. Он кинулся к рыбам, наступая на осколки, скользя и судорожно матерясь. Хлопнула входная дверь, хлопнула еще и еще, и в прихожей снова зазвучал смурной голос Михаила Игнатьевича. Истерически высокий женский голос перехлестывался с ним. До уха растерявшегося вконец Данилыча, потрясенного зрелищем невиданного варварства и остервенелой злобы, донеслись сдавленные крики, стоны и причитания.
– Ничего не случилось, – долетел до Штерна принуждено ровный голос Граблина, – успокойтесь.
– Что с моим мужем? – Галина плакала навзрыд. – Что-о-о с ним?
Ее протяжные всхлипы раскачивали тишину, хлюпающую утекающей под пол водой. С улицы донесся шум хрустящего под ногами щебня, голоса собравшихся в доме Данилыча заглушили его.
– Эй ты, – небрежно окликнул Данилыча Михаил Игнатьевич, – дай ей воды, успокой.
В данных обстоятельствах, когда пол был затоплен аквариумной водой, этот совет звучал довольно забавно. Хотя Штерн менее всего был способен сейчас оценить красоту черного юмора, которым так и сочилась эта ситуация.
– Пошли, – скомандовал Граблин.
Они не успели открыть дверь, как во дворе хлобыстнула калитка и через минуту напряженное безмолвие ночи разорвало хищное жужжание звонка.
– Тихо! – шепотом сказал Граблин, прикладывая палец к губам. – Штерн, откройте дверь.
Стоявший позади Галины Михаил Игнатьевич плотно зажал ей рот ладонью, прижав к себе словно клещами. Граблин быстро выхватил пистолет из висящей под пиджаком кобуры и прислушался. Звонок повторился. Данилыч поспешил в прихожую.
– Данилыч, мать твою! – донеслось со двора.
Галина было дернулась, но Михаил Игнатьевич был начеку – он больно сдавил ей горло, перекрывая
