Они молча сидели на своих верблюдах, ожидая, пока караван пройдет мимо.
Потом Медина тихо произнесла:
— Коран говорит, что царица Савская справедливо правила своей страной, но ее подданные отвернулись от Аллаха.
— Как это? — спросил маркиз.
— Они были прокляты за глупость, — сказала Медина, — и это может случиться с каждым, кто отказывается от своего бога.
Маркиз ничего не ответил, но она знала, о чем он подумал.
На ночлег караван остановился за городом, среди пшеничных полей и лимонных рощ.
Увидев среди ветвей пестрых удодов, Медина показала на них маркизу:
— Мне всегда представлялось, что они — потомки крылатого посланца царя Соломона.
Маркиз улыбнулся, глядя, как птицы взлетают и исчезают в ночи. Своими криками удоды, казалось, хотят сообщить Медине и маркизу какую-то весть.
На следующий день маркиз любовался восемью колоннами храма бога луны Илумвы, которые четко вырисовывались на фоне синего неба.
— Храм бога луны имел в основании овал, — сказала Медина.
Ей показалось, что маркиз думает о царице Савской, которая явно завладела его воображением.
На миг Медина испытала странное чувство, которое было почти сродни ревности.
В эту минуту она поняла, что, когда маркиз вернется в Англию, она не забудет его.
Это было поистине счастье — говорить с человеком столь интересным, столь умным и так похожим на ее отца.
Она видела, что с каждым днем маркиза все больше увлекает история Аравии, и думала, что он в точности соответствует ее идеалу мужчины.
Он был такой сильный, мужественный, волевой.
В то же время он стремился к чему-то возвышенному.
Теперь Медина понимала, почему она почувствовала себя такой одинокой в ту ночь.
Просто она подумала, что после того, как их путешествие закончится, она ни с кем уже не сможет поговорить так, как говорила с маркизом.
Но для него она была всего лишь арабским юношей, который отвечал на его вопросы и учил его арабскому языку — в чем, кстати, маркиз добился больших успехов.
Но до сих пор он не видел в ней человека, такого же, как он сам.
А для нее он был человек! Более того — соотечественник, хотя и не знал об этом.
Медина сердцем понимала, что маркиз обладает глубиной чувств и восприимчивостью, отличающей его от обычных людей.
Она не смогла бы выразить словами свое отношение к нему, но, глядя на него, понимала, что его красивое лицо навсегда останется в ее памяти.
Она почти физически ощущала, как падают песчинки времени, и ее приводила в отчаяние мысль, что скоро он покинет ее.
Могло случиться так, что ему надоест путешествие и он захочет вернуться в Англию, но было гораздо вероятнее, что он погибнет при попытке проникнуть в Мекку.
Эта мысль для нее была подобна кинжалу, вонзенному в самое сердце, и она в отчаянии выкрикнула:
— Нет, о Боже, только не это!
И в это мгновение она поняла, что нужно делать.
Озарение пришло так внезапно, что казалось, будто это дух отца дал Медине совет.
В Сабее отец Медины искал и почти нашел Древнюю статую, которая, по слухам, была зарыта где-то на территории древнего города.
Один археолог из Индии говорил ему, что видел во сне статую царицы Савской и людей, которые ей поклонялись.
Медина подумала, что если маркиз отыщет это сокровище, то будет настолько счастлив, что забудет о своем глупом пари.
Такой трофей, разумеется, оправдал бы его поездку в глазах друзей.
Правда, тогда он покинул бы ее, Медину, но это было все равно лучше, чем знать, что он погиб из-за ее неопытности.
»Я должна его спасти!»— решила Медина.
Она все как следует обдумала и только потом сказала маркизу, что нужно делать.
В этот вечер они разбили лагерь у развалин древнего города, недалеко от ручья.
У арабов принято есть на закате, и когда они закончили ужинать, солнце уже опустилось за горы.
Вокруг стояла тишина, нарушаемая только бормотанием погонщиков и вздохами верблюдов.
Маркиз не отрывал взгляда от гор.
Медина чувствовала, что он близок к тому духовному экстазу, который ее отец всегда испытывал, бывая в Сабее.
— Я хочу вам кое-что сказать, — понизив голос, произнесла Медина. Опасаясь, что их подслушают, она говорила по-английски.
— Я слушаю, — ответил маркиз, но не повернул головы.
Медина вновь почувствовала укол ревности.
Он опять был целиком погружен в себя, а в ней видел лишь молодого араба, который вторгся в его размышления.
— Когда я был здесь в последний раз, — сказала Медина, — мне повстречался индийский археолог. Он рассказал, что ему приснился странный сон.
Маркиз слушал, но, как ей показалось, без особого интереса.
— Во сне он увидел, где зарыта статуя царицы Савской, — продолжала Медина.
Тут маркиз впервые проявил любопытство:
— И вы думаете, что она по-прежнему там?
— Мне известно точное место, — ответила Медина. — Индус узнал его во сне, но не смог забрать статую.
— Почему?
— Местные жители отнеслись к нему с подозрением, и ему пришлось уехать.
Маркиз повернулся к Медине.
— И вы предлагаете нам, — спросил он, — найти эту статую?
— Только мы должны быть очень осторожны, — ответила Медина, — потому что местные жители — большие собственники и не желают ни с кем делиться своими сокровищами.
— Могу их понять.
— Уже были случаи, когда они прогоняли археологов, угрожая оружием, — предупредила Медина.
— Вы думаете, нам удастся этого избежать? — спросил маркиз.
— Нам надо пойти одним, — ответила Медина. — И нам нельзя доверять никому, кроме Нура.
Маркиз на мгновение задумался. Потом он спросил:
— Далеко отсюда это место?
— Туда можно добраться за четверть часа.
— Так пойдемте же! — воскликнул маркиз. Теперь он широко улыбался.
— Нам понадобятся лопаты, — сказала Медина. — Но мы должны быть очень осторожны и тщательно следить, чтобы никто не заподозрил, что мы задумали.
— Сделаем вид, что нам захотелось прогуляться, — подхватил маркиз. — Лопату я видел среди инструментов, которые сложены за моей палаткой.
Он не торопясь встал, потянулся и пошел по песку в сторону палаток.
Медина затаила дыхание: маркиз проглотил наживку.
Теперь ей оставалось только молиться, чтобы ее отец не ошибся и чтобы сведения, которые он получил от индуса, действительно оказались верными.
Через несколько минут маркиз крикнул ей по-арабски, что хочет прогуляться по окрестностям.
