насторожился. Алэн дал ему понять, что речь идет об информации, которая могла относиться к файлам с грифом 'альфа'. - ...'моменте море', по латыни означает 'помни о смерти', - продолжал Алэн. - Знаете, г-н Лаустас, - скривив губы, с обвинительным уклоном в голосе, медленно заговорила Лада, - у меня почему-то складывается впечатление, что именно вы приложили руку к гибели экипажа 'Леонардо да Винчи'. Вы преступник, г-н Лаустас. И это написано у вас на лице... - С меня довольно, мисс, - вдруг веско сказал Ханке. - Вы мешаете мне проводить допрос! ...Мэри! 'Мэри' - было имя электронного сторожа. 'Господин!' - с готовностью отозвался женский либретто. 'Вызови-ка сержанта!' - Что вы хотите предпринять, сэр? - не на шутку рассердилась Корнуэлл, видя решительность командора. - Под угрозой физической силы вывести вас отсюда. Если вы, конечно, сами того не сделаете. - Командор! - взвизгнула Лада, но уже вошел сержант, перехватил взгляд Ханке, посмотрел на репортера и сделал первый шаг. Лада Корнуэлл решила не доводить дело до крайности. Однако за то время, пока она дошла до выхода, пара 'ласковых' слов успели все же вырваться с ее уст: 'Боже, я не могу поверить! Вас линчуют, командор. И я об этом позабочусь'. - Говорите, - оставшись с Алэном один на один, сказал командор. - Дело ведь не только в 'червях Мортакса', сэр. Даже не столько в них, сколько в президентской охране. Впрочем, не знаю: возможно, все, что я скажу, касается и самого президента. Так или иначе, а охранники его не были гуманоидами. Я стрелял в одного из них почти в упор и уничтожил. А спустя несколько минут увидел его снова. В своем новом качестве он походил на облако, которое пыталось быть похожим на человека, на убитого мною охранника. Мне не составило труда уничтожить одним залпом и облако. Но затем прошло еще меньше времени, и вместо одного облака было уже два. Не знаю, почему они охотились за мной, может быть, действительно приняли за террориста. Но свидетелей своей нечеловеческой сути они не оставляют - это точно. На моих глазах они убили сорок пассажиров. Думаю, и экипаж - их рук дело. После того, как Алэн замолчал, Ханке, хмурясь и глядя только в пол, долго измерял шагами зал. Затем произнес: - Алэн, мне придется поместить вас в изолятор первого уровня. Поверьте, ради вас, чтобы вы не наделали глупостей. А проблему с вашим сыном мы решим. Обязательно решим. Разница между изоляторами первого и второго уровня была существенная. Изолятор первого уровня был отгорожен от внешнего мира силовым электромагнитным полем, исключавшим возможность телепортации.
37. Я помню зеркало. И странную игру моего отражения. Дальше - густой туман. Телепортировал я себя или случилось со мной чудесное превращение, и естество мое раздвоилось - мне неведомо. Все: и время, и пространство обрушились в мановение ока. Это была смена декораций. Мгновенная и неожиданная. Я увидел себя в нашем лагере. Я был один. И лишь зонды, передававшие сюда изо всех самых удаленных уголков Харона информацию, жили прежней размеренной жизнью. Все остальное вокруг изменилось. Мне не понять было, что и как, почему... Я чувствовал это... Я стоял посередине платформы, недоуменно созерцая предательскую действительность. Небо над горизонтом стало серым - и в следующий миг погасло. Ночь сковала Харон. Платформа ожила по периметру светом... 'Кем я стал? Кем я был?' - спрашивал я себя, заметив много позже, что бессмысленно брожу по кругу. Я заметил это, когда понял, что неотрывно смотрю вдаль, на лучи, скрестившиеся в ночи, точно шпаги. Кто-то шел в мою сторону. Люди. Смена декораций. Мгновенная, неожиданная, решительная. Я очнулся в медицинской капсуле. Надо мною склонился Мигель. 'Все повторяется. Бег по кругу', - пронеслось в голове. 'Он пришел в себя', - крикнул кому-то Мигель. Потом я увидел Клода. Он встал за Мигелем и сказал мне что-то ободряющее. 'Сколько времени я был без сознания? - спросил я. - Что со мной?' 'Неделю назад ты пропал бесследно. Мы искали тебя. Безрезультатно. А когда потеряли всякую надежду, ты объявился сам. Мы нашли тебя в лагере, когда вернулись с очередных поисков'. Я верил им и не верил. Я вспомнил о Клоде и стал искать на поясе то, что принес с собой из каньона, если, конечно, принес... Но карман был пуст. 'Где Фредерик?' - упомянул я имя доктора. И тут же его увидел. 'Я здесь, Алэн', - сказал он, глядя на меня, как никто другой, с какой-то тайной подозрительной мыслью... Его глаза!!! Они не должны были восстановиться так быстро... Это было последнее, о чем я успел подумать перед сном, похожим на мучительную и долгую болезнь... Мне снился Харон...
38. - Сэр, поясните мне, что означает ваше новое распоряжение, - вышел на связь с командором Мо Лау. - Лейтенант, все капсулы должны проходить предварительный осмотр в шлюзовых камерах. Медиков нацельте на возможность присутствия в капсулах 'червей Мортакса'. - Надеюсь, у вас есть на то основания. Поскольку иначе я не знаю, чем оправдать для себя эту задержку во времени. Мы будем терять на каждой капсуле до десяти минут. И весь график летит..., прошу прощения, сэр. - Я все понимаю, лейтенант. Но пока время у нас есть, мы будем этим заниматься. - Понял, сэр. Мо Лау прервал связь. 'Ни от кого, кроме Алэна Лаустаса, - думал он, Карл Ханке получить эту информацию не мог, только с ним он встречался и говорил в последние пятнадцать минут. Но как можно доверять преступнику! Непостижимо!' Всегда уравновешенный, Мо Лау был взволнован. С одной стороны приближение 'палящей тучи', с другой - приказ командора - могли обречь на смерть едва ли не треть пассажиров 'Леонардо да Винчи'. Лейтенант окликнул только что вернувшегося с очередным пакетом капсул сержанта: - Микки, сколько капсул сейчас в багажном отделе? - Десять, сэр. Мы сделали две ходки. Третья партия перед шлюзами. - О'кей! Заводите их. В багажное отделение. Начиная с четвертой партии до шлюзов. - Но, сэр... Мо Лау понимал, что сейчас ему скажет сержант, то же самое, что он говорил Ханке, и поэтому слишком поспешно прервал его: - Исполняйте приказ. И увеличьте интервал между ходками. - Есть, сэр. Известие о том, что пятерых из шести врачей забирают для предварительного осмотра капсул, привело главного врача крейсера в некоторое замешательство. Он немедленно связался с командором. - Карл, что там за срочность? - обратился он к нему по имени, пользуясь правом старого друга. - У меня здесь пятеро с 'Леонардо да Винчи', наши двое и астронавты. И одному мне не справиться. Мы не можем обойтись меньшим количеством медперсонала на осмотре капсул? - Вряд ли, Жорж. Есть все основания полагать, что на 'Леонардо да Винчи' вспыхнула эпидемия Мортакса. Пятеро твоих людей - по одному врачу на каждую капсулу в пакете - позволят до минимума сократить временные издержки. Так что тебе придется попыхтеть самому. Уж справляйся. Отправишь их, свяжись со мной снова. Пока все... Карл встал из кресла и вернулся к иллюминатору, черному оку. '...Алэн Лаустас... Едва ли его устроит та ситуация, в которой не учитываются его интересы. Тогда что дальше? Он будет играть по своим правилам? Удержать, объездить его, но как? Обещать - это все, что мне по силам...', - размышлял Ханке. 'Карл...', - услышал он. Ханке повернулся к возникшему голографическому изображению Жоржа и спросил: - Что с твоими пациентами? Все настолько серьезно? Борислав тоже...? - Я, конечно, понимаю, что тебя волнует, прежде всего, он, но все пятеро и наши десантники, и трое астронавтов 'Леонардо да Винчи' - похоже, ели из одной тарелки. - Что ты хочешь этим сказать? - Все пятеро в коме. К этому примешивается странная рефлексия сердечной мышцы: при общем стабильном состоянии сердце вдруг останавливается, но стоит нам приложить минимальные усилия, как ситуация снова нормализуется. Мы 'вытаскивали' каждого уже по три раза... У Марка сердце останавливалось даже пять раз. Но перед тем, как ты забрал у меня всех людей, кажется, выяснили, в чем причина рефлексии. В увеличении интенсивности внешнего электромагнитного поля. Сейчас мы изолировали их от всех источников, и, надеюсь, хоть с этой стороны проблем не будет. И еще: я сканировал мозг каждого из этих парней. Он чист. Как у младенца... - Что с ними произошло? - несколько нервно спросил Ханке. - Пока не знаю... - Так просто! - Карл, прости, мне нужно работать... - Ладно, ладно, это ты извини меня, кажется, я погорячился. Они выкарабкиваются? - Сейчас трудно давать прогнозы. Скажу только, что... Карл! Борислав пришел в себя... - О'кей! Жди меня!
Вдруг открыв глаза, Борислав задышал часто и полной грудью, задышал так, как будто он только что поднялся с огромной глубины на поверхность моря, затем стремительным движением он сел в своей медицинской капсуле. 'Нет, нет, лежите...', - строго и поспешно сказал ему главный врач крейсера; он, вероятно, хотел силой ему в том помочь, как глаза их встретились. Во взгляде Борислава было что-то притягательное и в то же время пугающее: ничего человеческого - и равнодушие; его веки вместе с расплывшимися под глазами мешками напоминали набухшие весной почки деревьев, а ресницы мелко дрожали. Жорж остановил себя в полуметре от капсулы, сказав уже менее решительно: 'Я бы все-таки рекомендовал вам прислушаться к моим советам'. Но Борислав опустил ноги на пол, взглядом нашел встроенный в стену шкаф и быстрыми шагами пересек блок. Он одевался неторопливо, не изменяя тому странному молчаливому сценарию, который он выбрал, и не оглядываясь на врача. А Жорж все это время находился будто в столбняке. Жорж сбросил с себя опутавшую его сеть сомнений, только когда Борислав решительно направился к выходу из медицинского блока. 'Борислав, вы находитесь в крайне нестабильном состоянии', - сказал он, пальцами заскользив по телу капсулы; он нашел третью слева кнопку и нажал ее...
* * * Коридор свернул вправо и вошел в лифт. Алэна сопровождали трое десантников, все вооруженные лазерными ружьями и столь же воинственно настроенные: 'Я бы на твоем месте пошевеливался', - грубо сказал один из них, плечом
