вталкивая в лифт Алэна. Он не ответил. Лицо его оставалось непроницаемым, и, казалось, десантников для него не существовало. Через какие-то доли секунды лифт вынес их на нижнем ярусе крейсера. 'Пошевеливайся же!' - прогремел голос. Тот же из десантников снова попытался применить к арестованному силу, но Алэн сделал одно неуловимое движение в сторону, и солдат, оступившись, налетел на своего напарника. 'Дьявол тебя задери, Андрэ! Мог бы быть поосторожнее!' 'Да ведь это он нарочно!' - возмутился Андрэ, выругался, бросая грязные слова Алэну в лицо, брызгая слюной... Но раздался протяжный сигнал тревоги, в коридоре вспыхнули красные огни, и о мести было забыто. Дребезжащий голос электронного мозга произнес: 'Внимание! Чрезвычайная ситуация! Сектор 'В', медицинский блок'. До медицинского блока было всего два поворота коридора. Первым, кого они увидели у входа, где, как опознавательный знак, горел красный крест, был дежурный по сектору - совсем молодой десантник необыкновенно высокого роста. 'Люк заперт изнутри. Там только Жорж Кэмпо и больные', - сразу разъяснил он ситуацию. 'Дежурного по сектору 'В' вызывает первый', - услышали все командора. 'Сэр, дежурный по сектору 'В' Леон Ногало'. 'Леон, никаких действий до моего прихода'. 'Есть, сэр'. Карл Ханке, однако, не заставил себя ждать: не более, чем через минуту, он уже отдавал здесь распоряжения: 'Всем отойти от люка. Дежурный, блокировать сектор...'. Казалось, он только затем заметил рядом Алэна: '...И почему арестованный еще не в изоляторе?!' 'Сэр, мы услышали сигнал тревоги', - стал оправдываться Андрэ. 'Ладно, после поговорим, сержант'.
* * * Когда Борислав подошел к выходу и положил ладонь на кодовое гнездо, люк с его стороны загорелся красным предупредительным светом и остался закрытым. Борислав обернулся, с минуту смотрел упорно на Жоржа, а затем двинулся на него. Жорж, вновь встретившись с его взглядом, подался назад; нога задела за столик на колесиках, стальные флаконы, колбы на нем задрожали, что-то упало на стекло. Жорж вздрогнул от этого звона, зачем-то стал всё собирать, но в это время поднял голову, увидел, что десантник от него уже в трех шагах, пошел на тот же столик боком, перевернул его, однако теперь не обратил на это внимания. Борислав приближался. Он шел точно машина. Молча. Уверенно. Размеренным шагом. Не опуская глаз. 'Борис! - задыхаясь от волнения, говорил Жорж Кэмпо. - Тебе нужно лечь и успокоиться...'. Жорж зашел за другую капсулу, в которой лежал Ник Крашпи, оглянулся на зависшую в воздухе позади него на пневмоподушке вспомогательную капсулу, схватился за нее обеими руками и, будто снаряд, послал ее на Борислава. Она врезалась в него, отшвырнула; падая на пол, Борислав ударился головой о перевернутый столик, его острый угол, и затих. Жорж прислонился к стене и перевел дух. В воздухе посередине блока возникла голограмма командора: 'Что у тебя стряслось, Жорж?' - спросил он, но, заметив лежащего на полу Борислава, его окровавленный затылок, всполошился: 'Черт возьми, надеюсь, ты не убил его?!' 'Я думаю, еще бы немного, и он убил бы меня'. 'Что за бред ты несешь... И впусти меня, наконец!' Войдя, Карл Ханке тотчас подошел к распростертому на полу телу. 'Жорж, может быть, ты все-таки окажешь ему медицинскую помощь!' - с возмущением сказал он, щупая пульс Борислава. Кэмпо помедлил с ответом. 'Тебя бы в мою шкуру. Честно говоря, я не думаю, что он безопасен'. 'Да сделай же что-нибудь! У него пульса вообще не слышно!' - закричал Ханке. Врач присел на корточки рядом, осмотрел затылок десантника и, прищелкнув языком, сказал: 'Рана, в общем-то, пустяковая. Ему пора было бы прийти в себя. Помоги мне поднять его. Положим в капсулу'. Когда они взяли его на руки, Борислав открыл глаза.
* * * 'Какого черта там случилось? Ума не приложу...', - проворчал дежурный по сектору. Ему отвечал Андрэ: 'Во всем, что связано с 'Леонардо да Винчи', есть какая-то чертовщина'. 'Не неси чепухи', - отмахнулся третий десантник. 'Не скажи, Андрэ прав', - покачал головой дежурный. 'Нет, парни, все значительно проще и прозаичнее, - подвязался к разговору последний десантник, по возрасту превосходивший своих товарищей на добрый десяток-другой лет. - Во-первых, работать с электронным мозгом - занятие не самое приятное. И то, что у Борислава и Марка возникли проблемы и их вырубило, в подобных случаях не редкость. Помнится, года три назад мы расследовали дело о пиратском нападении на транспортный корабль 'Апачи'. Он вез с Рабле на Землю алюминий, серебро, еще что-то... экипаж пропал. Электронный мозг был поврежден. Стало быть, надо вытащить из него черный ящик. Там мы четверых в госпиталь отправили, пока достали его...'. Лифт, откуда несколько минут назад вышли трое охранников и арестованный, а затем и командор, в этот момент распахнулся, и в коридор вошли десантники отделения, в котором служили Марк и Борислав. Впереди шествовал Боб Санитто, его брат-близнец отставал от него на шаг, за ним шли Лео Гейдер и Ливерпуль. 'Как тут у вас дела?! Нас послал лейтенант Мо Лау разобраться, что к чему', - произнес Боб. 'Без вас бы не обошлись...', - вполголоса пробурчал Андрэ. 'Командор внутри у Кэмпо', - более миролюбиво сказал старший из десантников, 'рассказчик'. 'А что стряслось?' - обратился Боб прежде всего к дежурному. 'Понятия не имею. Был сигнал тревоги. Кэмпо изнутри заблокировал дверь, но затем, едва командор вышел на связь, он его впустил. Они там уже минут пять'. 'Им точно не нужна наша помощь?'
* * * Когда Борислав открыл глаза, Кэмпо едва его не выпустил. -Вот и отлично, парень, - отеческим тоном заговорил с десантником командор, - Сейчас мы положим тебя в капсулу, ты отлежишься, и все придет в норму. Словно в знак согласия, Борислав сомкнул на миг веки. Вырваться из рук Ханке и Кэмпо или встать из капсулы он не пытался. Затем глаза его снова закрылись, и по ровному и тихому дыханию можно было догадаться, что он уснул. - Мне кажется, ты очень сдал в последнее время, - обращаясь к своему старому приятелю, заметил с мягким укором Ханке. - Ты считаешь, я зря поднял шум? А ты видел его глаза, заглянул в них? Нет, тут что- то не то. Ханке пожал плечами, но потом, поразмыслив, произнес: - Хорошо, понаблюдаем за ним; если снова возникнут осложнения, поместим в изолятор.
39. В пассажирском зале 'Леонардо да Винчи', при ярком свете шести искусственных солнц (каждое размером с теннисный мяч), в будто игрушечной тишине, которая, казалось, зиждется на всеобщей договоренности ее блюсти; в невесомости, где движения людей обретали какую-то символичность и порой непредсказуемость, два десятка десантников роились, точно пчелы, вокруг драгоценного груза, что надлежало сберечь и спасти, вокруг капсул со спящими пассажирами, обреченными на покорность чужой воле. Лада Корнуэлл появилась здесь, кружась перед ежом видеозонда, когда из 160 саркофагов была эвакуирована треть. 'Путь пассажиров к спасению начинается отсюда. Они беспомощны, пребывают в неведении, и десантники - их единственная надежда', - так она начинала свой репортаж. Капсулы снимают с постамента и по пять в пакете переправляют на крейсер...'. Лада пристроилась в хвост одной из таких эвакуационных команд, вышла с нею через брешь в корпусе 'Леонардо да Винчи' в открытый космос и, уже управляя турборанцем, провожала десантников и пакет до крейсера. Перед шлюзом пакет стали разбивать на капсулы и по одной заводить внутрь космического корабля. Ее тотчас окружали врачи, брали пробы воздуха из капсул, соскоб с внутренней поверхности, производили анализы крови спящего пассажира и определяли его артериальное давление, снимали кардио- и энцефалограмму, и на все это тратилось не более пяти минут. С первой капсулой проникла в шлюз и Лада Корнуэлл. 'Нам до сих пор неизвестно, чем обусловлено чрезмерное внимание врачей к пассажирам с 'Леонардо да Винчи'. Разумеется, можно гадать, и тогда на ум приходят самые страшные мысли. Но вы скажете, что все пассажиры проходили медицинский осмотр до посадки на звездолет, и будете правы. И тогда ситуация становится непонятной вдвойне. Ни командир корабля, ни приближенные к нему лица, ни кто-либо из врачей не дали нам ни единого шанса, чтобы получить ответ на вопрос, что все-таки происходит? Почему, испытывая жесточайший лимит во времени, командование крейсера пошло на этот шаг... Я напомню, что менее чем через четыре часа крейсер окажется внутри огненного газового облака. И никому из нас не выйти оттуда живым. Но это будет через четыре часа, а пока мы продолжаем наш репортаж. Мы отправляемся в багажное отделение, которое временно стало пристанищем для прибывающих сюда капсул с пассажирами'. Лада Корнуэлл, покинув шлюз, упустила, может быть, один из самых интересных для нее моментов. Врачи, осматривая очередную капсулу, вдруг всполошились. Один из них вызвал на связь главного врача, затем с ними связался командор - его виртуальный двойник возник перед ними светящимся золотистым облаком; лицо не скрывало тревоги: 'Насколько я понимаю, господа, мы нашли то, что искали'. 'Да, сэр. Это первая, с туманом'. 'Избавьтесь от нее немедленно'. 'Есть, сэр...'.
* * * В багажном отделении некоторые из пассажиров уже успели проснуться и покинуть свои капсулы; иные из них требовали командора крейсера, кто в растерянности, кто в панике, кто в недоумении - всех их десантники у входа успокаивали, и обещали, что командир крейсера выйдет к ним, как только будет завершена операция. 'Представьтесь, пожалуйста',- обратилась Лада к ближайшему к ней пассажиру. 'Я... Я... - скотовладелец...', - выдавил из себя грузный, невысокий, истекающий потом господин, тупо глядевший вокруг. 'Скажите, вы испытали шок, когда, проснувшись, увидели себя на другом корабле, увидели солдат, и это, больше похожее на хлев, нежели на пассажирский зал, помещение?' - спрашивала она. 'Да', - только и сказал он. Лада Корунэлл произнесла еще три десятка слов, о чем-то спрашивая его же, на этот раз пассажира не хватило даже на то, чтобы разомкнуть уста;
