последней каплей... Будем, как в гробу, лететь. Хочешь не хочешь, а вспомнишь о Ловеласе'. Луи Сантано, как и большинство астронавтов, был суеверен, чтил обычаи и негласные законы астронавтов. И верил в рок. О 'Ловеласе', космолете, курсировавшем в 2725 году между Землей и Полинезией в созвездии 'NN', среди астронавтов вслух почти не говорили, но помнили все. Как молитву. В последнем своем рейсе 'Ловелас' нес на борту шестьдесят человек. Перед входом в гиперпространство последовала обычная процедура - анабиоз для всех пассажиров и членов экипажа. Базы слежения подтвердили выход корабля из гиперпространства, выверили курс - и... 'Ловелас' исчез. Его нашли спустя сто семьдесят два года. Из анабиоза никто из пассажиров и членов экипажа так и не вышел. Расследование результатов не дало. С тех пор анабиоз стали воспринимать не иначе, как неизбежное зло. 'Очень неудачный рейс', - сделал неутешительный вывод Луи Сантано, чувствуя затылком взгляд начальника охраны. Потом неожиданно для себя подумал: 'Странные у него глаза'. Почему именно 'странные', вспомнить он так и не смог, пока в переходном отсеке между модулями 'С' и 'D' они не оказались лицом к лицу. 'А, черт'! - мысленно выругался Луи Сантано, тотчас потупив взор. В совершенно синих глазах Дона Ричи не было зрачков.

* * * - Мэри, Вы очаровательны. Умер бы от скуки, не встреть я вас здесь. - Господин президент, расскажите мне о вашей планете. Наверное, это жутко интересно. - Поверьте на слово, Мэри, Новая Австралия - это серый и унылый пейзаж. - Неужели все так плохо? - Увы. Впрочем, может быть потому, что я чужой на этой планете... Так и быть, опишу, как смогу, сей обетованный край. Но ради вас. В одной руке президента был бокал, другая лежала на бедре Мэри. Они сидели вполоборота друг к другу, на высоких стульчиках; мужчина смотрел на собеседницу жадно и словно ощупывая взглядом, женщина - лишь иногда вскидывая на него глаза и тогда улыбаясь уголком рта; несмотря на все свое кокетство - в голосе, томлении, молчаливом согласии ласкам - в Мэри жила и какая-то затаенная грусть, и даже громкий нарочитый смех ее не способен был опрокинуть это ощущение. Ее красота была на любителя: вытянутое лицо с узкими скулами, с острым, чуть вздернутым, носиком, и губками, сложенными так, будто Мэри собиралась насвистеть некую-то мелодию, но зеленые глаза в сочетании с длинными черными волосами смотрелись восхитительно. Да и фигура у нее была русалки.

Тучный, весь лоснящийся от жира, хотя и не лишенный приятности, пятидесятилетний мужчина выглядел рядом с ней отцом и, соответственно, по-отечески наставительным тоном и говорил: - Представьте, Мэри, непроходимые джунгли сталагмитов покрывают 90 процентов территории планеты. Вот тот мир, где обитает, добывает себе пищу, продолжает свой род и умирает тамошний народ. Фермы Новой Австралии - это настоящие крепости. Обычно это бункер, рассчитанный на 20-30 человек, и примыкающая к нему оранжерея. Женщины у нас в почете, поскольку в большой редкости... Хотите быть королевой, приезжайте на Новую Австралию. У вас будет трое или пятеро мужей, вас будут холить и лелеять при одном условии, что вы будете рожать детей. Много и здоровых... И через пять-семь лет превратитесь в свиноматку, утратившую всякую привлекательность и сексуальность. Нет, не приезжайте на Новую Австралию, Мэри. Не приезжайте... У нас два солнца, высокая влажность, круглый год тропики, ночи нет и в помине. А я, знаете ли, устал спать при дневном свете... Все растет и умирает столь стремительно, что порой отказываешься тому верить. Позволю себе рассказать вам, Мэри, один неприятный случай, как доказательство сказанного. Это произошло с моим телохранителем. Он отправился в однодневный отпуск навестить семью. Вылетел утром, а вечером, возвращаясь, потерпел аварию вышел из строя турборанец. Может быть, знаете - этакая штука за плечами; позволяет подняться практически на любую высоту и развивать скорость до 200 км в час. Меня никто не заставит на нем кататься. Он не разбился, был с парашютом, но приземлился неудачно - сломал ногу. От болевого шока потерял сознание, а за ночь сквозь его тело пророс кустарник... - Кажется, и на Земле есть подобные быстрорастущие растения. - Были, не осталось. Бамбук, например. Но даже он, если говорить о темпе роста, ничто в сравнении с тем, что мы наблюдаем в Новой Австралии. Большинство деревьев и кустарников плодоносят ежедневно... Президент неожиданно широко улыбнулся и с нескрываемым сарказмом заметил: - Что, впрочем, позволяет нам кормить ваш Антарекс и еще с десяток колоний. Говоря это, он оказался совсем близко к Мэри, щека к щеке. Но именно Мэри первой воспользовалась этим, мягко коснувшись губами его губ. Он словно задохнулся, жадно вобрал в себя воздух и впился в нее широко раскрытым ртом. В ту же секунду ее рука обвила его шею, затрепала волосы, тогда как другая, скользнув вдоль пояса тонкой талии, нашла на коже- костюме миниатюрный карман, расстегнула его, но обнаружить чьему-нибудь заинтересованному взгляду его содержимое не успела - словно одумавшись, президент оторвался от соблазнительных губ и даже отсел от девушки, пригубив вино. - Мэри, вы сводите меня с ума, - переведя дух, произнес он с некоторым, казалось, ему не свойственным волнением. Вокруг в красных сполохах светомузыки бушевал торнадо обезумевших людей: кто еще мог - танцевал, кто выдохся - отбивал такт руками, ногами, или раскачивая головой. И все безумно радовались, что покинули несчастную Землю и остались живы. Только четверо пассажиров здесь сохраняли полное спокойствие - телохранители президента, не пропуская к V.I.P. никого, ближе чем на десять шагов, они стояли на своем посту с каменными лицами, каменными изваяниями. Камень ожил на какое-то время, когда из беснующейся толпы вышли Дон Ричи и Луи Сантано. Дон, не поднимая глаз на Мэри, встал у президента за спиной и тихо сказал: 'Господин президент, кажется, все улажено. Однако мне потребуется еще несколько минут'. 'Не беспокойтесь, Дон. Комфорт саркофага меня больше не прельщает. Однако делайте свое дело'. Уходя, Дон подозвал к себе одного из охранников: 'С девушки глаз не спускать!..'.

* * * Ник Крашпи спешил. Оставив позади переходный отсек между модулями 'А' и 'В', он с шага перешел на бег. Он был на полпути, когда коридор нежданно-негаданно провалился во тьму. Ник остановился. Аварийное освещение вспыхнуло через три секунды. 'Ник...', - узнал он Катрин, но, не поворачивая в ее сторону головы, почувствовал, что слабеет, что тело его не слушается, а неумолимая, невидимая сила влечет за собой. Его ослепил сноп искр, а затем швырнуло о стену, разбив лицо в кровь. Он упал на спину; на грудную клетку навалилась многотонная плита; ее нельзя было потрогать, поднять, сбросить с себя, раздавить или испепелить, потому что ее не существовало, но дышать не было никакой возможности, легкие исходили кровью, тонкой струйкой, показавшейся у рта, сердце останавливалось, и, казалось, слуховые перепонки лопаются от страшного треска, за которым его ребра, его самого должны были пронзить насквозь. Потом исчез и зависший над ним ровный белый свет. Первое, что он увидел, придя в сознание, была летящая на него, казалось, с огромной высоты слезинка. Он даже вздрогнул. И понял, что жив. 'Очнись, Ник! Ну, пожалуйста, не умирай!' Над ним сидела Катрин, по ее щекам катились слезы, они капали ему на лицо, и он чувствовал их солоноватый вкус. 'Что произошло?' - попытался произнести он, но губы едва шевелились. Она догадалась, о чем он спрашивал. 'Сама не знаю. Ты чуть не погиб. Думаю, самопроизвольно сработала 'ловушка'. 'Ловушкой' назывался сектор активного силового поля, служивший защитой звездолета в случае попытки его захвата мутантами или террористами. Едва ли 'ловушка' была способна убить кого-либо, но преградить путь - любому. - Ты чего плачешь, Кэтти? - Не знаю, - замотала головой девушка. - Ладно, неси аптечку. Сначала надо встать, а разбираться, какого черта это случилось, будем потом. Катрин быстро взяла себя в руки. Ушла и вернулась с аптечкой, и после того, как ввела Нику в вену стимулятор, помогла ему подняться. Но потом ей пришлось сделать еще один укол, так как у Ника открылось носовое кровотечение. И только тогда астронавт пришел в норму. 'Очень славно, как говорит командор. Спасибо за помощь, Кэтти'. Ник кинулся было догонять Луи Сантано, но остановил себя, подумав, что надо быть благодарным, и, обняв Кэтти за талию, потянул к себе...

* * * Луи набрал на замке код, и матовое полупрозрачное стекло плавно ушло вверх. 'Точно смиренное кладбище', - мысленно заметил командор, входя в пассажирский блок. В зале автоматически зажглось дежурное освещение. Луи и Дон повернули налево, чтобы двинуться левым боковым коридором. Они по-прежнему были немногословны друг с другом и шли не торопясь. Стекло, отделяющее пассажирский блок от ресторан-клуба, уже поползло обратно вниз, как вдруг юркий малыш, проскользнув под ним, вслед за астронавтом и охранником оказался в запретной зоне. Это был пятилетний сын Томаса Романо. Будучи проворнее взрослых, он через несколько секунд уже стоял у капсулы своего отца. Найдя ее пустой, он ничуть не расстроился; истекавший из саркофага, стелющийся по полу густой голубой туман не испугал его. Более того - заинтересовал. Малыш присел на корточки, попытался прижать его к полу распростертой ладонью, но разочарованный, что ничего не вышло, бросил эту затею и полез на место отца. В это время Луи и Дон поравнялись с седьмым рядом. 'Командор!' - Дон Ричи обратил внимание Луи на освещенную, но пустующую капсулу, чего быть не должно было. 'Вероятно, технический сбой...', остановившись, предположил командор; так ли это на самом деле, он собрался по внутренней связи выяснить в ЦУПе, но тут вспомнил: 122 место принадлежало Алэну Лаустасу. Однако что-либо предпринять Луи не успел. Оглянувшись на шаги за спиной, он увидел нагонявшего их Ника Крашпи. 'Прошу прощения, Дон Ричи', - извинился Луи и пошел своему подчиненному навстречу. С

Вы читаете Год 2990
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату
×