меня полбатона есть и банка тушенки заначена.
Сизов порылся в сейфе, извлек мятую оберточную бумагу, в которой оказался небольшой кусок колбасы с веревочным хвостиком.
- Класс, мужики! - Фоменко суетливо застилал стол газетой. - Сейчас накроем, как в ресторане...
Сизов задумчиво оторвал веревку, понюхал зачемто колбасу и положил на стол. Как и большинство сотрудников уголовного розыска, он был не дурак выпить и еще помнил времена, когда в конце работы оперсостав, перед тем как разойтись по домам, открыто распивал несколько бутылок водки под немудреную закуску, чтобы снять напряжение и забыть кровь, грязь, человеческую жестокость, подлость и коварство, с которыми пришлось столкнуться вплотную за прошедшую смену.
Времена меняются - уже не ухватишь, выскочив на несколько минут в соседний гастроном, полкило любительской и отдельной, по триста граммов швейцарского и голландского, которые продавщица нарежет аккуратными тоненькими ломтиками, да и водку, если не зайдешь со служебного входа, не купишь без очереди, хотя она, зараза, и подорожала в четыре раза.
Но главное - отношение изменилось к этому делу. Закручивали постепенно гайку и завинтили до упора. Новые времена. А кровь и мозги человеческие выглядят, как и раньше, и запашок от лежалого трупа тот же, и в морге веселей не стало... А когда на пушку или нож выходишь, сердце еще сильней колотится да давление выше прыгает, чем тогда, - годы-то набежали. А антистрессовых препаратов не изобрели, остается старое, проверенное средство, тем более и привычка какаяникакая выработалась, никуда не денешься... У каждого в разной степени. Вот Фоменко - аж трусится от нетерпения, а Губареву просто любопытно, молодой еще... Хотя Веселовский тоже молодой, а очень уважает, ни одной возможности не упустит.
Старик прислушался к своим ощущениям. Он знал, что его искал Мишуев, и сам собирался к начальнику с рапортом, но расслабиться действительно не мешало. К подполковнику можно зайти завтра с утра.
Но, глядя на дружные хозяйственные приготовления Губарева и Фоменко, он почему-то не ощутил умиротворения и не настроился на общую волну предвкушения предстоящего застолья.
- Готово! - Фоменко придирчиво осмотрел разложенные на газете листы белой бумаги - вместо тарелок, горку нарезанного хлеба, сырка и колбасы, открытую банку консервов. - Сейчас, только стаканы вымою...
Он рванулся к двери.
- А Веселовского ты не звал? - спросил Сизов.
Фоменко остановился и поставил стаканы.
- Да я что-то его не понял, Игнат Филиппович. - Он широко развел руками, изображая крайнюю степень удивления. - Показал пузырь - он обрадовался, руки потер, у меня, говорит, бутерброды есть... Я говорю, мол, идем к ребятам, я Игнату Филипповичу обещался. А он подумал-подумал и отказался. Мол, работы много... - Фоменко снова собрал стаканы и понизил голос до шепота: - Я думаю, он себя уже начальником чувствует. Ну и вроде как не хочет, чтобы все вместе...
Фоменко подмигнул.
- Ну и ладно, нам больше достанется. Я мигом. - Плечом он отдавил дверь и вышел в коридор.
Сизов посидел молча, хмыкнул.
- Ну-ну...
Встал, извлек из ящика стола свой рапорт.
- Ты вот что. Валек, пить-то вредно, помочи губы для вида, поддержи компанию. Я к Мишуеву.
Он направился к двери, на пороге остановился.
- И еще. Будете уходить - посмотри за ним. Если пойдет по центральной лестнице - не пускай. Сведи по запасной, во двор, а выйдет пусть через 'город'.
Здание областного УВД имело общий двор с городским, расположенным перпендикулярно. Фасады и соответственно подъезды выходили на разные улицы.
- Зачем это? - удивился Губарев.
- Потом скажу.
В коридоре Сизов столкнулся с сияющим Фоменко.
- Ну, погнали, - начал тот и осекся. - Куда же вы, Игнат Филиппыч?
- Начальник вызвал.
Лицо Фоменко потухло.
- Мы подождем...
- Да нет, начинайте сами. Дело, видать, долгое...
- Жаль... - Фоменко снова оживился. - Ну дай Бог не в последний раз.
Он юркнул в дверь семьдесят восьмого кабинета, раздался щелчок замка. Сизов направился к кабинету Мишуева.
Начальник отдела особо тяжких находился во взвинченном состоянии. Анализируя выпад Крутилина в свой адрес и неожиданное заступничество генерала, он понял, что оказался между молотом и наковальней. Превратиться в фигуру, на которой начальники будут что-то доказывать друг другу, этого и врагу не пожелаешь. Любая твоя ошибка становится козырем в чужой игре, а кто работает без ошибок...
Сизов вошел без стука.
- Вызывали? Мишуев уставился на подчиненного тяжелым, как у Крутилина, взглядом, но тут же почувствовал, что сходство в данном случае может носить только пародийный характер. Раздражение усилилось.
- Вами крайне недоволен начальник управления.
Мишуев сделал паузу, наблюдая за реакцией Сизова, но тот не проявил ни малейшего беспокойства или хотя бы заинтересованности.
- Ему звонил председатель областного суда, рассказал о вашем визите, генерал спрашивает меня, а я ничего не знаю. Пришлось выслушать про недисциплинированность подчиненных, нарушение субординации, имитацию активной деятельности в ущерб конкретной работе.
Сизов шагнул вперед и положил перед начальником отдела исписанный лист бумаги.
- Результаты моей конкретной работы отражены в этом рапорте.
Мишуев бегло просмотрел документ, потом прочел еще раз, уже внимательней, растерянно провел ладонью по лбу.
- Ничего не понимаю. Вы что, ревизуете судебные дела? И зачем ехать за тысячи километров? Проверять правильность приговора?
- Это не моя задача, - равнодушно ответил Сизов. - Хотя проверка тут бы не помешала.
- Что вы имеете в виду? - Отхлынувшее на миг раздражение накатило с новой силой.
- То, что сказал. Дело слеплено на соплях. Кроме признания обвиняемого, ничего и нет. Да и признание странное: дачу он едва нашел, мотив убийства толком не объяснил, нож описал смутно, куда выбросил - показать не смог. Вот я и хочу узнать, держал ли он вообще тот нож в руках...
- Кем вы себя воображаете? Членом Верховного Суда?! Ваша задача отыскать 'сицилийцев'! - Не сдержавшись, Мишуев сорвался на крик, но тут же взял себя в руки и продолжил более спокойно: - Выбросьте из головы беспочвенные фантазии и присоединяйтесь к той работе, которую успешно ведет Веселовский. Вы должны подавать пример молодым и менее опытным товарищам. Нельзя подчинять общее дело личным амбициям.
- Вы отказываете мне в командировке? - по-прежнему невозмутимо спросил Сизов.
- Безусловно! Незачем впустую тратить время и расходовать государственные деньги! - Подполковник пристукнул по столу кулаком, давая понять, что говорить больше не о чем.
- Наложите резолюцию на рапорт. Я буду обжаловать ваше решение руководству. Заодно доложу о причинах, заставивших меня обратиться к архивным делам.
Сизов говорил строго официально, и Мишуеву стало ясно: прямо сейчас он отправится к Крутилину или Павлицкому и наболтает там такого, что начальнику отдела будет трудно объяснить, почему он пресекает похвальную инициативу сотрудника. А если Крутилин уцепится за эту старую историю...
Мишуев придвинул рапорт, выдернул из настольного календаря шариковую ручку, занес над бумагой.
- Хорошо, сделаем эксперимент. Решили допросить давно осужденного Батняцкого? Полагаете это
