- За соучастие в разбойных нападениях. В зависимости от вашей роли может быть, и за соучастие в убийстве. Надеюсь, что к последним делам ваших бывших приятелей вы не причастны.
- Какие еще... последние дела? - Охрипший голос выдавал, что она из последних сил держит себя в руках.
И Сизов нанес решающий удар.
- Три убийства. Двое потерпевших - работники милиции.
По контрасту с будничным тоном сыщика смысл сказанного был еще более ужасен.
- А-а-а! - схватившись за голову, Строева со стоном раскачивалась на стуле. Фарфоровое личико растрескалось, стало некрасивым и жалким.
- Это звери, настоящие звери! Они запугали, запутали меня... Я же девчонкой была - только девятнадцать исполнилось! Ну любила бары, танцы, развлечения... Зуб предложил фраеров шманать, я отказывалась, он пригрозил. Он психованный, и нож всегда в кармане, что мне оставалось? Когда этот здоровый убежал, Зуб меня избил за то, что такого бугая привела...
Она захлебывалась слезами, и голос ее звучал невнятно, но обостренный слух Старика улавливал смысл.
- А этот, второй, только слово сказал. Зуб его ножом... Разве ж я знала, что он на такое пойдет... Я с той поры от них отошла, в последние годы совсем не видела, думала, посадили... А они вот что...
- Кто такой Зуб? - властно перебил Сизов, знающий, как пробивать стену истерической отчужденности.
- Зубов Анатолий, а худого звали Сергей, фамилию не помню... - словно загипнотизированная, послушно ответила Строева.
Когда в кабинет вернулся Губарев, Строева сидела, безвольно привалившись к холодной стали сейфа, а Старик быстро писал протокол. На скрип двери он поднял голову и устремил на вошедшего вопросительный взгляд. Губарев замялся.
- Ну?
- Вам не звонили.
Сизов ошарашенно помолчал.
- Точно?
- Не точно. - Губарев переступил с ноги на ногу. - Как бы лучше объяснить... Плохая слышимость. Невозможно разобрать, кто звонит и кому.
Сизов что-то сказал про себя, только губы шевельнулись.
- Ладно, разберемся. Организуй машину и понятых, мы с Верой Сергеевной прокатимся по городу да съездим на Яблоневую дачу. - Майор повернулся к Строевой. - Посидите пару минут в коридоре, нам нужно обсудить небольшой вопрос.
Когда Строева вышла, майор набросился на молодого коллегу:
- Что ты плетешь? Какая слышимость?
- Помните, в позапрошлом году прорвало отопление? Архив залило, дактилопленки отсырели, отпечатки с пудреницы расплылись и идентификации не поддаются.
Сизов пристукнул кулаком по столу и беззвучно выругался.
- Извини... - Он немного подумал. - Ладно! Что есть, то и есть! Сейчас я проведу проверку показаний на месте, а ты займись вот этим. - Сизов протянул Губареву листок с записями. - Только очень осторожно - прощупай, что за люди, где они сейчас. И все! Вечером обсудим.
На следующий день начальник отдела заслушивал отчет Фоменко, Ему нравилось, что он внушает подчиненному явное почтение и ощутимый страх, поэтому сбивчивость доклада отходила на второй план и особого раздражения не вызывала.
- Мало ли куда могла попасть эта веревка! Номеров на ней нет, по ведомости не списывают... - как всегда, глядя в сторону, бубнил Фоменко. Можно пять лет работать да успешно отчитываться, только толку никакого не будет. Я о товарище Веселовском ничего плохого сказать не хочу, только он все это распрекрасно понимает!
- Что же ты предлагаешь? - благодушно поинтересовался Мишу ев.
Глаза Фоменко беспокойно блеснули.
- Товарищ подполковник, вы меня знаете - я исполнитель. Звезд с неба не хватаю, в начальники не рвусь. Что поручат - выполню точка в точку. А предлагать я не умею. У Сизова выдумки много, он во все стороны землю роет, а что архив горячей водой зальет, и он не предвидел.
- Постой, постой, - перебил подполковник. - При чем здесь архив?
- Так он все в этом старом деле ковыряется... - обрадовавшись вниманию начальника, зачастил Фоменко. - Вчера у него под кабинетом шикарная дамочка плакала, Губарев к экспертам бегал, ну я и полюбопытствовал. Оказалось, она замешана в убийстве, даже пудреницу на месте происшествия потеряла. - Фоменко зачем-то обернулся и привычно перешел на шепот: Сизов собирался ее отпечатками с той пудреницы намертво к делу пришпилить, а оказалось, дактопленка испорчена. Вот блин! Кто мог предположить?
- Ну и что? - нетерпеливо спросил Мишуев.
Фоменко восторженно рубанул воздух ребром ладони.
- Сизов ее и так расколол! Сказано - Сыскная машина!
Спохватившись, он погасил восхищение в голосе.
- В общем, призналась дамочка по всем статьям! Мишуев немного подумал и хмыкнул.
- Много ли стоит вынужденное признание, не подкрепленное объективными доказательствами? Как вы считаете?
- Почему 'вынужденное'? - недоуменно округлил глаза Фоменко.
- Говоришь же - плакала! Значит, вынуждали ее, запугивали. Сам знаешь...
- Да они все плачут - себя жалеют! - презрительно сказал опер.
Мишуев встал, обошел стол и сел напротив подчиненного, создавая обстановку доверительной беседы.
- Вчера призналась, а завтра откажется да еще пожалуется на недозволенные методы ведения дознания! Мало таких случаев?
- Сколько угодно, - осуждающе выдохнул Фоменко.
- То-то и оно. И придется не восхищаться Сизовым, а наказывать его. Так?
Фоменко пожал плечами.
Мишу ев недовольно повторил его движение.
- Нет, примиренческая позиция тут не годится. Мы не можем мириться с нарушениями законных прав граждан! А было ли в данном случае соблюдено право свидетельницы давать те показания, которые она считает нужными?
Фоменко вновь пожал плечами, явно не понимая, куда клонит начальник.
- Не знаю, не спрашивал.
- Вот и спросите! Где ее найти, знаете?
- Парикмахерша в 'Локоне', чего ее искать, - мрачно буркнул опер.
- Тем лучше, - кивнул Мишуев. - Побеседуйте с этой женщиной, узнайте, почему она без объективных улик дала компрометирующие себя показания. Если она захочет пожаловаться на превышение власти Сизовым - примите заявление.
Фоменко сжал челюсти, продолжая мрачно смотреть в сторону.
- Лучше я ее к вам приведу, вы и спросите, - сквозь зубы процедил он. - Начальнику это сподручней. И инспекция для таких дел имеется.
- Я лучше знаю, что делать начальнику и что подчиненному, - холодно произнес подполковник. - Вы меня разочаровываете, товарищ Фоменко. Предложений по делу у вас нет, инициативы вы никогда не проявляете, уверяете, что хороший исполнитель. Что ж, такие люди тоже нужны. Но вот я отдаю приказ, а вы вместо исполнения начинаете его редактировать! Значит, и исполнитель вы никудышный? Мне бы не хотелось так думать. Иначе зачем вообще держать вас на службе?
- А чего я? Я не возражаю. Надо - значит, надо. - Фоменко перевел на начальника убегающий взгляд. - Раз приказано - сделаю...
