- А зря! Сыроежки очень хорошие грибы.
- Я знаю. Сыро-ежки, а сырыми есть нельзя!
Девочка с любовью посмотрела на темно-синюю чернику, усыпавшую куст возле ее исцарапанных коленок, и видно было, что ей не терпится продолжить прерванное занятие.
- А почему в корзинку не собираешь?
- А-а! Еще успею!
- Ты меня не боишься?
Девочка округлила голубые глаза.
- А разве вы страшный? Страшнее зверя лесного, чуда морского? Вы здесь живете?
- Да, - несколько рассеянно ответил Роберт, углубляясь на коленях в черничные заросли. Черника оказалась очень вкусной. - В норе у ручья.
- Ух ты! - восхищенная девчушка даже забыла донести очередную ягоду до рта. - Я тоже хочу в норе! А Сережку мы с собой не возьмем, да?
- Почему?
- Потому что он вчера нас с Олечкой прогнал с качелей!
Так они и беседовали, обирая необъятный черничник, причем Роберт не забывал и о корзинке Ирочки (девчушка так и представилась: 'Ирочка!'), и когда солнце вскарабкалось выше самых высоких сосен, Роберт уже знал все Ирочкины радости и горести и многое-многое другое. Узнал Роберт, что Ирочка живет с мамой, папой и бабушкой в поселке Большие Поляны, который находится за огромным муравейником, двумя засохшими соснами и прудом, что ей четыре года и что заблудиться в этом лесу нельзя, потому что в садике их многому учили. Она даже нарочно пыталась заблудиться, но ничего не получалось даже убежав далеко- далеко в лес, она знала, в какую сторону нужно идти, чтобы попасть в поселок. Еще узнал Роберт, что никаких зверей она не боится, так как звери давно-предавно не трогают людей. 'Это все придумали ученые!' - похвалилась Ирочка и добавила несколько слов, которые повергли Роберта в изумление. 'Направленное воздействие на генетический код', - вот что она добавила.
Папа Ирочки был оператором на молочной ферме, мама агрономом, а бабушка работала в научно- исследовательском институте, который находился там же, в Больших Полянах, и выводила, насколько понял Роберт, какой-то невиданный сорт картофеля. Обычно Ирочка ходила в детский сад, но сегодня ей захотелось одной погулять по лесу и она убежала с раннего утра, сказав об этом домашнему киберу, 'кибчику'.
- Хорошо тебе живется? - спросил Роберт, прерывая, наконец, увлекательное занятие.
Ирочка вздохнула.
- Не! Сережка пристает!
- И все? - Роберт с любопытством посмотрел на нее.
- И все, - подтвердила девчушка, деловито облизывая пальцы.
- А ну, пошли умываться!
Роберт вскочил и Ирочка доверчиво протянула перепачканную черникой ладошку.
Они почти дочиста отмыли губы в холодном ручье, оттерли руки песком и направились к Большим Полянам.
'Провожу ее и пойду дальше', - решил Роберт. Почему-то ему не хотелось опять остаться одному.
Они прошли мимо большого рыжего муравейника, который египетской пирамидой неизвестного муравьиного царя возвышался под раскидистыми еловыми лапами, миновали две сухие сосны и на самом деле вскоре вышли к пруду, окаймленному жесткими зелеными саблями осоки. Ирочка потянула его на пригорок.
- Вот, смотрите, дядя Роберт!
Впереди тянулись поля, упираясь в далекий лес, слева сбегала с холма прозрачная березовая рощица. Растолкав белые стволы, в белесую синь впивалась колокольня, у подножия которой зеленели роскошные заросли лопухов и крапивы. Еще левее, в низине, осколками гигантского зеркала сверкали два озера и белели окруженные деревьями кубики коттеджей. Дальше начинался лес и из сосен поднималось одинокое громоздкое здание.
- Вон тот большой дом - бабушкин институт, -тараторила Ирочка, теребя Роберта за руку. - А вон там, на горке, школа. А 'апельсинчики' садятся возле вон того озера, там летом купаются, а зимой катаются на коньках. Я тоже умею на коньках, и танцевать, и читать всякие стихи, и рисовать, и еще много-премного всего!
По дороге, вьющейся мимо коттеджей, ползла к подножию громоздкого здания института голубая капля мобиля.
- Ну пока, Ирочка! - сказал Роберт с сожалением. - Держи корзинку и беги домой. Обедать пора.
- А вы, дядя Роберт? - огорченно спросила девочка.
- Я назад. - Роберт вздохнул. - К ручью, в нору.
- Вы ведь не в норе живете, дядя Роберт! - сказала Ирочка, жмурясь от солнца. - Я знаю. Не в норе, а в интернате. Правильно?
- С чего ты взяла?
- А я всех здесь знаю, - победно сообщила Ирочка, широко раскрыв голубые глаза. - И в Больших Полянах, и в Лазурной, и в Черничной. В интернате, да?
- Да. Пошел я...
- До свидания, дядя Роберт! - Ирочка с серьезным видом подала ему руку. - Приходите еще. Я вам Сережку покажу, и Олечку, и маму, и папу, и бабушку.
Роберт взъерошил ее нагретые солнцем светлые волосы.
- Обязательно приду.
- И мы с вами опять за черникой пойдем!
Он долго стоял у пруда и смотрел вслед девчушке в белом платьице.
- Ах, чертенок! - вырвалось у него, когда Ирочка на ходу запустила лапку в корзину. - Ведь не донесет до дома!
Он с грустью подумал, что у него нет сестренки, и мамы тоже нет, да и отца все равно, что нет - а ведь в этом повинен был мир, окружавший его, те белые коттеджи у озер и люди, живущие в них.
- Ладно! - сказал он и медленно пошел в лес. - Подумаем о еде.
В столовую поселка Роберт идти не собирался, чтобы поменьше попадаться на глаза, поэтому он решил пройти вдоль дороги на восток, параллельно текущей за лесом Волге, и разыскать еду в более укромном месте.
Так и шел он в стороне от пустынной дороги, постукивая подобранной веткой по стволам, срывая на ходу чернику и пиная ногами огромные яркие мухоморы. Он шел и думал о том, что в интернате как раз время обеда, а к вечеру, когда спадет жара, начнутся схватки на волейбольной площадке и футбол, а потом весь класс соберется в шезлонгах у коттеджа и начнется увлекательная игра 'в историю', за которой он пока наблюдал со стороны: а где было то, а когда было это, а что такое 'мастаба', а почему дофин назывался дофином, а что сказал Геродот, а в чем причины упадка Рима?.. Мысли были явно пораженческие и он приказал себе не думать об интернате. Есть хотелось все сильнее, а столовой что-то не наблюдалось. Усыпляюще шумели сосны, в глубине леса стучал дятел, раза два или три с легким жужжанием промчались высоко над головой оранжевые 'апельсины'.
Он начал уставать и в конце концов пошел по дороге. Идти там было немного легче, чем пробираться среди сосен, но и тут оказался свой минус песок набивался в тапочки. Шел он, не поднимая головы, и от навалившейся вдруг усталости и жары перестал обращать внимание на редкое жужжание 'апельсинов'.
Он миновал вырубку, в центре которой, среди рассохшихся пней, возвышался покосившийся железный столб, и начал подниматься в гору. Пот теплыми струйками щекотал спину под рубашкой, сердце бухало где-то в висках, как при старте космического бота.
Наконец подъем кончился и он оказался на развилке двух дорог у прямо-таки сказочного бугристого серого камня.
'Налево пойдешь - ничего не найдешь, направо пойдешь - от жары умрешь, - подумал Роберт и в изнеможении повалился на пыльную придорожную траву. - А в бассейне сейчас...'
