выяснить, а заодно и попугать злоумышленника. Место, чтобы здесь спрятаться, было подходящее, и они незаметно улеглись за кустами. Пролежали до темноты, но, к сожалению, никого не дождались. Расстроились, конечно, но Вовка был упрям:
- Я, Саха, и завтра с утра покараулю. В школу не пойду. Будут спрашивать - скажешь: зуб заболел.
- Про зуб не поверят. Зуб в прошлый раз болел.
- Ну, а это другой. Их вон сколько во рту. В общем, придумай что-нибудь.
На второй день, тайком от деда запасшись харчами, Вовка отправился в засаду. Сидел долго, даже спина начала ныть, но - дождался-таки! Где-то около полудня на тропинке, ведущей из поселка, показался Половкин. Был это всем известный скупердяй и ненавистник. Он огородил свой сад высоченным забором и за пару сорванных яблок мог на любого овчарку спустить. И вот сейчас Половкин с этой своей овчаркой направляется, видимо, сюда. Да, так и есть. Не доходя с десяток метров до криницы, Половкин отвязал поводок, и собака сразу же побежала к уже знакомому ей водоему. Потоптавшись несколько секунд, прыгнула в воду и, выгибаясь да фыркая, начала купаться.
- Что вы делаете? - закричал Вовка, выбегая из укрытия. - Это же криница!
- О, а ты откуда взялся? - удивленно остановился Половкин. Из-под земли, что ли?
- Это же криница! Зачем вы туда собаку пускаете?
- А тебе какое дело? Жарко, пусть искупается.
- Так ведь люди отсюда пьют!
- Какие люди? Ты, что ли?
- А хотя бы и я.
- Ну, ты и так попьешь. Собака у меня чистая.
Довольный своей шуткой, Половкин загоготал, а Вовка даже задрожал весь от обиды и негодования:
- Вы... вы хоть и взрослый, а... куркуль вы, вот кто!
- Что-о? - прекратил смеяться Половкин. - Ах ты, шпана бесхвостая! Куда драпать будешь, если собаку натравлю?
Вовка отбежал на всякий случай подальше, но совсем уходить не собирался. Стискивая кулаки, он досмотрел это злодейское купание до конца и твердо решил отомстить Половкину.
А вечером рассказал обо всем Саньке. Тот, долго не раздумывая, предложил:
- Надо отравить криницу. Собака попьет и сдохнет.
- Как отравить?
- А хлорофосом. У нас дома есть - для колорадских жуков покупали.
- Нет, это не подойдет. А вдруг кто-нибудь еще попить захочет?
- Да, и то правда, - согласился Харлан.
Они долго советовались, но не придумали ничего другого, как побить Половкину окна. Тот сразу же догадался, чьих это рук дело, и на второй день явился в школу.
* * *
Когда Вовка выскочил из директорского кабинета, Юрий Михайлович хотел было остановить его, но Степан Петрович сказал:
- Не надо. Сейчас он все равно ничего не поймет. Пусть успокоится, потом и поговорите.
Вечером, отчитав уроки и поделав еще кое-какие срочные дела, классный руководитель отправился к Калашникам домой. Не застав там никого, решил посоветоваться с Харланом, который жил неподалеку,
- Где они могут быть?
- Не знаю. Дед, наверное, пошел к Семеновичу - друг у него такой есть, - а может, и в город поехал.
- А Вовка?
- Не знаю...
Санька отвел взгляд в сторону, и Юрий Михайлович понял, что тот, конечно, темнит. Знает он все, да выдавать друга не хочет.
- Понимаешь, какое тут дело? - негромко произнес учитель. - Из школы Вовка ушел в таком состоянии, что мне надо обязательно с ним поговорить. Так что ты уж помоги, пожалуйста.
- А в спецшколу Вовку не отправят?
- Отправят, если я его не найду и не поговорю.
- Та поискать, конечно, можно, - все еще раздумывая, ответил Санька. - Может, в балке где-нибудь...
- Ну вот давай и пойдем туда.
Санька потоптался еще немного, потом решительно махнул рукой:
- Ладно. Пойдемте.
Никого другого Санька бы не повел в балку, где, опасаясь Галины Степановны с ее спецшколой, прятался в курене Вовка Калашник. Однако Юрию Михайловичу хлопцы доверяли. Был он учитель молодой и веселый, нотаций читать не любил, а главное - он понимал ребячью натуру и ему всегда можно было что- нибудь доказать.
Когда миновали дубки и вошли в акации, Санька немного замедлил шаги, а потом и вовсе остановился.
- Юрий Михайлович, вы, наверное, здесь посидите, а дальше я уже сам...
- Понятно, - улыбнулся учитель и, примостившись на поваленном дереве, начал ждать.
Солнце уже почти ушло за горизонт и с низов потянуло сыростью. Неизвестно откуда появилась запоздалая ворона и, грузно махнув крыльями, опустилась на соседней акации. Со стороны совхозных стогов профурчала стайка куропаток, и снова стало тихо.
Минут через десять послышались голоса, и на тропинке показались хлопцы. Калашник шел, опустив голову и засунув руки в карманы, а Харлан что-то рассказывал ему жестикулируя. Когда подошли, Вовка спросил:
- Звали?
- Звал. Садись. Разговор будет долгий.
Вовка сел и молча начал ковырять землю перочинным ножичком.
- Ну, а я побегу, - заторопился Санька. - Батя там уже стоит 'на воротях в червоных чоботях'.
Санькина фигура, удаляясь, замелькала между стволов акаций, а Юрий Михайлович повернулся к Вовке и негромко, как-то по-домашнему проговорил:
- А теперь, Володя, расскажи-ка ты мне все с самого начала, как оно было и с той криницей, и с теми окнами.
Вовка какое-то время не отвечал - то ли собираясь с духом, то ли соображая, стоит ли вообще затевать этот разговор, - потом сложил перочинный ножик и начал рассказывать.
* * *
Шло время, и дело с Половкиным начало уже забываться. Страсти, поднявшие в Вовкиной душе такую бурю, постепенно оседали, как ил в кринице. Галина Степановна после того случая еще два раза приезжала в школу, но о чем они там разговаривали с директором и Юрием Михайловичем, неизвестно, потому что Вовку туда больше не вызывали. Зато дед, узнав о побитых окнах, рассердился и даже ремнем несколько раз потянул, но нельзя сказать, что он очень при этом усердствовал. Он вообще редко дрался - во-первых, потому, что уже стар, а во-вторых, был добрым и Вовку любил. Как-никак, вдвоем они остались, других родственников у них нет.
Будучи фактически без присмотра, Вовка учился через пятое на десятое - то есть выбирал только то, что ему нравилось - и поэтому за первую четверть у него намечались две двойки. Исправлять их было уже почти некогда, да это не очень и волновало Вовку: двойки так двойки. Они не могли затмить для него главных прелестей жизни: с ранней весны и до поздней осени лазить по Барановой балке, выискивая следы всевозможной дикой живности или просто, радуясь предоставленной ему свободе, до одури гонять футбол с поселковыми пацанами, а по вечерам зачитываться приключенческими книгами.
А теперь ко всем этим занятиям добавилось еще одно, и, кажется, оно обещает быть интересным. Позавчера ему подбросили письмо какое-то странное, непонятное.
Случилось это так. Прибежав из балки, когда уже стемнело, Вовка пошел в свою комнату, чтобы сделать
